– Папаня с маманей у меня молодцы такие, ну просто хохма! В школе друг с дружкой любовь крутили, крутили и докрутились. Сначала я родился, а уж потом родители их в ЗАГСе расписали. Вся родня на дыбы встала, съезжались, разъезжались, чуть не пол-Ленинграда с места сдвинули, выменяли двухкомнатную квартиру. Это в сталинское-то время послевоенное! Представляешь? Да не, не представляешь! У мамани моей родители партийные работники были, а у папани отец с войны весь в орденах прибыл. И все равно тяжело эта квартира досталась, мне потом соседки мои рассказали.

Ну вот. Сделали им родители такой широкий жест – теперь как хотите, так и живите. А им, папашке с мамашкой, по семнадцати. Они и рады, большие уже! Меня растили, растили, как умели. А через четыре года на развод подали. Здорово?

А уж до чего умные они стали за четыре-то года – жуткое дело! Развелись и все пополам поделили, все, что нажили, то есть что дедушки-бабушки им надарили. Перевели они все это в рубли-копейки и все посчитали – образованные!

И меня ведь поровну поделили, тоже добро нажитое, хоть и не комод полированный. А поделили меня так… Ну подохнуть, до чего смешно! Одну неделю живу у мамы, другую – у папы. Здорово? Вот такие мыслители!

Мамка-то сразу замуж выскочила и Таньку родила. А муж ее мне и говорит: «Ты мне здесь не нужен!» Это пятилетнему-то!

Потом и папка женился. Жена у него ничего, хорошая, добрая, тетя Оля. Жили в коммуналке, в пятнадцати метрах, но она меня все равно терпела, никогда не ругала. А потом ребеночек у нее родился, Саша, Сашок, – совсем тесно стало. И втроем-то было бы не сахар, а тут я еще. И все равно она мне никогда слова плохого не сказала. Наоборот, мамку мою еще уговаривала, чтобы меня у себя совсем оставить, чтобы не мотался я из одного дома в другой.

Ты вообще как себе это представляешь? Вот живу я неделю у мамки. Каждое утро дядя Вова берет меня за шкирятник, тащит в садик и всю дорогу меня матом кроет. Вечером после работы забирает, тащит за тот же шкирятник домой и опять всю дорогу матом. Дома я сяду на диване в уголок, я у них на диване только и жил, выну из своего мешочка игрушки и копошусь с ними. А игрушки у меня – две машинки, тетя Оля купила, и те, что Танька поломала, рожки да ножки.

Кормила меня мамка после дядьки Вовы, чтобы он не злился. Он поест, отвалится и приползет на диван, телевизор смотреть. Тут уж я с дивана обязан был уйти и глаза ему не мозолить, вот тогда меня мама на кухне и кормила. Потом я тихонько в спальню уходил, сидел там возле Таньки, смотрел, как она в своей кроватке игрушки грызет. А если заплачет, то я сразу в кладовку прятался, потому что если дядька Вова прибежит да меня рядом увидит, то тут же мне по затылку на всякий случай.

Смешно? Думаешь, такое только в книжках про старые времена бывает? Вот сейчас тебе это все говорю и сам не верю, что так бывает.

Ну вот. А как телевизора своего насмотрится, тут я должен из спальни уйти, потому что он спать придет, а на диване мне мама постелет. И все, спать. Вот так-то. Ну прожил я до воскресенья. Дядька Вова как с субботнего вечера налился, так и все воскресенье веселый, даже, бывает, разрешает пообедать со своей светлостью за столом. И прямо ржет от радости: теперь, мол, уедешь к своему такому-растакому отцу, целую неделю твою поганую рожу не увижу. Вот как радуется!

После обеда, в три часа, за мной папаня приезжает. Мамуля меня на прощанье поцелует, по головке погладит – и поехали в другой дом.

Там мне лучше было. Как приеду, тетя Оля сразу меня мыть в большом тазу. Тогда в этой коммуналке ванны не было, только потом поставили, когда я уже школу закончил. Вымоет меня, подстрижет, если нужно, во все чистое оденет – и кормить скорей. Кормит и чуть не плачет надо мной. Вот маленький был, а понимал, что чуть не плачет. А потом бежит стирать, что на мне было. Мама-то мне ничего не стирала, считала, что с нее и Танькиного писаного белья хватит.

Там у папы телевизора не было, зато у меня уголок был, даже со столиком. И одежда моя вся была у тети Оли в шкафу. А на ночь мне раскладушку ставили. Мне в этой комнате все нравилось. Там и вид хороший из окна, деревья прямо в комнату смотрят. А за деревьями улица. Вот если вбок посмотреть, то за деревьями зоопарк видно. А в другую сторону если выглянуть – Петропавловка совсем рядом.

Я сейчас в этой комнате один живу. Папа с тетей Олей новую квартиру получили…

Вот… А как в школу мне идти, мои чудики еще лучше учудили: школу выбрали посередине между двумя домами. Специальное разрешение для этого в РОНО добыли, на лапу то есть дали. Все от большого ума.

Мне из одного дома на трамвае шесть остановок, а из другого – на автобусе пять. Зато посередине.

А на родительские собрания ни он, ни она не ходили, только тетя Оля несколько раз была.

Да что… Какое удовольствие им было на эти собрания ходить? Учился я так, что меня за придурка считали, из жалости переводили в следующий класс. Читать-то я научился еще до школы. Таньке книжки детские купят, она их в клочья разорвет, а я эти странички собираю и себе в мешочек. А потом так играю, будто читаю. И как-то вдруг и научился. А дальше – ни в зуб!

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.