– Почему? А зря, надо праздновать именно в день рождения, ведь настоящих праздников так мало в нашей жизни. – сказал Меланкомос.
– Благодарю! Откуда знаешь про день рождения?
– Тит рассказывал. А я вечно все запоминаю сразу и надолго.
– И про родителей рассказывал?
– В двух словах, откуда они и кто.
– А где именно похоронены?
– Он сказал, где искать могилу твоей матери. Но я могу не сориентироваться в той местности. Лучше найти тех, кто хоронил, епископа, например.
– Да, так и сделаю.
– А что Тит рассказывал про твою мать?
– Ничего. Когда я спрашивал, он говорил, что еще не время. Что она умерла при родах в Антиохии Сирийской. А-а-а… точно… как я раньше не догадался, мой день рождения – это ее день смерти. Вот почему в этот день не до праздника.
– Тогда понятно. Так, значит, ты сириец. – усмехнулся грек.
– Я римлянин. – сурово ответил Туллий.
– Твоя мать иудейка, а у иудеев действует закон, считать национальность по материнской крови. Значит, ты вообще законный иудей.
– Но она христианка, да и мой отец испанец.
– Не важно. Хотя, в Испании ты будешь считаться по отцу испанцем. А христиане – это не нация, а религиозная секта.
– Почему ты не христианин, как твой брат?
– Я не верю в богов, абсолютно ни в каких. Мою родину, Грецию, боги оставили, и мы были покорены римскими варварами. Ведь это у нас римляне украли культуру и историю, и стали выдавать ее за свою. А сейчас чуть ли не говорят, что это Рим дал культуру Греции, что это Рим центром цивилизации всегда был. Впрочем, не зря я люблю помалкивать, а то как понесет, то потом не остановлюсь.
– Ты это и Титу говорил?
– Да, все, кроме римлян-варваров.
– Хаха, и что он?
– Смеялся, но соглашался. Говорил, что римляне и греки дополняют друг друга. Часто читал мне стихи на греческом.
– Это верно.
– Надо бы вина нам хлебнуть. Праздник все же.
Еще месяц понадобился, чтобы добраться до Ахайи, полностью пересекая Ионическое море. Рядом находился остров Крит. За это время судно дважды попадало в шторм и сбивалось с пути, уходя от цели. Зайдя в гавань города Корона, капитан собрался пополнить запасы провизии. Меланкомос прямо расцвел, когда его нога коснулась греческой земли.
– О-о-о да! – протянул грек и развел руки. – Вот он запах свободы и культуры.
– Что за странное название такое, Ахайя?
– Почему странное? Это же самый юг Греции. Название получила от живших здесь ахейцев еще двенадцать столетий назад. Наряду с ионийцами, дорийцами и эолийцами они являлись одним из основных греческих племен, при этом наиболее древними. После победы над Македонией римляне подразумевают под Ахайей всю Грецию, как часть македонской провинции; а сто десять лет назад она стала сенатской провинцией с центром в Коринфе. При Нероне, греки получили освобождение от налогов. Поэтому, когда решим проблему с Домицианом, я вернусь на родину умирать.
Лишь полдня они пробыли там и отправились дальше в плавание, огибая остров Крит, родину самого Зевса, отца всех богов, который, согласно легенде, именно здесь и родился в одной из пещер.
Через месяц плавания капитан резко изменился. Он стал агрессивным и вечно с оскалом. Первая странность была в том, что он поменял название онерарии, вывесив на корме табличку с надписью: «Месть Плутона». Затем поснимал все признаки Римской Империи, флаг (красное полотно с золотистыми венками с надписью SPQR). А также каждый день на палубе он вглядывался в даль.
В очередной день все на судне услышали звон колокола. Папа влетел в каюту и обратился к Меланкомосу:
– Нужна помощь, пираты!
Туллий также поспешил за греком. К онерарии приближалось одно пиратское судно. Все матросы собрались на палубе, вооруженные до зубов. Капитан приказал вывесить флаг, и к удивлению Флавия, это не был флаг империи, а пиратский черный флаг. Заметив его, пиратское судно решило развернуться и уплыть чем подальше от непонятно кого, но Папа уже вошел в раж:
– Догнать, словить и истребить!
Рабы еще сильнее стали грести веслами, к тому же начал усиливаться ветер, что естественно, облегчало преследование.
– А кто из нас пираты? – поинтересовался Туллий у грека.
– Не знаю, но кажется, теперь ясно, в чем заключается веселье и авантюры у нашего капитана.
Онерария догнала пиратское судно и, использовав корвус[70], матросы ринулись на борт врага. Завязался бой. Пираты даже не думали сдаваться и сражались довольно умело. Сам Папа с криками бегал по вражескому судну, легко разбираясь со своими врагами. Сказывались его навыки бывшего гладиатора. Меланкомос сам не пошел драться и Флавия не пустил:
– Будет еще шанс.
– Но это идеальное время проверить себя в бою, проверить все то, чему я уже научился.
– Не стоит, еще опыта нет. Можешь пропустить удар со спины и что тогда?
– Так и будем стоять и смотреть?
– Да, это не наш бой.
Наконец, последний пират пал и капитан с матросами начали грабить судно. Они с радостью переносили награбленное, складируя, кто на палубе, кто сразу у себя в каюте. Папа тоже довольный нес что-то в мешке, и проходя мимо Флавия и грека бросил им монетку:
– На вот, подарок, а если бы сражались, то и сами сейчас бы радовались захваченному.
– Капитан, – обратился Туллий. – а куда именно мы плывем?
– Как куда, в Кессарию Палестинскую.
– Нет, нам надо в Антиохию Сирийскую.
– Я-то тут причем? Вы мне не помогаете, и я вам не помогу. – и ушел.
После того, как пиратское судно было опустошено, его оставили дрейфовать, а спустя неделю уже стали преследовать другой онерарий, возле острова Кипр.
– А-а-а. – смеялся Папа. – египетское торговое судно. Будет чем поживиться. Все готовы, надеюсь? – После чего посмотрел на Меланкомоса. – Нам бы не помешала помощь великой легенды Колизея.
– Нет, я не пират.
– А я, значит пират?
– Ты это сказал.
– Ну что же дети мои! – закричал он, обращаясь уже к матросам. – Вперед и никого не жалейте.
Опять они использовали корвус для абордажа и бросились на палубу врага, когда со стороны острова стали быстро приближаться две римские квадриремы. Матросы заметили их и бросились бежать. Капитан тоже. Египтяне радостно кричали и ликовали, поздравляя друг друга с победой.
– Уберите флаг, – кричал Папа. – сбросьте название. Гребите что есть мочи, мы должны оторваться.
Матросы сбросили надпись «Месть Плутона», выбросили за борт корвус и вывесили флаг и штандарт империи. Онерария ускорилась все более отдаляясь от острова. Но, римские квадриремы считались самыми быстроходными судами в военном флоте Рима и бронепалубные. Носовая часть оборудована тараном, на вооружении квадрирем состояли абордажные вороны и разнообразные метательные орудия. Они довольно быстро не только догнали торговое судно, но и перегнали, начиная преграждать путь с двух сторон, зажимая. Послышался треск дерева от сдавливания. Сюда же подплыло и египетское торговое судно.
– Что нам делать, капитан? – спросил матрос.
– Остановиться и сдаться, другого выхода не вижу.
– Но как же? Нас же двести пятьдесят человек на борту. Мы можем дать бой.
– Их столько же на одном только судне, а тут целых два. Они запросто потопят нас, если не сдадимся. К тому же, это вам не пираты, а римские воины.
– У нас же контрабанда в трюме.
– Меланкомос, – обратился Туллий. – мы тоже сдадимся?
– А что ты предлагаешь? Одной рукой убить пятьсот легионеров?
С двух сторон на онерарию обрушились корвусы. Командовали квадриремами два центуриона. Один из них громко объявил:
– Сложить оружие и поднять руки, чтобы видно было.
Все так и поступили, лишь после этого центурии ступили на борт и окружили всех.
– Так, так, так. – произнес, обходя захваченных в плен, второй центурион. – Онерария, а занимается пиратством. Кто капитан?
– Я! – гордо объявил Папа.