Прохожие же продолжали течь непрерывным потоком, не обращая внимания на препятствия. Весь без исключения город вывалил наружу, люди перли друг на друга, кричали и толкались, по солнцу или в тени. Впереди идущая толпа, не давала идти быстрее Туллию и Опойи, будто специально замедляя шаг. Толпа, что за ними, наступала им на пятки. Кто-то толкал их локтем, другой пихал брусом, третий тянул за тунику, пытаясь ее порвать, четвертый трогал торс и щипался. Конечно же в такой толчеи легко работалось воришкам.
Минуя все эти препятствия, Флавий с рабыней оказались на Квиринале – самом высоком холме среди всех семи холмов вечного города. Он был назван в честь Квирина – италийского бога, считавшегося обоготворенным прародителем Ромула, основателя Рима. Недолго блуждая улицами, они очутились возле виллы сенатора. Туллий почесал затылок, решаясь постучать в двери или нет, решил все же не злоупотреблять гостеприимством и только хотел было уйти, как услышал педисекв[59]:
– Дорогу сенатору Гнею Сервию!
Паланкин сенатора остановился прямо у входа на виллу и оттуда выглянул Гней:
– Туллий? Ты рано!
– Да, я понимаю, просто я только приехал и должен был проверить адрес…
– А то я вдруг тебя решил обмануть! – дополнил сенатор.
– Нет… это не так… – засмущался тот.
– И конечно же ты голову не покрыл, как я советовал и спокойно разгуливаешь по Риму в поисках приключения, да?
– Нет… я…
– Где остановился?
– Сейчас буду искать мансион.
– Понятно. – и сенатор вылез из паланкина. – Заходи, у меня переночуешь.
– Нет, благодарю! – отказался Туллий. – Я не хочу быть обузой никому.
– Сами боги прислали меня домой именно в то время, когда ты здесь стоял. Судьба ли это? Так что заходи, пока тебя не обнаружили.
– Сенатор, ты явно меня переоцениваешь. Кроме Домициана и его близкого окружения меня никто не знает в лицо.
Через ворота пронесли пустой паланкин, а за ним прошли педисеквы и Сервий с гостями. В саду виллы три фонтана струились между статуями античных героев. За ними расположился неглубокий бассейн. Вилла представляла собой прямоугольное строение длиною в стадию, с большим перистилем[60] в центре и двумя выступающими корпусами. Западный выступ с террасой и бельведером обращен к Марсову полю. Помещения нижнего этажа заглублены в землю. Вдоль коротких сторон здания находились жилые кубикулы, а вдоль длинных – криптопортики и коридоры. Вилла имела ступенчатый силуэт, так как ее верхние этажи несколько отступали от края, образуя террасы с портиками и экседрами.
– Проходите, будьте как дома. – произнес сенатор, приглашая в атрий.
– Очень красивая вилла, мне нравится. – сделал комплимент Туллий.
– Благодарю! Приятно это слышать от человека, который вырос во дворце. Тем более я заплатил за нее огромную сумму в пятьсот тысяч денариев. Ведь старая родовая наша вилла погибла в огне три года назад. – После чего обратился к рабам: – Подготовьте кубикулу для нашего почетного гостя. – и вновь спросил у Флавия: – Твою рабыню отправить к остальным рабам или с ней будешь спать?
– Буду с ней.
– Что за шум, отец? – появилась девушка с большим животом и в тонкой палле.
Если бы не живот, то она была бы эталоном римской моды. Тонкие черты лица, огромные голубые глаза и светлые волосы, придавали облику этой семнадцатилетней девицы красоту богини.
– А, Лукина! – засветился от радости Гней. – Познакомься, это Туллий Флавий, приемный сын божественнейшего императора Тита Флавия!
– Так значит, это ты меня сделал вдовой? – странно спросила девушка у Туллия.
Флавий замешкался. Здесь же появилась Оливия:
– Опять ты? Ты мне приносишь несчастье с самого первого момента, когда украл у нас лимоны.
– Мне жаль, что я лишил вас лимонов… и Авла. – строго выговорил Туллий.
– Да, лимоны было жаль. – рассмеялся сенатор. – Моя дорогая супруга хотела сказать, что она сильно перенервничала в ту кровавую ночь на вилле и все же хочет высказать благодарность Туллию Флавию, за то, что он спас наш род от Авла. Да и дочь так радуется. Если бы не ты, то, мне кажется, она и сама его зарезала бы вскоре.
Лукина тоже рассмеялась.
– Авл хотел отравить тебя, супругу убить, а… – начал было Флавий.
– Я знаю. – спокойно перебил его Гней. – Мне все донесли. Авл даже успел Домициану послать письмо, о котором я не знал. Пришлось было выкручиваться перед императором, как мог, и теперь цезарь дал мне время до календ сентября, чтобы я принес твой труп, иначе меня казнят.
– Что? – поразился Туллий. – Как так?
– Отец? – испугалась дочь. – Что ты такое говоришь?
– Это правда, Гней? – спросила Оливия.
– Правда, но не бойтесь. У меня есть план.
– Сдать меня? – поинтересовался Флавий.
– Нет, что ты. – улыбнулся Сервий. – Я все устрою, но нужна какая-то вещь… может быть есть у тебя то, что дарил тебе когда-то Тит? Или особые знаки на теле, какие-то особенности?
– Есть. – и Туллий вытащил свой серебряный кинжал. – Это родовой кинжал Флавиев. Предсмертный дар моего отца.
– Да, я помню, ты уже показывал мне его.
– Но я не могу его отдать, это все, что осталось у меня от Тита. Он бы не простил мне…
– Сынок, я все понимаю, – положил ему руку на плечо. – но на кону не только твоя жизнь, но и всей моей семьи. Мы должны сделать так, чтобы Домициан тебя похоронил и забыл раз и навсегда. Только когда он успокоится, мы сможем придумать идеальный план его убийства. Нанесем удар тогда, когда он меньше всего будет ожидать. Но для этого нужны жертвы, и мы все чем-то пожертвуем.
– Как ты разыграешь мою смерть? – Туллий протянул кинжал Сервию и тот взял его.
– Позже узнаешь, а пока можешь отправиться в кальдарий, помыться с дороги и отдохнуть в кубикуле.
На обед Туллий вышел в белой тоге, одолженной Гнеем. Он возлег за столом и лишь молча наблюдал, как семья Сервиев общалась между собой и шутила. Мысль была одна: «Какие же они счастливые, когда есть близкие и любящие их люди». Сенатор заметил грусть на лице Флавия:
– Туллий, попробуй к рыбе вот этот соус гарум.
– Благодарю, я люблю гарум. А он с чем?
– Анчоусы, уксус, соль, оливковое масло, перец и вино. – ответила за супруга Оливия. – Это Гней их любит. А я люблю с тунцом. Моя дочка с моллюсками и ароматными травами. Вообще, если бы вы только знали, как тяжело этот соус делается…
– Мама, ты уже сто раз об этом говорила. – закатила глаза Лукина.
– Это тебе я говорила, а вот Туллий, наверное, не знает. Так вот, гарум готовится из крови и внутренностей рыбы путем ферментации, которая проводится в неглубоких каменных колодцах под действием солнца в течение трех месяцев. Соусом гарум является прозрачная жидкость, которая образовывается на поверхности рыбной субстанции. В городах его не производят из-за сильного специфического запаха. Да и продают его всегда запечатанным в маленьких глиняных сосудах.
– Очень поучительно, Оливия. – произнес Сервий. – Только эти рецепты интересны лишь женщинам.
– И это говорит сенатор, который все про все должен знать!?
– Думаю, в сенате вряд ли начнутся слушания по поводу приготовления гарума. Тебе надо создать женский сенат.
Все, кроме Оливии, рассмеялись.
– Матроны лучше бы управляли империей, чем вы, любящие гулять налево и направо, мужчины.
– Не нервируй меня, дорогая супруга, а лучше займись своими домашними делами. – довольно строго сказал Сервий. – Я pater familias[61] и делаю всегда только то, что считаю нужным и необходимым.
Оливия хмыкнула, встала и гордо удалилась.
– А соус действительно хорош. – попытался разрядить обстановку Туллий.
– Завтра у нас будет серьезное собрание, поэтому мою супругу отправлю в театр Марцелла. – не то сам себе, не то всем объявил Гней. – Лукина, если хочешь, можешь с ней поехать.
