– Рисовые пирожные…

– Это от меня лично! – гордо заявил Ярик.

– Рыба… жареная…

– Это от меня, – скромно сообщила девочка.

– Веник…

– Букет! – обиженно поправил Ярик, лично по одним источникам вандализировавший, по другим – прополовший склоны Мишани.

– Еще букет…

– Веник! – уточнила Лёлька. – Когда он в баню захочет пойти, веничек с травками очень пригодится!

– Куда пойти?..

– Ну или в чай положит, – моментально списав этот случай как безнадежный, предложила альтернативу княжна.

– Чайник?! – вытаращил глаза Негасима при виде следующего подарка. – И котелок?!

– И чашки! И блюдечки! И тарелки! – бодро доложили Ивановичи, подобно фокусникам извлекая из бездонной корзины один гостинец за другим.

– Но зачем?!

– А когда вы ему в последний раз новую посуду высылали? – строго спросила Лёлька. – А сколько он там уже живет? А вы знаете, как часто посуда бьется, особенно у старых людей?

– Он не человек! Он месяц! – император сделал попытку защититься, но она разбилась о каменное непонимание гостей, как заварочный чайник о котелок.

– А у месяцев посуда бьется реже? – сурово уточнила девочка.

– Но он не пьет чай!..

– А вы ему высылали?

Император смутился. Насколько хватало семейных преданий, кроме приветов горячо любимому дедушке они не высылали ничего и никогда, и уж совершенно не знали не только о том, как часто у него бьются чашки, но и пьет ли он чай вообще. И если пьет…

Маяхате стало стыдно. Но как любой император, вместо того, чтобы признаться, что был валенком и дураком, он принялся искать отступление и оправдание.

– Всё, что вы принесли, не полетит! Оно слишком тяжелое! А это ведь всего лишь бумажный фонарь!

– Чаёку-сан?.. – Ярик повернулся к дайёнкю, смиренно застывшей у готовых к старту фонарей.

– Осмелюсь сообщить вашему императорскому величеству, что после наложенных на фонари вашей недостойной служанкой заклинаний всё долетит до Месяца-сан в целости и сохранности.

– Яр, загружаем! – скомандовала Лёлька, и все подарки быстро, но аккуратно перекочевали обратно в корзину. Потом к ее краям были привязаны фонари, и Чаёку на глазах у благоговеющей свиты, много слышавшей про магию, но редко ее видящей, наложила обещанное заклинание. Первый грузовой космический корабль в истории Белого Света, сияя гроздьями фонарей, как люстра в праздник в тронном зале лукоморского дворца, медленно поднялся в воздух, повисел, ориентируясь, и уверенно лег на нужный курс.

К Чаёку, провожавшей его взглядом с умильной улыбкой, подошел первый советник императора и вежливо проговорил:

– За десять золотых ити-букинов сможет ли многоуважаемая четвертая ученица Извечного наложить такое же заклинание и на мой фонарь? Я бы хотел отправить достопочтенному Месяцу-сан в подарок драгоценный резной веер из слоновой кости с перламутром и перстни с черным жемчугом и огненными опалами, дабы украшал он свою сиятельную персону, и может, сбросил бы на счастье летучую звездочку у порога дома нашей семьи.

– И я… и мы… и нам…

Со всех сторон как прорвало. Придворные, отыскивая по отворотам и карманам самое драгоценное, воспылали желанием передать материальные приветы родственнику тэнно, во весь голос и наперебой перечисляя свои дары, как на таможне. Дойдет до старика Месяца посылка или нет, дело десятое. Главное, чтобы до императора дошло, что их подарок был самым щедрым – не считая подарка юных даймё из Рукомото, конечно. Но они пришли и ушли, а им с его императорским величеством оставаться, и настанут и следующие праздники молодого месяца, так что всё еще впереди.

Император же в состоянии ступора мог только провожать глазами отлетающие фонари, толкущихся вокруг Чаёку и абсолютно позабывших про него придворных и гадать, не поторопился ли он притащить во дворец такое развлечение своим скучным весенним дням.

Весть о том, что все срочно вскакивают и собираются, если хотят хоть куда-то поехать, прорвалась к Лёльке сквозь сон попытки с третьей.

– Чешумашишли? – не открывая смеженных и никак не хотевших размежовываться очей пробормотала она назойливому голосу, и только потом до нее дошло. Ехать! Конечно же они хотят! И какая разница…

– Куда?! – подскочила она в следующую секунду, роняя Тихона на пол и тараща мутные от сна глаза в знакомое лицо, то ли Забияки, то ли Чаёку.

– В Якаяму. Вы едете?

– Да! – выпалила княжна. Мозг еще пытался намекнуть языку, что сперва неплохо бы разузнать, куда, собственно, они едут, с кем, когда и зачем, но каналья язык решил всё и за всех, словно это он больше всей остальной Лёльки маялся от однообразия и безделья.

– Тогда собираемся быстрей! Свита его императорского величества встречается на площади Цветения Хризантем на Ветру через полчаса! Он велел передать, что до первой остановки вы поедете в его паланкине, а после продолжите путь в своём.

Кажется, это всё-таки была Чаёку, то ли взволнованная, то ли смущенная. Отчего бы это?.. Получила от Вечных взбучку за вчерашние полеты на Луну?

– Но у нас нет палат… палантина… палат…кина. Что бы это ни было, – Лёлька покачала головой.

– Теперь есть.

– И в нем ездят?

– Да, конечно.

– Яр, вставай! – возбужденная Лёка метнула в брата подушку.

– Не хочу, – княжич сгреб прилетевший ему в ухо снаряд, сунул под ухо другое и спрятался под одеяло. Как будто от его сестры можно было укрыться!

– Вставай, лежебока лентяйный! Опоздаем! – полетел в него тапок, потом второй.

– Опять на тренировку?.. – из-под одеяла высунулась половина головы – самая взъерошенная и заспанная.

– На какую тренировку?! В Нуидыру опоздаем!

– Куда?! – сон слетел с изумленного мальчика.

– В Якаяму, – поправила дайёнкю, давая сигнал войти служанкам с горячей водой для умывания. – Шино Миномёто решил съездить с проверкой в лагерь, где создается его будущая непобедимая армия и где Вечные работают над ее оживлением. Его величество тэнно изъявил высочайшее желание присоединиться к нему. Хотя… наверное, так нельзя говорить об императоре… – осознав, что она только что сказала, Чаёку с сомнением наморщила лоб. – Ведь он – наш повелитель, потомок Негасимой Мимаситы, да хранят его боги и добрые духи, а Шино – всего лишь тайсё…

Новое озарение на предмет чего и о ком можно говорить, а что лучше зажевать, посетило девушку, и она нервно прикусила губу и бросила косой взгляд на прислугу, суетившуюся с туалетными принадлежностями, багажом и завтраком.

– Ух ты! – глаза Ярика, не заметившего сомнений их опекунши, зажглись любопытством. – Значит, Вечные близки к успеху?

– Надеюсь, – вздохнула она. – Шино обещал сделать харакири всему совету, если они к лету не обеспечат его сотней тысяч неразбиваемых живых терракотовых солдат, а он слов на ветер не бросает.

– Но если он убьет Вечных, армия у него от этого не появится, – резонно заметила Лёлька, уписывая ненавистную рыбу и даже этого не замечая.

– Зато у него появятся другие Вечные, которые, по его мнению, будут старательнее, – рассеянно отозвалась дайёнкю.

– Но это будут всего лишь первые ученики старых! – давно разобравшийся в хитросплетениях вамаясьской иерархии магов, воскликнул Ярослав.

– Ода Таракану, к примеру, пробыл дайитикю у Неугроби Шизуки боги знают сколько лет, если не веков, и говорят, что под конец стал сильнее своего учителя, – проговорила девушка и опустила глаза и плечи, словно завяла. Ивановичи сочувственно переглянулись: видно, помолвка оставалась в силе…

– Но если Вечные придумают, как обойтись без амулета Тишины, мы сможем отправиться домой! – от внезапного понимания Ярик выронил ложку и устремил радостный взгляд на сестру. – Ведь дольше нас тут задерживать не имело бы смысла!

Глаза Лёльки расширились, теряя остатки сна.

– И верно! Яр, у тебя ума палата! Чаёку-сан! Это точно?! Точно, что Вечные придумали, как оживить армию без амулета Тишины?!

К ее удивлению девушка побледнела, напряглась и отвела взгляд. Лёльке показалось, что если бы Чаёку могла, она бы сейчас выбежала из комнаты или заплакала. Ничего не понимая, девочка одним глотком опрокинула в себя остатки чая, встала из-за стола и деликатно заглянула в лицо дайёнкю.