– Ну, собрание… Во-первых, не собрание, а пресс-конференция, а во-вторых, надеюсь, что надолго я там не задержусь.

Отец отодвинул в сторону бутылку коньяка и положил руку мне на плечо. Думаю, что оба сейчас мы вспомнили о нашей с ним дружбе: лучшим моим другом был он, а лучшим его другом – я. И так было всегда, и этим больше всего мы гордились!

ИДЕАЛЬНАЯ ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ

С кафедры аудитории выступал руководитель арктического проекта по добыче нефти со дна Баренцева моря Юрий. Он рассказывал все то, что на таких пресс-конференциях и нужно было рассказывать. Сначала о самой платформе, потом об успехах на шельфе; привел несколько цифр, и хотел закончить подведением итогов, ведь так было запланировано, правда, в последний момент передумал – решил, что дотошные критики не простят, если кому-то из них он не даст возможности задать свой очередной глупый вопрос. Обязательно изобразят из себя обиженных, надуют губы, и напишут какую-нибудь гадость – подумал он, оглядев зал, в котором толпились журналисты многих телеканалов, газет и журналов – все они заполнили большую аудиторию, будто что-то здесь раздавали бесплатно.

Нет, совершенно точно, что для подведения итогов еще не время. Чуть позже. Через месяц, когда платформа сделает первую скважину – вот тогда! А сейчас пусть задают свои вопросы – решил Юрий, уже думая о том, как поскорей бы на эти вопросы ответить.

Это была первая пресс-конференция после того, как платформа начала работать. Пришел успех и все, что раньше держалось в строгой секретности, теперь было доступно чуть ли не каждому. Пришел успех; а ведь начало работ – это успех, несомненно, и о нем нужно было рассказать! Именно поэтому целый час Юрий говорил о том, как сложно было осуществить строительство этой уникальной платформы, с какими пришлось при этом столкнуться трудностями, и как все эти трудности удалось преодолеть совместными (именно совместными!) усилиями. А еще о перспективах, тема которых была его любимой, ведь в ней можно было рассказать все, что рассказать было нужно; перспективы – красивая точка в выступлении.

Но потом Юрий допустил ошибку. Одну. Он дал возможность задать свой вопрос любому присутствующему, а так не делают. Так нельзя. И он это знал. Но был уверен в себе настолько хорошо, что вопросы чрезмерно любопытных журналистов считал не более, чем просто поводом распустить свой красивый павлиний хвост. Пусть смотрят! Ведь все ответы именно к этому и сводились: он красиво говорил, как на многое все мы теперь можем рассчитывать, и как много еще можем получить в будущем. Неудобных и сложных вопросов, которые иногда запрещают задавать журналистам, для него сейчас не существовало. Сейчас он, Юрий, был победителем Арктики, и хотел рассказать об этом каждому! Он сделал то, о чем многие только говорили, мечтали. И ни одного просчета в работе. Ни одного. Об этом непременно нужно было рассказать!

Юрий ответил на вопрос о планах по бурению второй скважины, третьей, и так далее. Никаких проблем. Потом вопрос о дорогостоящем демонтаже платформы. Никаких проблем. Думать о демонтаже вообще еще слишком рано! Срок службы платформы двадцать пять лет, в конце концов!

Но, потом… кто-то задал очередной вопрос, ставший причиной неловкой паузы, заполнить которую какими-то словами, которые до этого сами слетали с губ, у Юрия получилось не сразу.

– Как и все мы, – начал один из работников компании, которому предоставили возможность задать еще один «глупый» вопрос, – я горжусь, что мы добились практически невозможного. Я готов снова и снова говорить, насколько совершенна платформа, на которой мы работаем и…

– Так в чем же ваш вопрос? Будьте добры! Мы уже заканчиваем! – перебил Юрий.

Что бы его мучали еще и какими-то своими собственными мыслями Юрий, конечно, не хотел; да и времени на это совсем не было.

Проведя рукой по седеющим вискам, он добавил:

– Как вас зовут? Представьтесь, пожалуйста.

– Титов Сергей Викторович. Инженер буровых установок, – голос спокойный, по которому совершенно ничего нельзя сказать о человеке.

– И какой у вас вопрос, Сергей Викторович? – улыбнулся Юрий, не понимая, чего нужно от него этому инженеру. Неужели решил испортить что-то в его идеальной пресс-конференции?

Сергей Викторович глубоко вдохнул душный воздух аудитории и заговорил тем же холодным и спокойным голосом.

– Как вы собираетесь обеспечить безопасность платформы и людей в условиях шторма, который будет скоро на всем северо-западе? – улыбка исчезла с лица Юрия. – Как бы не была совершенна платформа, как вы только что говорили, и как все мы знаем – она из обычного металла и обычного бетона; а шторм будет, и это знают все, кто смотрел сводки.

– Думаю, – начал Юрий после непродолжительной, но неловкой паузы, – что вы знаете также и все технические особенности платформы, знакомы с правилами безопасности и…

– Именно поэтому я и задаю свой вопрос, – теперь Сергей Викторович перебил Юрия.

– Хорошо. Я вас понял. Вы правы. Погода в Арктике действительно неспокойная, но давайте не будем забывать, что это – Арктика! И такой неспокойной и нестабильной она была всегда! Из года в год. Десятилетиями. Веками! И именно к такой Арктике мы готовились! Нашими усилиями платформа обеспечена двумя вспомогательными судами и спутниковым наблюдением. Думаю, что вы знаете все не хуже меня. У кого-то еще есть вопросы? – Юрий дал понять, что тратить больше двух-трех минут на один вопрос он не собирается. Тем более на вопрос, который идет вразрез с его представлением об идеальной пресс-конференции, в которой он все еще надеялся поставить красивую точку, но в чем уже начал сомневаться.

Сергей Викторович сел на свое место. Завтра и ему предстояло побывать на этой совершенной платформе с двумя вспомогательными судами и спутниковым наблюдением.

После пресс-конференции Юрий сел в автомобиль, который устремился куда-то в центр города – там ждали дела… Они ждали с утра до вечера, и так каждый день. Ждали с того момента, когда в шесть утра звенел будильник, и до поздней ночи. О том, есть ли у него что-то еще кроме этих дел, Юрий старался не задумываться, но, если где-то внутри такой вопрос все же возникал, он начинал работать еще больше и вопроса как не бывало. И только иногда, в те минуты, когда приходила мысль, которую Юрий боялся больше всего, он закрывался в своем дорогом доме и никого не хотел видеть; не отвечал ни на чьи звонки и никому не звонил сам. Он курил дорогие сигары, пил дорогой коньяк и устраивал благотворительные акции для детских домов – так он начинал чувствовать себя немного лучше, но лишь немного и только на время. Мысль о том, что он один, постоянно была с ним, и от нее нельзя было избавиться ни за какие деньги. Иногда ближе, иногда дальше, но мысль об одиночестве никогда не уходила совсем. Он не мог ни утопить ее в коньяке, ни заставить исчезнуть, совершив, как ему казалось, несколько добрых дел. Мысль об одиночестве не уходила, и каждый раз оставалась с ним все дольше.

Сидя на кожаном сиденье своего автомобиля, Юрий набрал номер телефона, который знал наизусть. В телефонной трубке кто-то ответил, и уже очень скоро, наверное, первый раз в жизни, отменив все дела, он сказал водителю, чтобы тот отвез его куда-то в другой конец города… Куда-то, где не было никаких офисов и никаких магазинов… Куда-то, где на краю города, будто на краю жизни, стояли лишь несколько ветхих хрущевок и один детский дом. Куда-то… но именно там он хотел сейчас быть.

***

Прослушав лекцию (а по большому счету просто проиграв в телефон на последнем ряду большой, даже огромной, аудитории института) Сева направился перекусить. Пресс-конференция, в которой принимал участие его отец, видимо, затягивалась и нужно было как-то провести оставшееся время.

Сейчас Сева испытывал по отношению к отцу неопределенное чувство: с одной стороны, он был рад, что отец впервые в жизни взял его с собой на такое большое мероприятие, с другой он был уверен, что это мало что на самом деле значит, и он как всегда уедет далеко на север, а Сева останется здесь и только будет снова ловить себя на мысли, что воспоминаний об отце в голове становится все меньше, эти воспоминания каждый день станут освобождать место другим, более новым, но не самым лучшим воспоминаниям.