Я утешаю себя мыслью, что все те, кто сейчас так весело и задорно смеются, возможно, делают это не по-настоящему. Притворяются. Как выброшенная из воды на берег рыба пытается поймать жабрами кислород, они, выброшенные из дома, сейчас пытаются выглядеть счастливыми! Но это агония. Дело-то ясное, и все улыбки ненастоящие, ведь там, внутри школы, также как рыбы ищут и не находят на берегу кислород, мы будем искать и не находить глоток свободы! Именно таким я сейчас все себе и представляю, и никто не сказал мне ничего, чтобы мое мнение о школе было другим.

А может быть кто-то из них действительно счастлив?.. – закрадывается в голову невольная предательская мысль.

Пришли все, как и полагается с двумя родителями, а некоторые умудрились притащить и бабушек с дедушками. Я же только с мамой.

– Мам, а папа придет скоро? – спрашиваю я ее.

– Вечером… – коротко отвечает мать и, видя мое невеселое состояние, пытается ободрить меня своей улыбкой.

– Бабушка сказала бы, что папу словно корова языком слизала!

– Ну, ты же знаешь, что у папы такая работа. Он много работает для того, чтобы ты ни в чем не нуждался.

Да, я это знал. А еще я знал, что вернется он только на месяц, после чего его снова слижет языком корова.

После того, как директор школы поздравила нас с одним из самых важных, по ее мнению, дней в нашей жизни, нас запустили в кабинеты, туда, где предстояло провести ближайшие годы жизни. Внутри школы пахло свежей краской и новым линолеумом.

Когда появившееся из-за туч солнце пригрело меня на прощанье своим лучом, мне стало совершенно ясно насколько это не справедливо – сидеть здесь в четырех стенах и нюхать дешевую не выветрившуюся краску, когда за окном такая хорошая погода! Еще, наверное, и букварь сейчас принесут, по которому учились несколько поколений, или того хуже – заставят покупать новый! А я так скажу: лучше пусть мне железную дорогу купят, и никаких букварей тогда не надо! Но тут я, наверное, уже немного вредничаю.

Мысли о несправедливости прерываются, в тот момент, когда я оказываюсь за последней партой.

Несмотря ни на что, букварь не такой и старый выдают, и мне даже доставляет определенное удовольствие процесс перелистывания его страниц, с которых на меня смотрят знакомые мне уже буквы и цветные картинки.

Знакомство с классным руководителем начинается с того, что она рассказывает нам про людей, живших на земле много лет назад. Неандертальцах. Я слушаю ее с открытым от интереса ртом. Как же это здорово! Я с огромным интересом узнаю, как на земле появился первый человек и как он стал тем современным человеком, который живет сегодня.

А может быть меня тоже возьмут в игру под названием школа?..

Потом учительница начинает рассказывать про то, чем африканские туземцы отличаются от американских, и тут я понимаю, что школа – место, где не так-то и плохо!

Кстати, африканские туземцы строили себе среднего размера хижины, в каждой из которых жила одна семья, а хижины американских туземцев были в несколько раз больше хижин африканских и жили в них сразу по несколько семей. Такой был заведен у них порядок.

Да я за всю свою семилетнюю жизнь не узнал столько, сколько я узнаю теперь за несколько дней в школе!

Потом наступил вечер.

Мы опять сидели с мамой за столом вдвоем. Отец так и не появился.

– Мам, а где папа сейчас? Он же обещал прийти!

Она посмотрела на меня с грустью в глазах. Кажется, она уже и сама не верила, что меня можно ободрить одной лишь своей улыбкой.

– Да, конечно придет! Ты же знаешь.

Но я уже не знал.

– Он же должен был уже прийти! Разве ты не говорила, что вечером он будет с нами!

– Опаздывает… – только и смогла произнести она.

Потом, видя, как сильно я расстроился, попыталась сделать еще одну попытку меня приободрить.

– Не волнуйся, Севка! Ты же знаешь как он тебя любит, но такая у него работа…

– Так зачем он на ней работает? – нахмурил лоб я.

– Для того чтобы у тебя все было.

Сколько раз я это слышал! Но всего мне было не нужно. Мне нужна была только моя семья! Я промолчал, но мама и так знала, что на душе у меня не спокойно.

Не доев ужин, я пошел в свою комнату, в которой не стал выключать свет.

День отнял много сил, но заснуть я не мог. К тому же все время мне казалось, что отец вот-вот придет. И я ждал… Ждал, и только когда прошел час или два, веки потяжелели, стали медленно опускаться на глаза, и я уснул.

Сон прервался посреди ночи, когда на щеке я почувствовал что-то колючее.

Открыв слипающиеся глаза, я увидел его. Отец ничего не говорил и выглядел уставшим.

– Пап, колючий! – радостно воскликнул я и обнял отца.

Он улыбнулся.

– Где ты был так долго?

– На работе, – услышал я его тихий уставший голос. – Из-за плохой погоды нас не успели вовремя отвезти на материк. Прости.

– А я сегодня был в школе! – не переставая радоваться появлению отца, сообщил я.

– Ого! Молодец какой! И что там было интересного? – теперь его голос, несмотря на усталость, ожил и звучал веселее.

– Узнал кое-что про американских и африканских туземцев!

– Туземцев? Вот это да! – засмеялся отец. – Неплохое начало для будущего ученого!

– Нет! Только не ученый! – сделав страдающий вид, взмолился я. – Лучше поездом управлять или… или быть капитаном корабля!

– Такая работа отнимает много времени и сил. Посмотри на то, сколько времени провожу на работе я. Ты хочешь того же?

– Точно. Я как-то сразу и не подумал.

Он опять уколол меня иголками на своей щеке.

– Или все-таки ученый?

– Нет! – закричал я смеясь.

– Хорошо, хорошо! – улыбнулся отец. – Да и вообще, если честно, ученые – люди странные. Ну, или, во всяком случае, иногда такими бывают.

– Странные?

– Ага. И становиться вторым Эйнштейном или Менделеевым тебе ни к чему.

– А это кто?

Отец снова улыбнулся, отчего морщинки в уголках его глаз стали заметней. С лица не сходила усталость.

– Эйнштейн это ученый, который доказал, что все на свете относительно.

– Это как?

– Ну… сложно сказать. Вот представь…

– Пап! – перебил я.

– Что?

– Не надо. Не объясняй. И, кажется, я знаю, почему ты не хочешь, чтобы я стал вторым Эйнштейном… А Менделеев кто?

– Это тоже ученый. Свое самое важное открытие он сделал во сне.

– А вот это мне больше нравится! Так спать хочется!

Я зевнул и посмотрел на наручные часы – часы показывали начало третьего ночи.

– Ну, тогда спи, сынок, – сказал отец, еще раз поцеловав меня в щеку и еще раз напоследок перед сном уколов своей щетиной. – И, помни, важно не только то, что тебе нравится, хотя и это тоже очень важно, но еще и то, что принесет тебе пользу. Главное определиться с тем, кем ты хочешь стать в будущем. Благодаря правильному выбору ты не будешь нуждаться в самом элементарном: жилье и еде. Ты должен стать человеком, который сможет обеспечить и себя и свою семью. Поверь, для этого нужно будет приложить немало усилий! Но будь целеустремленным и своим собственным трудом ты придешь к намеченной цели. Об этом мы с тобой когда-нибудь еще поговорим.

– Да, пап, я понял, – ответил я, засыпая, и уже через несколько секунд провалился в сон, возможно, чтобы сделать там какие-то очень важные открытия.

АНДРЕЙ (А здесь не так-то и плохо)

Сейчас, кажется, должна была раз и навсегда сломаться схема всей моей жизни, по которой я привык жить. Она была такой удобной! Да что там удобной. Идеальной! Схема назвалась: пожрать-поиграть-поспать. Да, в этой схеме были и некоторые другие моменты, но в целом она выглядела именно так, и такой она мне нравилась.

В садик я не ходил по причине того, что меня просто некому было туда водить: мама работала посменно, папа тоже иногда работал, но даже тогда, когда он этого не делал, вести меня в сад не собирался. Говорил, что кроме того, что там нечего делать, это еще и опасно. Там я только понахватаю разных вирусов, – говорил он, – больше ничего.