В тюремную камеру, которая представляла собой помещение без каких-либо источников света, Грэма заводили сразу четыре охранника. Единственное, что здесь было — это цепи, свисающие с потолка, к которым узников приковывали так, чтобы не было возможности опустить руки вниз, а до пола можно было достать лишь пальцами ног. В этом сыром помещении воздух был слишком влажным и как будто чересчур тяжелым, а из черноты комнаты то и дело злобно пищали крысы. Вся атмосфера была предназначена для того, чтобы сломить волю и запугать жертв темницы, которые, окончательно утратив волю к сопротивлению, во время суда должны были сознаться в любых предписываемых им прегрешениях.

Пока трое охранников остались у входа в камеру, болтая между собой и гадко подшучивая над Грэмом, рассказывая тому в красках что именно ему предстоит пережить здесь за следующие несколько дней, четвертый должен был приковать Грэма цепями к потолку. Юноша был абсолютно спокоен и, дождавшись, когда на него будет смотреть лишь тот стражник, который был к нему ближе всех, использовал на нём «контроль».

Для того, чтобы овладеть разумом стражника, юноше понадобилось чуть меньше минуты. Тот пытался сопротивляться, но постепенно разум мужчины подчинился воле Грэма. И только на самых последних секундах, заметивший, что что-то пошло не так, стражник сделал шаг внутрь камеры и поинтересовался у товарища, который уже должен был закончить подвешивать узника, но вместо этого стоял, глядя тому в глаза.

— Эй, ты там скоро? Чего застыл, мы вообще-то жрать хотим! Из-за этого ублюдка ведь обед пропустили!

К остекленевшим глазам стражника вернулась жизнь и он, повернувшись к своему товарищу, направился к выходу.

— Да, я как раз закончил!

— Что-то мне кажется, он как то странно прикован! — заподозрил неладное тот направив факел в сторону Грэма, который держался руками за свисавшие над ним цепи

— Да всё нормально, пойдёмте скорее уже обедать! — ответил стражник, который должен был приковать юношу, и, добродушно хлопнув своего товарища по спине, увлёк того к выходу из камеры, — А то Сильда не оставит нам супа, ох я бы её…

Когда дверь закрылась, погружая тюремную камеру в кромешную тьму, Грэм мягко опустился на пол, не издавая лишнего шума, и сел прямо на пол темницы, закрыв глаза. Теперь ему предстояло много работы.

***

«Что-то Грэма уже долго нет» — подумал Талер, не прекращавший свои домашние тренировки даже тогда, когда его учителя не было рядом. А сейчас, после того, как он закончил в очередной раз отрабатывать серию ударов, показанных ему недавно Грэмом, мальчик сидел перед камином и смотрел на огонь, пытаясь увидеть то же самое, что недавно увидел юноша. Талер восхищался и завидовал силе человека, за которым последовал. Поэтому, в тайне, когда никто не мог его заметить, мальчик пытался повторить всё, что тот делал, чтобы обрести те же возможности. Талер сконцентрировался и робко протянул руку к огню:

— Хаагеним Мадракан… — сказал он шёпотом ту фразу, которая так отчетливо запомнилась ему. Но ничего не произошло.

— Хаагеним Мадракан, — уже громче и уверенней сказал он, но никакого эффекта от этого снова не последовало.

— Хаагеним Мадракан! — властным голосом вскрикнул мальчик, но как бы он ни старался, ничего не получалось.

Вдруг на улице послышался шум. Звуки раздавались со стороны кузницы и Талер, как можно более незаметно, выглянул из окна. Там он увидел Анелию, которая, с группой сопровождающих её охранников, направлялась к их дому.

«Что она здесь забыла? Грэма же нет дома! Если она…» — мысли с бешеной скоростью проносились в голове мальчика, который почувствовал приближающуюся угрозу. Возможно, будь на его месте кто-то более взрослый и опытный, то он придумал бы и какой-нибудь другой способ ускользнуть от приближающейся опасности, но Талер додумался лишь броситься, что есть мочи, к входной двери и закрыть её на засов. Теперь, когда он был, как ему казалось, в относительной безопасности, мальчик тихо отошёл на несколько шагов, моля всех богов о том, чтобы Анелия и сопровождавшие её воины прошли мимо.

Снаружи кто-то дернул дверь за ручку. Талер вздрогнул. Снаружи дернули сильнее. Мальчик, вжавшись в стену так, как будто хотел стать с ней единым целым, начал медленно и как можно тише отходить от двери подальше. Он панически думал, куда ему спрятаться или убежать, но никак не мог найти ответа.

«Окно!» — спасительная идея осенила мальчика и он уже начал было пробираться в спальню, чтобы выбраться с другой стороны дома, но тут из-за двери раздался крик Анелии:

— Окружите дом и выломайте уже эту чертову дверь, остолопы!

Бежать было некуда. Оставалось только спрятаться, но вот куда — он совершенно не представлял. На ум ему пришло разве что затаиться в шкафу или залезть под кровать, но он понимал, что там его точно найдут. Пока он судорожно озирался по сторонам, в дверь раздался первый сильный удар. Взгляд Талера зацепился за разожженный камин. Подбежав к нему, он начал тушить огонь. Раздался ещё один мощный удар в дверь. В камине к тому моменту оставался только небольшой огонек и Талер, наступив на ещё горячие угли, пополз вверх по горячей трубе камина, цепляясь за камни и упираясь ногами в стену дымохода.

«Заметят, что огонь затушен недавно и найдут…» — подумал мальчик, не обращая внимания на обожженные ноги, — «Пожалуйста, пожалуйста, помоги…» — думал он, протягивая руку к тлевшим внизу углям.

— Хаагеним Мадракан!

В камине ласково вспыхнул небольшой огонь, а в голове у мальчика как будто раздался чей-то хриплый смех. Дверь, не выдержав очередного удара, сорвалась с петель, в дом ворвались воины, сопровождавшие Анелию, а Талер добравшийся до самого верха трубы, боялся вылезти на крышу, из последних сил упираясь в её стены, чтобы не упасть.

***

Тем временем, Грэм сидел на полу своей темницы с закрытыми глазами, прислушиваясь к своим ощущениям. Он чувствовал разум ползающих по его камере крыс и, выбрав одну из них, использовал «глаз зверя». Теперь он мог с помощью подчиненного им существа обследовать место, в которое он попал, до того, как к нему кто-то придёт. Исследование всех помещений тюрьмы дало юноше, пожалуй, только один результат — он не нашёл ничего, что мог бы использовать в данный момент, но если ему понадобится покинуть эти места, то теперь он сможет запросто сориентироваться куда ему идти.

В тишине подземелья Нарранта издалека слышны шаги. Не потому что все узники молчат, они, скорее напротив, от подступающего к ним безумия с каждым часом начинают стенать и выть всё больше, поддаваясь отчаянию. Но когда раздается стук каблуков по камню, все заключенные сразу же замолкают, не зная, идёт ли к ним палач для того, чтобы пытать, или же один из стражников, заскучав во время обхода, решил поразвлечься. Когда, по предположению Грэма, уже должен был наступить поздний вечер, до того, как услышать сами шаги, он услышал именно ту самую гнетущую тишину. Затем дверь его темницы отворилась, и на пороге он наконец-то увидел ту женщину, из-за которой сюда попал. Хотя, вернее будет сказать, ту женщину, которую он здесь ждал. На ней был одет плащ с капюшоном, скрывавший её фигуру и лицо, но даже так можно было увидеть её странную улыбку, которой она посмотрела на юношу.

— Госпожа Анелия, он здесь, — сказал сопровождавший девушку стражник.

— Отлично, оставьте нас, — сказала она, глядя на Грэма, висевшего на цепях с опущенный вниз головой.

— Но госпожа… — хотел было возразить сопровождавший её охранник.

— Я сказала, оставьте нас. Этот… как его там? Корвин, прикован. Он же не сможет никуда деться из этих оков.

— Конечно нет, госпожа Анелия, мы всегда всё делаем на совесть.

— Значит, волноваться не о чем. Дорогу обратно я найду сама.

— Хорошо, как прикажите.

После этих слов, сопровождавший Анелию стражник удалился, а она вошла внутрь камеры Грэма с зажженным факелом.

— Так так так, какая встреча, Корвин! Интересно, как же ты тут оказался?