На интервью в конференц-зал штаб-квартиры X, которую переоборудовали из торгового центра, Теллер приехал на роликовых коньках. Только так у него получается успевать на все встречи и справляться с ежедневными задачами.

Не теряя времени, он сразу принялся объяснять, как ускорение по закону Мура и ускорение темпа изменений бросают резкий вызов способности человека адаптироваться.

Теллер начал с того, что достал небольшой жёлтый блокнот 3M[10], предложив сравнить две линии на графике, и нарисовал ось Y – «скорость изменения», и ось X, помеченную, как «время». Затем провёл первую кривую: стремительную экспоненциальную линию, которая начиналась очень низко и медленно росла, прежде чем взлететь до верхнего внешнего угла графика.

– Эта линия означает научный прогресс, – пояснил Эрик. – Сначала он движется очень постепенно, затем начинает расти по мере того, как более свежие инновации основываются на предшествующих, а затем взлетает прямо в небо. Что линия отображает? Подумайте о печатном станке, телеграфе, пишущей машинке, мэйнфрейм-компьютере, первых текстовых процессорах, ПК, Интернете, ноутбуке, мобильном телефоне, поиске, мобильных приложениях, больших данных, виртуальной реальности, секвенировании человеческого генома, искусственном интеллекте и автомобиле с автоматическим управлением…

Теллер объяснил, что тысячу лет назад кривая научно-технического прогресса росла полого, постепенно. И для того чтобы мир стал выглядеть и чувствовать себя совершенно иначе, могло потребоваться сто лет. Например, Европе понадобился почти век, чтобы длинный лук из охотничьего инструмента в конце XIII века превратился в военное оружие. В XII веке основы вашей жизни не сильно отличались бы от жизни тех, кто жил в веке XI. И какие бы изменения ни вводились в крупных городах Европы или Азии, требовалась целая вечность, чтобы они добрались до сельской провинции, не говоря уже о дальних рубежах Африки или Южной Америки. Ничто не масштабируется глобально и единовременно.

Но к 1900 году, как отметил Теллер, процесс технологических и научных изменений начал ускоряться, и кривая поползла вверх.

– Потому что технология стоит на собственных плечах – каждое новое поколение изобретений опирается на те, что сделаны прежде, – сказал Теллер. – Таким образом, к 1900 году технологиям требовалось от двадцати до тридцати лет, чтобы сделать достаточно большой шаг, вследствие которого мир становится некомфортно новым. Подумайте о том, как входили в жизнь людей машины и самолёты.

Затем кривая пошла практически вертикально и вышла за пределы графика, вобрав в себя конвергенцию мобильных устройств, широкополосную связь и облачные вычисления (о которых мы вскоре поговорим). Эти разработки позволили распространить инструменты инноваций среди ещё большего числа людей на планете, что позволило им продвигать изменения дальше, быстрее и дешевле.

– Теперь, во втором десятилетии XXI века, – добавил Эрик, – временной интервал, сокращавшийся с каждой новой технологией, построенной на базе прошлых достижений, стал настолько коротким, что с момента появления инновации хватает пяти-семи лет, чтобы изменить мир.

На что похож этот процесс? В свою первую книгу о глобализации «Лексус и оливковое дерево» я включил рассказанную мне Лоуренсом Саммерсом историю, в которой отражена суть того, откуда мы пришли и куда идём. Саммерс вспомнил 1988 год, когда он работал над президентской кампанией Майкла Дукакиса. Компания отправила его в Чикаго, чтобы он выступил там с речью. В аэропорту его встретили, чтобы отвезти на мероприятие, и когда он сел в машину, то обнаружил закреплённый на заднем сиденье телефон.

– Я даже позвонил жене, чтобы рассказать ей, какой аккуратный телефон в машине, – с улыбкой вспоминал Саммерс. – А заодно сообщил об этом ещё нескольким приятелям, и все были в восторге от такого новшества.

Всего через девять лет Саммерс стал заместителем министра финансов. Во время поездки на Берег Слоновой Кости в Западной Африке ему пришлось открывать финансируемый США и связанный со здравоохранением проект в деревне, где только-только появился первый колодец с питьевой водой, не слишком далеко от крупного города Абиджан. И когда они возвращались из деревни на лодке, вниз по реке, чиновник из Кот-д’Ивуара, вручив мобильный телефон, сказал ему: «У Вашингтона есть пара вопросов к вам»…

Итак, меньше десяти лет понадобилось, чтобы от невинного хвастовства встроенным телефоном в чикагском автомобиле добраться до небрежного и привычного использования мобильника в рубке маленькой лодки близ африканского Абиджана. Темпы перемен не только ускорились, но и начали происходить в глобальном масштабе.

Но Теллер ещё не закончил рисовать для меня свой график – ведь он пообещал две линии. Вторая линия оказалась прямой – она возникла много лет назад над линией научного прогресса, но поднималась гораздо менее круто, так что её положительный наклон заметен с трудом.

– Хорошая новость заключается в том, что есть конкурентная кривая, – объяснил Теллер. – Это скорость, с которой человечество – люди и общество – адаптируется к изменениям в окружающей среде.

Это могут быть технологические изменения (мобильная связь), геофизические (такие как потепление и охлаждение Земли), социальные (например, было время, когда мы не могли смириться со смешанными браками, по крайней мере здесь, в США).

– Многие из этих крупных изменений были вызваны обществом, и мы к ним приспособились, – продолжал Эрик. – Некоторые из них казались неудобнее других, но мы свыклись.

Действительно хорошая новость – за несколько веков мы намного быстрее адаптировались благодаря большей грамотности и распространению знаний. – Скорость, с которой мы можем приноровиться к новому, растёт, – делится Теллер своими выводами. – Тысячу лет назад потребовалось бы два или три поколения, чтобы приспособиться к чему-то новому.

И если к 1900 году время, необходимое для адаптации, сократилось до одного поколения, то сейчас оно ужалось до десяти-пятнадцати лет.

Увы, но и этого может оказаться недостаточно. Сегодня, по мнению Теллера, ускорение научных и технологических инноваций (и, добавил бы я, новых социальных идей, таких, скажем, как однополые браки) может опередить способность обычного человека и общественных структур воспринимать изменения и поглощать их. И здесь Теллер добавил в график большую точку. Он нарисовал её на стремительно растущей линии технологий, чуть выше того места, где она пересекалась с линией адаптивности, и обозначил: «Мы здесь». График, перерисованный для этой книги, можно увидеть на следующей странице.

– Эта точка, – пояснил Теллер, – иллюстрирует важный факт: несмотря на то, что люди и общество неуклонно приспосабливаются к переменам, темпы технологических изменений сегодня ускоряются настолько быстро, что превысили среднюю скорость, с которой большинство людей способно их поглощать. Многим из нас больше не по силам идти в ногу с прогрессом. И это вызывает у нас культурный ужас, мешает в полной мере пользоваться всеми новыми технологиями, которые появляются ежедневно. В течение десятилетий, последовавших за изобретением двигателя внутреннего сгорания (до того, как улицы наводнили автомобили массового производства), постепенно вводились законы и правила дорожного движения. Многие из них продолжают хорошо служить и сегодня. В течение столетия у нас было достаточно времени, чтобы приспособить наши законы к таким новым изобретениям, как автострады. Сегодня, однако, научные достижения вносят сейсмические изменения в способы использования дорог. Законодательные органы и муниципалитеты изо всех сил стараются не отставать. Технологические компании страдают от устаревших и порой бессмысленных правил. А общественность не знает, что и думать… Технология смартфонов породила Uber, но прежде чем мир поймёт, как регулировать совместное пользование автомобилем, беспилотные машины сделают и эти правила устаревшими.