— Ты пахнешь розами, Грейнджер, — вероятно, он издевался. Но тягучий и низкий голос Драко не был похож на издевку.

Парень возобновил движения, повернув голову Гермионы вбок так, чтобы иметь возможность целовать. Она обхватила рукой его запястье, которое лежало у неё на талии, помогая ему делать её тело более податливым, подобно пазлу, и переместила себе на живот. Ей хотелось, чтобы он оказался ещё ближе, хотя, очевидно, это было физически невозможно.

Драко усмехнулся. Она услышала это возле своего уха как раз перед тем, как его язык вновь нашёл её скулу, а рука на животе приподняла тело, сокращая между ними пространство. Он будто бы слушался того, чего ей бы хотелось, и сам этот факт был поразительным.

— Боже, — выдохнула Гермиона, когда все цветения наконец словно полностью вымерли, а все физические ощущения обострились.

Драко повторил движение бедрами, которое вызвало этот вздох, и она переплела его пальцы со своими. И он… не противился. Гермиона была уверена, что именно ханахаки заставляет её мозг тормозить, отбрасывая разумные доводы, словно сыгранную руку в карточной игре, что именно анатомия дурманит всё вокруг. Но на самом деле это была его покладистость. Словно сегодня её день рождения: она могла попросить всё, что угодно, и выбрала его. И было сложно остановиться, когда обещаешь себе всего лишь ложечку лакомства, но заканчивается всё до верха набитым желудком. Гермиона обещала себе, что станет гораздо лояльнее к наркоманам.

Малфой приподнимал тело девушки всё выше, несмотря на то, что удерживать её так было сложнее. Она откинула голову на его плечо.

— Драко, я… — перекинув волосы Гермионы на одно плечо, он оставил быстрый поцелуй на затылке, мазнув губами по лепесткам. — Я люблю тебя, я…

— Я знаю, — хрипло ответил парень.

Резким движением Малфой прижал её обратно к подушкам, двигаясь так быстро, что ей пришлось закусить указательный палец, чтобы не закричать. Поразительно, она обычно делала так, когда на уроках кашель сдавливал лёгкие слишком сильно, а теперь причиной этого жеста была волна удовольствия.

Она услышала, как он простонал, и через секунду Драко упёрся лбом в её затылок.

— Тяжело? — хмыкнул Малфой, перенося больше своего веса на руки, не дождавшись ответа, и Гермиона неловко перевернулась на спину, посмотрев на него.

Пот мелкой бусинкой скатился по его скуле, и она прикоснулась к ней тыльной стороной руки, чувствуя себя такой здоровой, которой не была, наверное, за все годы.

— У тебя появился румянец, — заметил Драко, наблюдая за её лицом так же пристально, как и она за его. Впервые Гермиона не слышала яда в речи слизеринца. — Это хороший знак?

— Да, мне… — она прочистила горло, и это натолкнуло её на мысли о том, громко ли они себя вели. Карие глаза метнулись к двери.

— На них заклинание, Грейнджер, тебя никто, кроме меня, не слышал, — закатил глаза Драко, перекатываясь и опускаясь рядом с ней на локоть. — Лучше? — повторил он свой вопрос.

Она кивнула и опустила взгляд вниз, закусив губу.

— Спасибо, — произнесла девушка, теребя край тонкого одеяла.

За этим, по её предположениям, должна была последовать какая-то колкая шутка в стиле Драко Малфоя, а последовала тишина, так что ей пришлось поднять глаза и внезапно натолкнуться на стену, которая вовсе не походила на то расслабленное состояние буквально мгновение назад.

— Спасибо? — переспросил Малфой и, оттолкнувшись от матраса, встал, поднимая с пола свои штаны. — Я тебе не мессия, Грейнджер.

— Да, но… — она растерялась от такой резкой смены его настроения, пытаясь понять, почему её благодарность так его разозлила.

— Думаешь, мне пришлось думать о чём-то другом, чтоб у меня встал? — насмешливо спросил Драко, хотя в голосе был только привычный холод. — Как бы не так. Я сделал это не ради тебя и твоей чёртовой благодарности.

— Знаю, я просто…

Малфой был похож на человека, который вставляет словесные стрелы в лук, а за все эти годы Гермиона убедилась достаточно, что в этом деле он был превосходным лучником. Так что ей лучше бы увернуться вовремя.

— Заткнись, Грейнджер, и иди поблагодари кого-то другого, — выплюнул Драко.

Гермиона возненавидела своё сознание за то, что в такой ситуации оно нашло место для того, чтобы расстроиться. Он спрятал тело, надев на себя футболку.

— Я не хотела тебя обидеть, — она села на кровати и закуталась в одеяло, только сейчас осознавая, что её больше не знобит и не лихорадит. Тело вернулось к нормальной температуре, определенно, ему нравилось, когда Малфой находился так близко.

— У тебя и не вышло бы, — прищурился он и сделал шаг к выходу, но потом остановился, и на его лице показалась знакомая острая усмешка. — Поцеловать тебя на ночь, Грейнджер?

Что она сделала не так? Он выглядел расслабленным ровно до того момента, пока она не открыла рот. Гермионе казалось это логичным. Всё, что он делал — это выкраивал ей дополнительные дни жизни, и то из-под палки. Гермионе казалось, что она должна что-то сказать, как-то это обозначить. Что должна ему. Но Малфой взбесился в мгновение ока, вспыхнув, как канистра с бензином.

— Не стоит, — прошептала Гермиона.

Она смотрела на него и думала: лежал бы он рядом, если бы она молчала? Потому что тогда парень выглядел так, будто не хотел уходить.

— Я так и думал, — ответил слизеринец, и ей показалось, что его голос стал ещё жёстче, если это вообще было возможно.

За ним резко закрылась дверь, так, будто она была виновата в его испорченном настроении. Гермионе казалось, что ей пора бы привыкнуть к этому звуку, но почему-то ярость Малфоя всегда чувствовалась как в первый раз.

***

Гермиона не ожидала увидеть его раньше, чем через пять дней — это был самый большой срок, в который Драко позволял себе плевать на обязанности, что повесила на него Макгонагалл. Иногда девушка даже удивлялась, что за этим никто пристально не следит. Не то чтобы она хотела. Но, скорее всего, секрет был в том, что учителя слишком ей доверяли, спрашивая о регулярных посещениях Драко, и слишком верили в то, что её инстинкт самосохранения не позволил бы ей соврать. Наивные.

Недавно Гарри с Роном явились в её палату. Оба выглядели так, будто не сдали ни единого экзамена, и им нужно было рассказать миссис Уизли об этом в мельчайших подробностях. Гермиона отказывалась с ними разговаривать целых пятнадцать минут, но на десятое уверение о том, что они осознали глупость своего поступка и «недопустимость варварского рукоприкладства», сменила гнев на милость. Девушка отложила «Пророк» и все же отчитала их, но далеко не так строго, как рисовала это себе ещё в первый день, когда узнала о затеянной ими драке. Они притащили ей целый ворох сладостей из «Сладкого королевства», что заставило её вновь загрустить, потому что она не видела свежего воздуха вот уже месяц, за исключением ветра, который пробирался в комнату,когда было распахнуто окно.

Стоя утром в душе, Гермиона осмелилась провести пальцами по шрамам и понять, что они болели лишь как плотные синяки, но точно не так, как прежде. Та вещь, которую провернул Малфой с её организмом, оказалась удивительной. Девушка была уверена, что смогла бы даже пробежать небольшой кросс, не то чтобы дойти самой до кровати.

— Просто превосходно! — просияла Помфри, взбалтывая бутылёк с её кровью, которую она добавила в несколько видов зелья.

Прозвучал тот самый скрип двери. Гермиона скосила взгляд и увидела, как Драко вошёл в комнату. Второй день. Она не думала, что парень появится так рано, точно зная, что ей не угрожает смерть с минуты на минуту.

— Мистер Малфой, вам повезло, что осмотр уже закончен. Следовало бы стучаться, — целительница тут же вернула лицу привычную строгость.

Он ничего не ответил и лишь фыркнул, садясь на своё раздражающее кресло.

— Я должна провести некоторые опыты, возможно, лаванда так повлияла на ваше состояние… — обратилась Помфри к Гермионе, всё ещё счастливо смотря на колбу. — Я добавила её в привычное зелье только лишь в надежде, что она поможет вам крепче спать, но вдруг…