Несмотря на то, что директор школы потратила время, чтобы убедить её в этих процедурах, Грейнджер никогда бы не противилась. Возможно, это поможет не только ей, но и медицине в общем.
Драко исчез на два дня, и она не знала, приходил ли он вчера, потому что весь день над ней колдовали специалисты, общаясь с переводчиками. Первый час Гермиона ещё пыталась что-то улавливать и разбирать, надеясь понять прогнозы, но к концу четвёртого часа гул только давил на её мозг и грудную клетку, заставляя девушку всё чаще выплёвывать целые соцветия.
Тот факт, что над ней тряслась половина самых сведущих магических целителей Европы, и ни один из них не мог хотя бы на четверть повторить тот эффект, который оказывал на её болезнь некий высокомерный жеманный придурок, был весьма смехотворным. Ей всё не становилось лучше, поэтому уже к вечеру, когда Гермиона осталась одна, Помфри подключила её к аппарату, очень похожему на маггловский, только он работал на определённых заклинаниях. Трубки были воткнуты в гортань девушки, чтобы вентилировать лёгкие, хотя, как призналась целительница, колдомедики не были уверены, что это поможет, но попробовать стоило.
— Мадам Помфри? — Мариэлла просунула свою светлую голову в комнату, смотря на наставницу, которая каждые полчаса приходила, чтобы проверить показания; пока что от них не было много толку, особенно учитывая, что боль в грудной клетке Гермионы не становилась ни на капельку меньше. — Он здесь.
— О, слава Мерлину! — выдохнула женщина и пару раз взмахнула палочкой, когда поток воздуха оповестил их о полностью открытой двери. — Садитесь, мистер Малфой, — произнесла Поппи натянутым голосом.
Гермиона не видела его, так как не могла приподняться из-за трубок, которые в данный момент убирала Помфри, но могла чувствовать этот покалывающий приятный эффект в теле, который был похож на расслабление натруженных мышц. Трубка выскользнула из её рта, и девушка вздохнула, попросив воды.
Малфой молча сидел на кресле, наблюдая за этим, и почему-то ей казалось, что он зол, хотя, вполне возможно, это была вина вечернего света, который бросал тени на резкие скулы парня.
— Пока что вам это не понадобится, а позже… Дадите мне знать, в общем, — сказала Помфри, и Гермиона кивнула.
Им совершенно не обязательно было оставаться наедине, но она замечала, что, несмотря на разницу в возрасте и авторитетность, мало людей горели желанием оставаться в одном пространстве с Драко. Он был крайне неприятным человеком, когда не хотел обратного, и это чувствовалось абсолютно во всём. Неважно, кто ты такой, тебе не захочется находиться долго под оценивающим взглядом Малфоя-младшего.
— Какого хрена она прогрессирует, если они держат тебя на зельях? — разозлённо спросил он, когда они остались вдвоём.
Гермиона немного поперхнулась водой от неожиданности и отставила стакан на тумбу. Ей хотелось встать и пройтись, но, несмотря на присутствие Драко, она сегодня слишком устала. Возможно, к концу этого часа…
— Я просто сегодня вымоталась. Все эти врачи… — Гермиона чувствовала, что должна защитить честь людей, которые пытались ей помочь. Конечно, она им была больше интересна в качестве экземпляра редчайшей болезни, но всё же это не отменяло их усилий.
— Бесполезны. Мать твою, Грейнджер, ты похожа на живой труп, какой во всём этом толк? — видно, перебивать — его дурная привычка. В миллионе других.
— Это не так работает, Драко, — прервала парня Гермиона. Она редко называла его по имени, и теперь раз за разом позволяла себе эту вольность, решив, что вряд ли подобная мелочь не затеряется в пучине всего остального. — Зелья не помогают так сильно, и врачи, они… — она вздохнула, понимая, что у неё нет сил препираться, и отодвинулась на кровати дальше, подпирая спиной изголовье. — Они делают всё, что могут.
Грейнджер понимала, что его злило то, что он должен оставаться здесь, пока она болеет. Какая-то часть девушки считала, что после такой новости Драко прочитает об этой болезни больше и узнает, что она неизлечима. Формально от неё можно было избавиться, точнее, от её симптомов, если предмет воздыхания признается ей в искренней любви, но с таким же успехом Гермиона могла узнать о раке в терминальной стадии. Но, видимо, это было ему не интересно.
Сегодня Малфой пришёл без книг. Возможно, он надеялся покончить с этим быстрее. Ей хотелось иметь возможность встать и уйти в ванну. Ей хотелось иметь возможность выплакаться, но даже это для неё было под запретом — слёзы забирали слишком много энергии, а для девушки этот ресурс смертельно важен.
На самом деле она врала. Больше всего ей хотелось прикоснуться к нему. Её мозг постоянно нашёптывал ужасные планы. Упасть, как несколько дней назад, чтобы Малфой инстинктивно подал руку, попросить что-то сделать. Ей хотелось рычать на себя, поэтому она прикусила нижнюю губу, почти почувствовав вкус крови. Да, только не хватало ран, сделанных по собственной воле.
Малфой наблюдал за ней, и её борьба становилась ещё тяжелее, но дыхание выравнивалось, и пока этого вполне хватало, чтобы быть благодарной. Вдруг он поднялся, лениво передвигаясь, и Гермионе пришлось поднять глаза. Она никогда не видела его лицо так близко в это время суток. Обычно они могли пересечься взглядами в Большом зале за ужином или на факультативах, но этот зрительный контакт быстро обрывался после презрительного взгляда слизеринца. Сейчас он смотрел сам.
— Если это так не работает, то что-то же должно, верно? — склонил голову Малфой и сел к ней на кровать. Поразительно, как легко он всё это делал, словно в происходящем не было ничего странного.
Девушке стало интересно, как Драко объяснял своё отсутствие друзьям, если подписал договор о неразглашении или же ему удавалось незаметно выскальзывать на час?
— Малфой, ты… — предупредительный тон удался, но Гермиона всё ещё смотрела на его движения опасливо. Храбростью и не пахло. У него всегда было что-то своё на уме, и у неё болела голова от этих загадок.
— Я хочу кое-что попробовать, — произнёс Малфой. — Поэкспериментировать.
— Я тебе не проект по Травологии, — гордо огрызнулась Гермиона, но он резко потянул гриффиндорку за лодыжку, и она спустилась ниже по кровати, оказываясь ближе.
— Травологии? Как удачно подобрана метафора, — хмыкнул Драко, смотря на переплетения соцветий, видневшихся под одеждой.
Гермиона сжала губы, понимая, что ляпнула.
— Зачем тебе это? — спросила она, всё ещё не двигаясь, пока её тело ощущало каждую линию отпечатков пальцев парня на коже ноги.
— Девчонки делали рядом со мной разное, — кичливо ухмыльнулся парень, — но ещё никто не реагировал вот так. Это тешит моё самолюбие, Грейнджер.
Ну, конечно. Она должна была догадаться. Впрочем, Гермиона догадывалась, но не думала, что он просто возьмёт и произнесёт это.
— Я бы мог использовать такое в будущем, это довольно необычная информация, — пожал плечами Драко, как будто рассуждал о том, чего бы съесть завтрак за столом в Большом зале. — Думаю, ответить на пару вопросов — это мизерная плата, как считаешь?
Он давил на самое больное — на её чувство долга. На неловкость Гермионы из-за того, что ему приходится делать ей одолжение, находясь рядом. Малфой был чёртовым стратегом, безжалостным и лишённым морали. Ей подумалось, что если бы война продлилась дольше, наверняка он стал бы генералом в войске Волдеморта. Его мозг был слишком наполнен хитростью и слишком избавлен от социальных норм, чтобы не преуспеть.
— Наверное, — согласилась Гермиона, заставляя свой голос звучать ровно.
— Тогда… тебе становится хуже, если ты долго меня не видишь? — склонил голову Драко, всё ещё не убирая с губ улыбку.
— Обязательно произносить это вслух в таком контексте? — начала раздражаться гриффиндорка, как всегда, когда нервничала.
— Исключительно научный интерес, Грейнджер, — неправдоподобно невинно произнёс Драко.
— Не просто когда не видишь. Контакт должен быть достаточно близким. Таким образом, если посмотреть на фотографию, заболевшему не станет легче, — отчеканила она так, будто просто отвечала профессору сноску параграфа и надеялась, что это избавит её хотя бы от десятой части смущения.
