— Брэм настаивает на том, чтобы присутствовать, когда я это сделаю. Он хочет, чтобы Лукан тоже был свидетелем.

Так что не может быть никаких сомнений и споров. Ничего из того, что могло бы быть.

Магическая подпись Айса отразит тот факт, что Сабэль отреклась от него.

Айс выругался.

— Он полон решимости сделать это действо как можно сложнее, не так ли?

Сабэль хотела бы это отрицать. Но Брэм, вышедший из черного облака Матиаса, не думал ни об ее страдании, ни о страданиях Айса. Наверное, он будет упиваться унижением бывшего друга. Она спорила до тех пор, пока не смогла найти больше слов, и все же Брэм не сдвинулся с места.

— Кажется, так.

У нее перехватило дыхание, она понятия не имела, как собирается выдавить из себя требующиеся слова.

— Он… также хочет, чтобы ты стал свидетелем Клятвы Лукана.

— Чертов ублюдок, — пробормотал он, крепче сжимая ее пальцы. — Нет. Я не могу гарантировать, что не убью его, если мне придется смотреть, как ты связываешься с ним.

— Я понимаю.

Если бы они поменялись ролями, Сабэль вовсе не была уверена, что смогла бы наблюдать, как он отдает свою жизнь другой.

Айс вздохнул.

— Но чтобы сохранить мир между тобой и твоим братом, я постараюсь.

Ее сердце снова наполнилось любовью к этому самоотверженному волшебнику.

— Я никогда больше не узнаю такого хорошего человека, как ты, Айсдернус.

— У тебя всегда есть мое сердце.

Нахмурившись, Айс закрыл глаза, прижался лбом к ее лбу. У них было одно дыхание, еще одно тайное мгновение, затем он отступил.

— Идем.

Мужчина вывел Сабэль из спальни, и она последовала за ним по извилистому коридору, полному закрытых дверей. На пересечении двух дорожек он остановился у входа в открытую комнату, это был своего рода кабинет с захламленным письменным столом, изношенным коричневым диваном, истертыми коврами. Нетронутый слой пыли и настроение безысходности затягивали.

Внутри расхаживал Брэм, короткими шагами пересекая комнату.

Лукан примостился на краешке дивана, задумчиво наблюдая за происходящим. Оба устремили пристальные взгляды в переднюю часть комнаты, когда появились Сабэль и Айс.

Уже давно рассвело. Ты опаздываешь, — сказал Брэм.

Айс сжал кулаки.

— Твоя сестра многое делает для спасения шкуры каждого, и она не нуждается в твоей агрессии.

Глаза Брэма сузились.

— Закрой дверь.

Яростным ударом Айс захлопнул дверь.

— Я дал тебе крышу над головой, надежду в душе и сердце в груди. Никогда больше не проси меня ни о чем.

Боже, это убивало Айса не меньше, чем уничтожало ее. Сабэль в миллионный раз пожелала найти способ остановить это расставание, свое спаривание с Луканом. Но ничего не изменилось.

Брэм обнюхал ее.

— Ты провела ночь в его постели.

Он швырнул это, словно обвинение, и Сабэль почувствовала, что заводится.

— Я провела ее там, где хотела, и это не твое дело, как и с кем. Я не знаю, что с тобой случилось, но с тех пор, как очнулся от заклинания Матиаса, ты ведешь себя как агрессивный придурок. Будь счастлив, что я вообще здесь, и перестань делать все возможное, чтобы превратить мое присутствие в неприятное и унизительное.

Брат передернул плечами и приподнял золотисто-коричневую бровь.

— Кажется, в эти дни мне не хватает терпения, чтобы обуздать свой язык или характер. Ради тебя я больше не буду говорить. Произнеси отречение от Рикарда. Сейчас.

Уже? Слова Брэма врезались в нее, как торнадо, вырывая счастье и надежду. Она сделает добро для магического мира, и этого должно быть достаточно.

Руки тряслись, когда она повернулась к Айсу. Она не могла не смотреть на него, не могла уклониться от этого взгляда зеленых глаз, который горел любовью, сожалением и запредельной болью.

— Ты останешься частью меня, хоть и я…

«…не останусь частью тебя».

Слова крутились в ее голове, но Сабэль не могла открыть рот, чтобы произнести их, солгать. Ее губы приоткрылись.

«…не останусь частью тебя».

Единственное, что вырвалось — это всхлип. Она обняла себя, прижимая руки к животу, пытаясь удержать боль, такую сильную, какую причинила бы кислота, если просочилась бы в каждый уголок ее израненного сердца.

Невозможно.

Айс подошел поближе, стряхнул волосы с ее лица.

— Дыши, принцесса. Ты можешь.

— Я не могу!

Гнев и безысходность затопили ее.

— Я не знаю, как разбить собственное сердце. Я не могу вынести мысли, что я разобью твое. Что ты никогда больше не будешь смотреть на меня так, как смотришь сейчас, будто я весь твой мир. Я не могу подумать, что не имею права просто взять тебя за руку.

— Сабэль! — рявкнул Брэм. — Откажись от него. Каждое мгновение, которое ты теряешь, — это момент, когда Матиас может глубже проникнуть в Совет и найти новые способы убийства или порабощения невинных.

— Ты думаешь, я не знаю? — вскричала она. — Когда я вообще не выполняла свой долг? Я не подведу тебя и сейчас. Но я никогда не забуду твою угрозу отказаться от меня. Я никогда не прощу радости на твоем лице, когда ты оторвешь меня от человека, которого я люблю.

— Достаточно!

Брэм вклинился между ней и Айсом, оттолкнув другого волшебника от нее.

— Ты забыла, что твоя будущая пара сидит здесь? Последнее, что он хочет услышать, это то, что ты исповедуешься в любви к другому, Сабэль.

Лукан втянул воздух и встал с дивана.

— Прекрати, Брэм. Просто остановись. Я задавался вопросом, насколько глубока привязанность твоей сестры к Рикарду, но теперь…

Он покачал головой.

— Одна из худших вещей, которые я когда-либо переживал, — это изливать мою преданность Анке, пытаясь убедить ее быть со мной, когда ее сердце теперь, похоже… с другим, — он рассмеялся. — Насколько большим дураком я должен быть, чтобы сделать ту же ошибку с Сабэль?

Она ахнула. Что он сказал?

Брэм повернулся к нему.

— Бред какой-то! Думаешь, я должен просто отдать ему сестру? Отдать одно из твоих лучших политических преимуществ?

— Нет, друг. Я говорю, что я не воззову к ней, пока в ее сердце есть другой. Независимо от того, насколько я люблю и уважаю Сабэль, даже желаю ее красоты, мы с ней оба знаем, что я никогда не полюблю ее, как Айс. И несмотря на Клятву, я никогда не заменю его в ее сердце.

Проклиная все, Брэм метался по комнате.

— Это война! Мы все чем-то жертвуем…

— Не говори мне о жертвах! — зарычал Лукан. — Я потерял пару моего сердца, сражаясь за дело, и живу каждый день с тем, что ее безжалостно пытали, чтобы ослабить меня, нас. От чего отказался ты? Похоже, что ты просто используешь войну, чтобы приумножить свою власть.

Сабэль моргнула, ее рот распахнулся. Лукан был жестоко честен с Брэмом, своим лучшим другом. И он сказал, что не возьмет ее. Хотя это было неожиданностью, его заявление имело смысл. Анка даже сейчас спала в постели Шока. Лукан не понаслышке знал, что такое боль.

— Черт побери! Матиас может усилить свою власть, договорившись с Блэкборном и Спенсером или с кем-либо еще, и повлиять на голосование. Нам нужно назвать кандидата сегодня.

— Я соглашусь на выдвижение своей кандидатуры, чтобы занять место МакКинета. Я только говорю, что, возможно, мы попытаемся повлиять на Совет без Сабэль в качестве моей пары.

Брэм сделал паузу, нетерпеливо постукивая пальцем.

— Твоя кандидатура, скорее всего, будет отвергнута.

Лукан пожал плечами.

— Тогда мы найдем другую кандидатуру. Но я не буду взывать к твоей сестре.

Надежда заполнила всё существо Сабэль. Она послала Лукану полный слез взгляд.

— Спасибо тебе.

Уголки его губ приподнялись в легкой улыбке.

— Ты не могла сказать слова, чтобы отказаться от Айса. Ты определенно не сможешь привязаться ко мне. Ты должна поблагодарить меня. Подозреваю, что спас тебя от заикания.

Облегчение и радость нахлынули на нее со всей взрывной силой эмоциональной бомбы. Горячие слезы полились из глаз.