Вынырнув из воспоминаний, я устало прислонилась к дереву, сползая на траву. Пограничный лес, что на огромную территорию простирался рядом с Домом, стал моим укрытием. Хотя многие из жителей Эписа и любили тишину и мрачную красоту этого места, здесь, в глубинах, уже невозможно было встретить кого-либо. Мои любимые места. Еще ребенком я выучила тут каждый закоулок, за что постоянно получала от матушки. Мы с Нестором часто играли здесь в прятки, а когда отец смирился, что сколько не запрещай, все равно буду убегать, велел отстроить самую настоящую землянку. Сейчас казалось, что это единственное место на земле, где я могу быть действительно спокойна.

Сердце все еще колотилось, но явно не от воспоминаний о картине, что предстала передо мной в папином кабинете. Растрепанная мама, поправляющая прическу и ухмыляющийся Оливер.

Предательница. Нет, от этого просто хотелось плакать и бесконечно долго отмываться хоть в Стиксе, чтобы убрать грязь. Но это не было похоже на тот ужас, что следовал за мной по пятам.

Когда дверь за братьями закрылась, я испытала облегчение. Матушка суетилась возле меня, что-то невнятно бормоча, то и дело оглядываясь, а мне нисколько не хотелось ее слушать. Как это отвратительно. Ужасно, в этом доме.

— Мам! — прошипела я, хватая растерявшуюся Осирис за руку, — Прекрати. Я взрослая и все понимаю. То, что вы делали там — это мерзко. Но вы с папой, думаю, разберетесь и без меня. Так что можешь не переживать, если тебя не мучает совесть, и перестать уже докучать мне — я ничего ему не скажу! — оторвав ладонь, я сделала шаг в сторону, но мама вновь схватила меня за руку.

Попытавшись вырваться я невольно взглянула ей в глаза. Страх, боль и какое-то непонятное мне отчаяние отразились в них. Это настолько поразило меня, что я остолбенела. А матушка, оглянувшись, подошла ко мне ближе, не разрывая зрительного контакта.

— Иси, дорогая, — нервно облизав губу, зашептала мама, — ты должна поклясться мне

— Что?! — вскрикнула я, но мать тут же дернула меня за руку.

— Не в молчании, нет, я не об этом, — прошептала она, продолжая блистать глазами, — ты права, мы разберемся сами. Ты должна поклясться мне кое в чем другом. Это серьезно и может испортить твою жизнь, поэтому, пожалуйста, просто слушай и повторяй за мной, хорошо?

— Пока не скажешь, о чем ты, ничего я делать не буду, — прорычала я, но глядя на испуганное лицо матери смягчилась, — мам, просто объясни мне.

Матушка тяжело вздохнула, сжимая пальцами вторую мою руку. Картина нравилась мне все меньше, заставляя несколько испугаться того, что происходит. Ее руки дрожали. В таком состоянии я видела ее в первый раз.

— Твой отец, — тихо начала она, — он очень хочет породниться с Сильнейшим и в своих методах начинает заходить слишком далеко. Ему уже без разницы, кто из братьев станет его зятем, но Иси, — дрожащие пальцы матери прошли по моей щеке, — они очень опасны. Ты должна поклясться, что несмотря на все старания отца, ты никогда не будешь иметь никаких отношений, кроме дружеских или рабочих, ни с кем из них.

Договори это, мама протянула вперед кинжал, что вздрагивал вместе с моими пальцами. О каких методах интересно говорит мать? Неужели он предлагал Сильнейшему что-то, чтоб тот взял меня замуж? Или же хочет как-то заставить кого-то из них? Коснувшись лезвия, я с силой нажала на острый край, что тут же проткнул палец вызывая каплю крови.

— Клянусь, что до самой смерти не вступлю ни в какие отношения отличных от дружеских или рабочих с Осирисом Аланом и Оливером. Под взглядом Всевышнего. Да не поглотит мою душу Бездна. На все Воля Его.

Капля крови стекла по лезвию, но не достигла пола. Она растворилась, оставляя металл столь же гладким, как он и был. Клятва принята.

Любимые мои!

Напоминаю, что у нашей трилогии ХЭ

Будет сложно

Давайте пройдем через это вместе!

Больше никаких лирических отступлений.

Понеслась.

Глава 3

Начало

Сильнейший

Бутылка в руках Оливера заканчивалась, так же, как и место на стенах, свободное от его каракулей. Помощи от меня сейчас не было, все силы уходили на то, чтобы не сигануть в окно и догнать исчезнувшую пару часов назад в деревьях тонкую фигурку в голубом платье.

— Ты хоть стену поставь, — пробурчал Всевышний, откинув от себя бутылку, от чего стекло со звоном разлетелось, — полегчает.

— Уже, — прорычал я, сжимая зубы, — сразу же.

Только вот не полегчало. Совсем ничего не произошло. Связь пробила стену, не успев я ту выставить. Растворила, будто и не было ее никогда. Облизнув губы, сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. В нос тут же ударил аромат, что давно должен был испариться из комнаты, но видимо застрял где-то. Например у меня в носоглотке. В мозге. В каждой клеточке вен.

— По сути она даже не твоя дочь, — застонав, я откинул голову назад с силой ударяясь затылком в стену, — ребенок земного тела и все. Не так страшно, правда?

Всевышний ругнулся, швыряя маркер в противоположную стену. Фломастер глубоко вошел в блок, оставив после себя облако пыли.

— Вот ты сейчас не прикидывайся только, что не понимаешь, к чему это может привести, — зашипел Оливер, тыкая в мою сторону пальцем.

Понимаю. Поэтому и сижу приклеенный в этой комнате, не совершая резких движений. За все время перерождений Всевышнего ни разу у него не появлялся ребенок. Какой силой она обладает? Отзывается ли божественное в девушке или она просто человек? Во втором варианте все было действительно не так страшно за исключением того, что мои мозги завернуты в трубочку и я не в состояние удерживать даже собственного равновесия. В первом же произойти могло что угодно. От смещения равновесия до полного изменения Мира.

— Ты давай не психуй, а думай, — от очередного спазма внутри воздух из легких вышибло, — и дай какую-нибудь дрянь, чтобы я тоже думать мог о чем-нибудь кроме этой девчонки.

Вздохнув, Всевышний отошел от стены придирчиво разглядывая карту потоков. Он воспроизвел по памяти все, что увидел внутри меня, пытаясь разобраться, что пошло не так.

Вот и неожиданность номер один. То, что моя сила настолько мощнее его. Ведь если бы его чувства питались бы так же, то Пламя горело не переставая.

Поперхнувшись, я поднялся на ноги.

Очень вовремя меня осенило, конечно.

Где были мои чертовы мозги пару часов назад.

— Пламя горит не переставая, — поморщившись, сказал я, — во Вратах. Там оно чем питается?

Всевышний подавился слюной, откашливаясь.

— Ты же повторил все в точности, верно? — простонал я.

— Сильнейший, я могу ее убить, — наконец выдал Оливер.

— Ты умрешь следом, — абсолютно спокойно выдал я, — вместе со всем равновесием, это я тебе обеспечу. А после Мир свалится в Бездну.

— Ладно, давай я сначала убью Алана, а потом ее и все встанет на свои места. Это тело растворится, а твоя сущность останется. Девчонка пройдет за Врата и все. Связи нет, ты вернешься в Бездну, а там через пару десятков лет и я подтянусь.

Застонав, я поднялся на ноги, вновь оборачиваясь к окну. Боль горячей волной пронеслась по венам.

Она убежала. Не оглядываясь, словно за ней несется стая волков. Что-то было не так. Кроме того, что абсолютно все не так, это казалось странным. Я не мог двинуться с места, удерживая себя, чтобы лишний раз не вздохнуть и не кинуться к ней, а она бежала, быстро перебирая ногами. И от этого хотелось кричать до боли в горле и легких. Чтобы вытащить все это наружу. Вытащить из себя.

— Это была бы хорошая мысль, Оли, только в том случае, если бы ты молча сделал, а не говорил, — прошипел я, — потому что теперь не смогу я позволить тебе себя убить, зная, что после ты убьешь ее. Твою же мать, — сглотнув слюну, я потер горло, в котором застыл крик, — о чем я думал?

— Вот именно, — зарычал Всевышний, — о чем же ты думал, если из всех женщин Эписа самое чистое и светлое в тебе относилось к твоей, твою мать, племяннице, м? Моралист чертов, еще мне по роже ни за что выписал.