— Я понятия не имел о том, кто она, пока Исида сюда не вошла сегодня, — закрыв глаза, огрызнулся я, — и да, это не мои чувства, если ты помнишь. У меня их в принципе не было.

— Они могли бы быть, будь ты человеком.

— Чистые и непорочные, как ты и отметил. А не то, во что ты это превратил, — прорычал я.

— Ладно, ты ни капли не помогаешь, Ал. От того, что мы тут собачимся, связь не рассосется.

— Я не могу понять, почему ей так плохо и страшно, — прошептал я глядя в ряды деревьев Пограничного леса, — она боится до судорог. Это убивает меня.

— Ага, и равновесие, мать его, тоже.

— А ты разве не этого добивался?

— Ты знаешь, что нет! — зарычал Всевышний, подходя ближе, — Это равновесие держит все существование Мира. Но даже если ты считаешь, что Бездна мне по душе, подумай о том, что если не будет равновесия — не будет ничего из того, что мне нравится. А я не готов отказываться от такой жизни.

— Конечно, ведь жизни людей тебя не волнуют, — сжав пальцы в кулаки, прошипел я.

— Полегче. Тебя до сегодняшнего дня они вообще привлекали лишь как опытный образец. Твои создания. Игрушка. А теперь “жизни людей”. Лицемер.

— Теперь волнуют, — тихо сказал я, отступая на шаг назад, — очень много неожиданно стало важным. Это не дает спокойно думать. Все это, — я поморщился от перевернувшихся внутри чувств, — холодный разум должен был оставаться холодным. В этом смысл.

Тяжело дыша, мы стояли друг напротив друга, словно глядя в зеркало. Закусив губу, Оливер сложил руки на груди, разглядывая меня.

— Знаешь, хоть убей, но мне кажется, пусть мы где-то и ошиблись, сами чувства тебе нужны. Сейчас даже твое лицо изменилось, когда ты говорил про них. Про людей, — он нахмурился, подбирая слова, — мы веками стремимся к равновесию, но пока я поощряю их пороки, нет никого, кто бы действительно сочувствовал им.

Поэтому я и согласился. Именно из-за этой мысли. Ведь не зря же в моих силах было убирать и выставлять стену. Но… Почему я просто не убрал ее? Боялся потерять разум? Хотел увидеть, что даже чувства контролируем мы? А в итоге получили нечто, что питаясь моей силой сейчас сводило с ума.

— Постой, — вдруг сказал Оливер, поворачиваясь к стене, — мы не можем разрушить связь сейчас, но можем ее ослабить. По крайней мере ты не переломаешь Иси все кости своей маниакальной зависимостью помноженной на силу, как только увидишь ее, заодно сорвав равновесие в цикл.

— Насколько? — спросил я, рассматривая рисунок на стене.

— Смотря сколько силы ты готов запечатать на время человеческой жизни.

— Это долго, почти век тебе придется держать его самому, Всевышний, — зажмурился, пытаясь стереть из-под век изображение Исиды.

— Ты же держал, — нахмурился Всевышний, — почти три после гнева, пока я приходил в норму. Слушай, — ладонь брата водрузилась на плечо, — решать тебе. Но сейчас, если мы ничего не сделаем, этот маятник внутри тебя раздолбит Мир. На нее налетит пушинка, она чихнет, а ты просто обернешь воздух — в ничто. Она споткнется — земля растает. Сам думай, что лучше для равновесия, ты без мозгов, но с силой, или ты без сил, но с мозгами.

— Если я лишусь сил, тебе придется выдержать не просто равновесие, а ударную волну по нему. И если не удержишь, то Бездна наступит сегодня, — пытаясь успокоить дыхание, сказал я.

Виски Оливера покрывал пот. Он нервно облизал верхнюю губу, взлохматив волосы. Похоже Всевышний и сам не ожидал, что создаст нечто настолько мощное. Его сила в разрушении. Но как оказалось, если все перевернуть, то и здесь он выложился на полную. Кажется я проклял этот день в ту секунду, когда лишь задумался обо всем этом.

— А если мы ничего не сделаем, — то завтра, — решительно сказал Всевышний, сведя брови на переносице, — просто объясни мне, как выдержать волну. И реши с силой. А я смогу.

Обе идеи мне не нравились, но сейчас нужно было выиграть время. Заодно получить мозги на место, пока земля с небом не поменялись местами. То, что если со Связью ничего не сделать и Бездна очень скоро поглотит все, сомнений не было. Я сам сейчас расшатывал его, не в силах сохранять спокойствие и стабильность. По крайне мере так появляется хотя бы шанс. Небо за окном заволокло тучами, закрывая землю от солнца. Ветер раскачивал верхушки деревьев, ломая их, склоняя к земле, а я чувствовал, как кровь вскипает в жилах.

Она там.

Тише, Сильнейший, это просто дождик, да с ветром, но ничего страшного.

Ей страшно. Деревья падают, небо застилает чернота.

Она бежит и спотыкается, боится сильнее прежнего.

Сжав зубы, ощутил металлический привкус во рту, но и он не приводил в чувство.

Одна среди бушующей стихии.

— Нет! — Всевышний подскочил с места, тряся меня за плечи, — Тихо, Сильнейший, только не смотри туда, — кулак встретился с моим лицом, а я не мог отвести взгляд, — Твою мать, отвернись!

Воздух из легких пропал снова, агонией застилая разум.

— Сейчас, — смог я выдавить прежде, чем рука поднялась вверх.

Тучи исчезли. Поломанные деревья встали на свои места, а фигурка в голубом платье вновь бежала к лесу, как пару часов тому назад. Дыра в стене испарилась, а маркер спокойно лежал на столе. Оливер, тяжело дыша, сидел около противоположной стены, а бетонная крошка густо посыпала его волосы. Когда голубое платье пропало среди деревьев, я повернулся к брату.

— Чем рассказывать — лучше показать, так?! — прорычал Оливер, сияя Пламенем, — Какой скачок? Насколько ты откатил?

— Часа два-три, — нахмурился я, — удержал?

— Я бы сказал даже стабилизировал, — усмехнулся он, протягивая руку к вновь полной бутылке, — что решил?

— Силу к Вратам, там ей пока самое место. Как тело погибнет и связь исчезнет, как раз смогу ее забрать около них, — кивнул я, протягивая руку, — ударит посильнее прежнего.

— Плавали, — усмехнулся Оливер, делая глоток, — знаем.

*Любимые читатели, это пояснение для тех, кто “а почему он не мог откатить время назад после создания связи”. Вопрос логичный и правильный. Поэтому на всякий случай.

Обратите внимание: На них откат времени никак не повлиял!

Начало

Исида

После странного поведения матери я окончательно выбилась из колеи. Сначала предательство, теперь это. Клятва. Вот зачем она, спрашивается, нужна была? Но подделать страх в глазах было гораздо сложнее, чем просто скрывать какие-то эмоции. Сама мысль о таком пугала ее, поэтому я и не стала расспрашивать дальше, а просто согласилась.

Конечно, я обещала матери, что не буду говорить ничего отцу. Но вот того, что не потребую объяснений, хоть каких нибудь, от Оливера речи не шло. Он же сам приглашал меня в Дом? Так почему мне нужно отказываться? Хотя я и отклонила приглашение, сейчас выяснить, чего же так сильно она боялась в своем любовнике, что потребовала клятвы, казалось необходимым. Страха не было. Ведь если бы он представлял опасность в любом случаем, она бы не оставила в клятве формулировку “дружеских или рабочих”. Значит мама предполагала, что мы вполне себе сможем общаться.

Вот и пора начать.

Быстро добраться до Дома Рабоса можно было разве на машине, но погода позволяла прогуляться. Да и настроение было такое. На обратном пути обязательно нужно будет искупаться в Стиксе. Вода сейчас наверняка словно парное молоко. Тем более, что я прекрасно знала несколько тайных мест, куда все боялись забредать. Там течение было тихим и спокойным, дно ровным, золотистым песком переливаясь на солнце под прозрачной толщей воды.

Конечно, как и все в Эписе, Стикс был окружен тайнами. Но я не верила в сплетни, лишь отмахиваясь от них. Ну если нравится людям преть в домах, когда вокруг такая благодать, то Всевышний им в помощь. А я собиралась поднять себе настроение и ничего лучше этого места представить себе не могла.

Переходя по мосту через реку, я лишь улыбнулась блестящему солнцу над головой. Где-то вдали собирались тучи, но внутри я надеялась, что буря пройдет стороной. Такое часто бывало в Эписе. Ну а если и зацепит, то ненадолго. Почему-то сейчас уже совершенно не хотелось думать о теме предстоящего разговора.