— Зачем тебе это?.. Ты же не сможешь! Кодекс, устав, распорядок, философия! А если нужно будет драться? Ты бы мог по-настоящему убить кого-нибудь?

Он стоял молча, по-детски насупившись. Он и сам понимал, что ничего из этого, скорее всего, ему не под силу, но как же принцип!

Ариана отвернулась к окну и представила своего изнеженного инфантильного брата в качестве воина, и ей впервые было не смешно от этой картины. Почему-то девушке думалось о том, как она будет жить, если вдруг разразится война, и Лилати погибнет в бою, из-за этого глупого принципа — стать хоть кем-то. Она вообще не понимала, зачем это нужно. Ей же хватало его.

…

Синер был на удивление рад дружбе, завязавшейся между Аэнелем и Феранви, видимо, наконец осознав, что полная изоляция от мира, даже столь скудного, как его поместье, не пойдет мальчику на пользу. Да и «мальчик» уже был куда взрослее, чем в тот самый день, когда впервые предстал перед господином. Дети меров отстают в темпе физического развития от скорых, недолго живущих недов, но все дети так быстро растут в этом возрасте… Отныне Аэнель мог покидать пределы Синерина в сопровождении Защитницы, функцией которой было ограждение любимца от всевозможных неприятностей. Однако же, стремления господина часто не совпадали с желаниями и планами Аэнеля, и последний договаривался с Феранви о предоставлении ему самостоятельности. Как бы то ни было, не воспользоваться новоприобретенной, хоть ограниченной, но все же свободой, он не мог. Особенно далеко от поместья он предпочитал не отходить, трезво оценивая свои возможности и терпение бравой Защитницы.

Однажды и того и другого хватило, чтобы случилось нечто воистину необычное и неожиданное.

…

Нечасто Синер покидал свой маленький замок, однако в тот день его все же вынудили отправиться на прием к одному влиятельному художнику — отказать в таком приглашении он не имел права, разница в сословном положении была не в его пользу, и поместье осталось на попечении Гильдии Защитников.

Утреннее солнце разбудило Аэнеля нежным весенним теплом. Господина уже не было рядом; в коридорах башни слышался смех служанок, на винтовой лестнице привычно завывал ветер, а этажом ниже звенела посуда. Аэнель выглянул в окно, чтобы полюбоваться видом, блаженно потянулся, затем поспешил заняться утренними процедурами.

— Наэле! — позвала одна из служанок, когда тот уже возвращался в покои, одетый в тонкую тунику небесного цвета. — Завтракать будешь? У нас на завтрак фрукты.

— Нет, спасибо, не хочу.

— Сиродиильские яблоки!

— Нет, спасибо! — Аэнель шутливо изобразил возмущение. — Пусть сиродиильцы их и едят.

— Ну и даэдра с тобой! Мы сами все съедим.

— Приятного аппетита.

Девушка подошла к наложнику и поправила золотое украшение на традиционном витом пучке бронзовых волос.

— Спасибо.

— Куда собрался?

— А что?

— Да ничего, только Синер за порог — и ты уже сбегаешь!

— Не говори ерунды! — Аэнель махнул рукой. — Куда я сбегу… Если что, я гуляю в роще Нира Мора.

Ага, смекнула служанка, если предупреждает ее, значит, не собирается ставить Феранви в известность. И была права.

Онзахватил с собой свой любимый дорожный плащ, наделенный чарами невидимости — один из многочисленных подарков господина, призванных, по его мнению, обеспечить любимчику безопасность — и быстрым шагом удалился из дворца, затем оказался у главных ворот поместья, а через полчаса уже отдыхал на поляне Маэранви, в центре Нира Моры, в достаточном отдалении от стен Синерина.

Солнце в это время года бывает особенно ласково, и греться в его лучах — великое удовольствие. Аэнель скинул с себя тунику и остался в нижнем белье с расшитой набедренной повязкой до колен.

Погрузившись в густую траву, он хотел лишь забыться — не думать о том, кто он и где, о том, как пуста и бессмысленна жизнь, ожидающая его впереди, о том, что где-то все по-настоящему… Ему не давал покоя его…противоестественный покой. Он задремал, и ему грезились цветочные кущи, красота которых превосходила все знакомые сады, веселые лица, каждое из которых имело свое особое выражение, наделённое каким-то смыслом — лица, не похожие на те, что он видел каждый день… Ему виделись высокие шпили воздушных городов, похожих на сказочное описание Алинора из библиотечных книг, и волшебные создания с сияющими крыльями, парящие между шпилями, среди лиловых облаков… Ему хотелось вознестись за ними следом, взлететь и коснуться солнца, посмотреть на землю сверху вниз, окинуть ее взглядом… Мир был так огромен в его снах, не то, что наяву, в пределах господского поместья… Ах, когда же Великое Что-нибудь случится с ним в действительности? Даже во сне он молил богов, чтобы они ниспослали чудо, способное изменить привычный ход вещей, способное оживить эту бумажную декорацию! Все, что угодно, способное вырвать его из оцепенения и подтолкнуть к другому, великому будущему!..

Ветер переменился внезапно. Холодный порыв принёс запах грозы, хотя грома совершенно точно не было слышно. Аэнель проснулся, приподнялся на локтях и осмотрелся. Ему стало неуютно. Небо над поляной по-прежнему было ясным, и ничего не предвещало бури. Но всё же что-то было не так. Отчётливо ощущалось чужое присутствие. Аэнель невольно поежился, затем встал, накинул плащ и прислушался. Что-то двигалось в роще Нира Мора… Потрескивание тонких веток и шелест травы становились все громче. Самое время спешно покинуть Маэранви и поскорее сообщить о странных звуках Феранви. Но любопытство пересилило страх и доводы разума, и Аэнель двинулся в сторону рощи.

Навстречу ему, в вечном сумраке под переплетенными кронами медленно шла, сгибаясь всё сильнее, одинокая смутно знакомая фигура…

— Эй… Эй, кто там? — дрожа, спросил Аэнель, а в ответ услышал слабый, но узнаваемый голос, и сначала не поверил своим ушам. — Ниэра? Не может быть! Что ты здесь делаешь?

Позабыв обо всех мерах предосторожности, он побежал навстречу, и самое изумительное, пожалуй, то, что никакая зловредная магия, никакой обман не поджидали его на месте приемной матери и воспитательницы — это действительно была она, во плоти! И она умирала — это сразу понятно было по её измождённому лицу, и следам от разрушительных магических ударов на плечах, шее и левом виске. Поразительно, что она вообще выжила после такой атаки.

— Аэнель… Я так рада тебя видеть…

— Что случилось?! Зачем ты вернулась? На тебя напали? Кто это сделал? — он вцепился ей в плечи, но удержать не смог.

— Аэнель, я вернулась, чтобы передать тебе то, что должна была… Я не смогла… Я пыталась, но я ошиблась… — женщина осела на землю. Только сейчас Аэнель заметил, что в руках она сжимает какой-то предмет, завёрнутый в ткань.

— Ниэра, тебе нужна помощь, я должен позвать целителя!..

— Нет! Слушай! Они нашли меня — и теперь будут искать тебя!

— Кто?

— Те, кто хочет получить книгу… — она протянула свёрток Аэнелю, когда он присел над ней, в ужасе понимая, что ничем не может ей помочь. — Ты должен сделать то, что не удалось мне. Спрятать книгу… запечатать навеки… вернуть её туда, где ей надлежит…

— Что это за книга? Откуда она у тебя?

— Она твоя. Твои родители… оставили её тебе… А я пыталась… вернуть её обратно, найти святилище… но я не смогла… Ты должен… Они знают, где она… Спрячь её… никому не говори… Спасайся… Какая жалость, что мы не успели… поговорить…

— Ниэра!.. Объясни мне, пожалуйста! — выкрикнул Аэнель в надежде удержать сознание умирающей ещё хоть ненадолго в этом мире. — Что это за вещь? Какое святилище?.. Родители! Что ты знаешь о моих родителях?!..

Но огонь жизни в глазах Ниэры угас. Её лицо посерело, застыло как маска и утратило всякое выражение. Аэнель никогда ещё не видел смерть так близко. Его била дрожь, и слезы застилали взор. Если таков был ответ богов на мольбы о чём-то «необычном», то он совсем не так это себе представлял. Он столько лет не видел свою приемную мать, а теперь она вернулась в Синерин, чтобы умереть у него на руках?.. Как много она не успела ему рассказать? Сколько вопросов сразу закружилось в голове… И привычное чувство беспечности немедленно улетучилось. Всё изменилось в одночасье, Аэнель в одно мгновение вспомнил, что у него была жизнь — другая жизнь, до Синерина, и в ней было что-то, принадлежащее ему, личное, что-то, до чего он не дорос, пока стало поздно об этом думать. Всё ещё тёплая, но словно ненастоящая, кукольная, рука Ниэры лежала у него на колене, напоминая о реальности происходящего. Прошло ещё несколько минут, прежде чем он сумел оторвать взгляд от лица умершей, осторожно отодвинуться назад и встать. Протянуть руку, чтобы закрыть ей глаза, он так и не решился.