Аррилия вычислила его довольно быстро – какие сложности могут быть в этом у эризингии?! То был маленький пухленький человечек, седой, с небольшой ухоженной бородой. По происхождению он был гномом и явно не с Земли. Она не стала глубоко копаться в его сознании, выяснять откуда он. Однако кое-что в нём просто кричало о себе, может быть не для большинства, но для неё это было абсолютно очевидным – человечек владел Проявлением. Он оказался в целом далеко не так прост, как представлялось на первый взгляд, но Проявление возносило его к одним из высших существ вселенной. Таким умением владели очень немногие. И суть этого умения, в свете того, что гном следил именно за ней, очень не нравилась Аррилии.

Когда эризингия поняла, в чем же состоит интерес преследователя, она успокоилась – он точно не знал, кем она была в действительности, но явно хотел использовать свои дар и увидеть её истинную сущность.

Аррилия не решила, предоставлять ли ему такую возможность…

Он был в небольшой комнате, сплошь покрытой розами. Пол, потолок, стены – абсолютно всё было усеяно их тёмно-бордовыми, с почти черной сердцевиной, бутонами. Бархатистые лепестки ловили на себя неизвестно откуда льющийся свет и прятали его в своих складках. Комната казалась живой, медленно плывущей куда-то – так плавно раскрывались и снова сворачивались лепестки захвативших её цветов. Они так и манили прикоснуться к ним, прижаться, чтобы полнее ощутить их нежность и волнующий аромат. Он поддался этому желанию, разулся и ступил на нежный алый ковёр босыми ногами, с наслаждением сделал несколько шагов вперёд и медленно протянул руку прямо к середине стены перед собой, но не дотронулся сразу. Ему вдруг почудилось, что поверхность справа как-то неуловимо изменилась, будто… будто зашевелилась. Но нет, на ней по-прежнему были тысячи бутонов роз глубокого красного цвета. – Как кровь, – подумалось ему, – да нет, глупости, просто тени… Он снова посмотрел вперёд и, наконец, коснулся цветов…

Крик невероятной боли и ужаса, казалось, огласил почти всё левое крыло Дворца Совета. Нечленораздельные звуки длились и длились, нарастая и вновь затихая… но уже вскоре слышалось только тихие стоны, а потом всё смолкло.

Советник опустил рубильник управления трансформацией и устало склонил голову.

– Что я вижу? Неужели уважаемый Акелод грустит? По повстанцу? Да нет, не может быть. Вы, видно, просто устали, друг мой, не правда ли? – из тени в открывшемся проходе вышел Грейл в своей переливающейся синей накидке, перекатывая в ладонях Малый шар Совета.

– Мудрый Тангорл, как всегда, прав. Да, пресветлый, пожалуй, мне нужно немного отдыха. Подозреваемых становится слишком много, ниузы мало двигаются, жиреют. Это снижает управляемость и беспокоит меня. Да, нужен отдых, чтоб всё наладить… конечно, – Акелод почти поверил себе и сам. – Отдых, да просто, видимо… отдохнуть…

– Подозреваемых много, а толку почти нет. С другой стороны, мы славно потрудились сегодня. Эта трансформация изумительна. Ты отлично знаешь свою работу. Пожалуй, до утра ему хватит, так что можешь быть свободен. Восстанови силы и возвращайся, продолжим…

Дождавшись, пока Советник по переговорам уйдёт, Тангорл взглянул на большой экран, отображавший всё происходящее в Ментальной комнате: мятежник лежал на земляном полу и его постепенно обвивали зелёные нити тонких лиан, тянувшиеся с разных сторон, и чем больше их становилось, тем быстрее пропадали с его тела множественные рваные раны, похожие на укусы каких-то маленьких, но явно ужасно злобных существ. Только то место на правой руке, где недавно были указательный и средний пальцы, не затрагивалось лианами, текущая кровь образовала небольшую лужицу, но потихоньку впитывалась в пол. Пленник был без сознания и иногда лишь слегка вздрагивал.

А стены и потолок комнатушки по-прежнему были увиты тысячами бутонов, такими же багрово-красными как хорошее вино, притягательными. Посередине стены, противоположной от двери, той, что коснулся пленник, часть роз казалась теперь покрытой росой. Лепестки влажно поблёскивали, будто напившись воды. Но тягучие капли, изредка срывавшиеся с них и падавшие на пол, в действительности были свежей кровью.

Тангорл ещё раз погладил Шар, отвернулся от монитора и неспешно направился в свои покои. На лице его играла улыбка.

Всякий, хоть раз увидевший Долину Грома не смог бы её забыть.

Глубочайшее ущелье лежало в северной части Каменного Сердца, среди пустынных плато, высоких гор, нагромождений скал и утесов, покрывавших всю планету.

Невероятно жаркий каменистый шар, не освежаемый даже постоянными ветрами, с ничтожным количеством растительности и животных, был, как ни странно, сердцем Объединённых Миров.

И в единственном месте, где воды сотен подземных рек, опутывающих планету, как сеть, всё-таки выходили на поверхность через многочисленные источники в Страж-горах, стоял Дворец Совета Семи.

Нетронутое озеро разделялось у одинокой плоской скалы на два широких потока, которые вскоре срывались вниз с огромного обрыва и падали несколько миль, разбиваясь по пути на сотни мелких струй и брызг. Образующееся облако водяного пара мерцало радужными бликами, окутывая всё вокруг непреходящей туманной дымкой.

Да, на неприступной Срединной скале, над пропастью Долины Грома, в чудовищном грохоте водопадов Тангорлы и обустроили своё жилище и центр управления государством.

Весь дворец был окружён невидимой пеленой защитного поля, приглушавшей шум воды и снижавшей влажность, а главное, не позволявшей проникнуть в него посторонним. Попасть сюда можно было лишь по приглашению одного из членов Совета и только по воздуху или с помощью преобразователей. Сухопутного пути не существовало.

Дворец был выстроен с высочайшим искусством, сочетающим несравненную красоту с удобством для его обитателей: Тангорла, членов Совета, помощников, слуг. Для всех, кроме пленников.

Всю площадь скалы, не занятую грандиозным сооружением, покрывала буйная растительность, зеленью были наполнены и все террасы и часть крыши дворца, в противоположность остальной – голой и пустынной – поверхности планеты, потому и названной Каменным Сердцем.

На другой стороне Долины Грома, на таком же гигантском обрыве, только в ущелье, расположенном точно напротив Срединной скалы, жил город. Он поражал своим блистающим великолепием, серебристыми фонтанами, зелёными рощами, питаемыми водами из подземных источников, разноцветными платьями жителей и толпами паломников, одетых в снежно-голубые хламиды. Последние привозили с собой самые потрясающие дары и подношения для столицы и Совета, какие видел свет: драгоценности и ткани, книги и технику, экзотические растения, редких животных, и, конечно, невероятные артефакты – всё то, что составляло потом казну Совета в полумифических Великих Хранилищах.

Их влекла сюда, на эту жаркую, как печка, планету главная достопримечательность города: каньон, в котором он располагался, со стороны обрыва в Долину Грома был закрыт высокой и широкой стеной, защищавшей город от брызг Великих Каскадов. Посередине этой стены, на уровне чуть выше человеческого роста было расположено маленькое окошко, чтобы посмотреть в него, нужно встать на ступеньку. В это окошко восторженный паломник мог увидеть другой берег, Срединную скалу и, главное, золотые и синие башни Дворца Совета Семи, в зеленой короне садов, как будто парящие над долиной на облаке.

Для большинства это была единственная возможность взглянуть на центр Объединённых Миров.

Из-за этого окошка город в ущелье так и назывался – Око Каменного Сердца. Он был одним из самых закрытых, но и самым желанным для посещения местом Федерации.

Выбор Совета Семи пал на эту казалось бы неблагоприятную для жизни планету по одной причине: та обладала уникальной чувствительной атмосферой, способной подстраиваться под нужды каждого живого существа на ней, как бы создавая вокруг него защитный кокон. Таких условий больше не было нигде в Объединённых Мирах ни в начале их создания, ни теперь. Это было важно для всегда разнородного Совета, для приёма посланников и дипломатов, торговцев, ну и заключения важных пленников.