– Да, это так, и всё же, думаю, этот шаг даст нам время полнее разобраться в ситуации, понять её силу, может, предугадать дальнейшие действия. Я предлагаю пригласить её во Дворец!

– Пригласить сюда?! – Тангорл стал быстрыми шагами мерить комнату. – Да ты с ума сошёл! Самим допустить её в сердце Объединённых Миров? В Равновесие?

Все ошарашено и возбуждённо зашептались.

– Именно так. Допустить сюда, самим, по доброй воле. Показать радушие, убедить, что мы не желаем новой … войны, не собираемся действовать против неё. Изучить её саму – я попытаюсь понять её ийкэ – узнать, что она может, и что этому противопоставить.

– Звучит правильно, но это всё-таки неразумно, – Глава Совета отрицательно покачал головой. – Я против, пожалуй.

– Не торопись с решением, Пресветлый, прошу тебя. Вспомни. Твои любимые слова: «Врага надо держать на коротком поводке». Не это ли я слышал так часто? Здесь тот самый случай…

Задумчивым стало лицо правителя. Он обернулся в сторону садов и подошёл к сияющим окнам. Долго стоял он там, глядя вдаль, скользя взглядом от окружавших Дворец изумрудных садовых кущ до сухой безжизненной равнины, уходящей за горизонт. Когда Грейл повернулся, в его лице не было обычной решительности, однако не было и сомнений. Тревога всё ещё закрывала туманной пеленой его глаза, когда он заговорил:

– Раз мы не можем избавиться от угрозы на расстоянии, то лучше приблизить её к себе. Близость врага теперь может стать как нашей гибелью, так и благом. Мы рискнём…

Тёплые волны лениво набегали на длинный песчаный берег Эзо и неторопливо откатывались назад. Океан сегодня был особенно спокоен, за исключением прибоя у видневшегося почти на горизонте Острова Горы. Вполне объяснимо, с учётом нынешнего события. Десятки едва различимых отсюда лодок качались вверх и вниз на пенистых гребнях неподалёку от скал, как стая чёрных бакланов.

Солнце было ярким, но даже оно блекло по сравнению со светом, изливавшимся из Горы на всю округу.

Да, повезло тем, кого сегодня пригласили с островов на Обряд. Не в каждой жизни случается. Аройо хмыкнул.

Ему такое не грозит, по крайней мере, не скоро. Когда-нибудь он попадёт туда, присоединится… Как все… Но и отсюда вид вполне неплох. Теперь, наверное, всё уже завершилось. Через пару дней, когда шествие дойдет до Эзо, они все увидят её.

Так странно было сознавать, что девочка, которую ты знал с самого детства, та самая, что иногда ходила с вами в море за рыбой, гонялась по пляжу за крабами, пекла хлеб в домике на соседней улице, теперь Высшая жрица. Невероятно… Хотя, положа руку на сердце, он всегда чувствовал, что Оя будет избранной, просто не предполагал, что так. Она всегда выделялась в их компании какой-то нездешней чувствительностью и в то же время бесстрашием. Да, пожалуй, Обряд не должен был быть для неё слишком тяжел.

Аройо снова посмотрел на голубую Гору с зеленым подножием, небрежно смахнул рукой светлую прядь волос, упавшую на лоб, отвернулся от воды и направился к дому.

Он быстро прошёл широкую кромку пляжа и вступил в прибрежную пальмовую рощу на окраине деревни. Дальше пришлось замедлить шаг, а местами просто протискиваться сквозь толпу, собравшуюся здесь в тени поглазеть сегодня на Остров. Они, конечно, как и он не могли увидеть ничего особенного, но хотели хоть так почувствовать причастность к происходящему. Если не считать того факта, что новая Жрица была с их острова. Это, справедливости ради, никак их не выделяло, но большинство всё равно были горды собой, кроме разве что той, кому действительно следовало бы гордиться. Улыбка на лице матери Ои, смотрящей вдаль, была и радостной и печальной одновременно. Сегодня ей не позволили попасть на Гору – так требовал Обряд – но это было не так уж важно: она тоже готовилась в скором времени пройти путь, подобный тому, что прошла её дочь, и остаться там, рядом с ней. Однако она чувствовала и некоторую горечь от осознания того, что ей никогда больше не посмеяться с дочерью на рассвете, собирая цветы в роще, не утешить её в девичьей печали, не подержать на руках младенца, рождённого когда-нибудь Оей… Материнство не для Высшей жрицы. Её жизнь отдана иному…

Молодой человек всё-таки сумел преодолеть толпу и теперь шёл по деревенским улицам со светлыми домиками с лиственными крышами, утопающими в зелени. Мелкая галька приятно касалась босых ног.

Главная улица оббегала невысокий, покрытый травой холм, чуть ли не единственный на их едва выступающем над поверхностью моря острове, и устремлялась вперёд сквозь лес к дальним причалам.

Дом Аройо, ничем, по большему счету, не отличавшийся от домов других жителей Эзо, стоял почти у центрального пирса главной бухты. Это было почётно, не зря его отец служил когда-то старейшиной острова. Однако, в первую очередь, это было удобно: легко следить за жизнью океана прямо из собственного окна, раньше всех видеть растущие на горизонте тучи или восходящее солнце, решать, когда и на чём выйти в море. Сегодня это, правда, было не важно: все – и рыболовы, и торговки – присоединились к остальным жителям там, на берегу.

Он побродил по дому, остановился у стола, перелистнул несколько страниц в лежавшей на нём книге, но сразу же закрыл её. Налил себе сока из стоявшего здесь же алого резного кувшина, не торопясь выпил его, глядя вдаль. Проводить взаперти весь оставшийся вечер не хотелось, а раз уж пообщаться сегодня ни с кем толком не выйдет, то выбор был невелик. Аройо опустил стакан на гладкую деревянную столешницу, сделал несколько шагов, прихватил свой мешок с инструментами, висевший у выхода, притворил за собой дверь и направился к пирсу: надо было, наконец, закончить новую сеть, а в отсутствие вечно носящейся вокруг ребятни и других рыбаков, старающихся завлечь тебя в разговор, работа пойдёт быстрее.

Оя медленно прошла сквозь огромную, разделяющую берег Песчаного озера и Пещеру, каменную арку. Её скалистый серый свод, не затронутый искусной работой древних мастеров, был изрезан естественными выступами и трещинками. Она будто бы отражала те бессчётные века, которые прошли с момента рождения Горы, с тех самых дней, когда океан выпустил этот остров из своих объятий.

Пещера открылась перед Жрицей одновременно предсказуемо и внезапно. Предсказуемо, поскольку каждый эрмианец, даже и близко не подходивший к Острову, за свою жизнь слышал столько её описаний, знал столько подробностей, словно сам побывал в ней. Внезапно, потому что никакие рассказы всё равно не могли полностью отразить реальность. Пещера была воистину гигантской и столь же великолепной. Все ошеломляющее размерами пространство сердца Горы было усыпано плотным ковром мягко светящихся кристаллов: на полу они были сглажены тысячами шагов живших когда-либо моренантов, а дальше уходили на стены и ввысь по широким сводам, разрастаясь и ветвясь, местами образуя подобия странных каменных цветов и деревьев, гроздья и водопады, длинные сверкающие ленты и матовые колонны. На самом верху сияло, отражая свет заходящего снаружи солнца, глубокое отверстие, устремлявшееся к вершине Горы. Оно было перекрыто кристаллом невероятных размеров и чистоты, который линзой рассеивал внешний свет.

Противоположная входу стена казалась изрезанной сильнее остальных. Там, частично слившиеся с Пещерой – кто-то почти полностью, кто-то пока совсем незначительно – были Ушедшие. Там же теперь была и Грида, как и все предыдущие двадцать пять Высших жриц, как и многие другие жрецы и простые моренанты, уже отказавшиеся от каких-либо физических проявлений жизни. Когда-нибудь они примут и тела ныне живущих, поднимая вершину Горы ещё выше к небу.

Едва только Оя сделала первый шаг из арки под голубые своды, как центр Пещеры заполнился бледным молочным туманом, излучающим нездешний свет. Туман тонко вытянулся в её сторону, словно подавая руку – Поле душ приветствовало новую Высшую жрицу.