Гена поднял брови. О Боге не принято было говорить, но его бабушка всегда вздыхала: «Человек предполагает, а Бог располагает». И он, боясь осуждения, промолчал.

С начала осени суворовцы начали готовиться к параду на площади имени 1905 года. На плацу училища они по нескольку часов отрабатывали строевой шаг сначала в составе взвода, роты, потом и всего училища. Это было изнурительно, но командиры говорили, что полезно.

Через несколько метров от них занимался другой курс. Ребята знали, что командовал тем взводом недавно прибывший капитан Евдокимов. Ребята шептались о нем, что он недавно был представлен к ордену Красной звезды за выполнение своих обязанностей при вводе войск в Чехословакию. Ребята из его взвода тоже очень любили Евдокимова. Володя с друзьями видел, как Евдокимов объясняет «разворот кругом в движении». Сначала объяснение, потом показал по элементам: сначала в медленном темпе, потом в обычном. При повороте на левой ноге он замедлил темп. Но не поморщился. Ему было больно, но он не показал и вида. Мальчишки только вытянули спины и подняли подбородки. Капитан Евдокимов прошел почти всю войну старшиной разведроты. Левая нога была раздроблена еще в сорок четвертом при выполнении задания. Никто не то что не подшучивал над его неуклюжей походкой, но даже глазом не моргнул. На лицах только уважение. Он сам был для ребят ходячим Уроком Мужества.

А в конце октября начались ночные тренировки на площади. В октябре на Урале стоят уже не шуточные морозы, и про глобальное потепление еще никто не слыхал. Сугробы от Свердловска и на Север – по колено. Вечером перед тренировкой комроты Григорий Михайлович принес стопку старых газет.

– Мы читать будем? – пошутил Володя.

– С тебя и начнем! – отрезал Бунин. – Всем смотреть и учиться!

Он присел и снял обувь. Между первым и вторым носком намотал газету по образцу портянки.

– Всем разуться! – приказал Бунин.

– Зачем это, Григорий Михайлович?

– Затем, чтоб ноги у вас на морозе в ботинках не отвалились! Тщательнее наматывай!

Он каждому помог намотать или переделать бумажные портянки. А под утро поджидал взвод с репетиции, не спал и лично у каждого проверил ноги: не обморозил ли кто ноги? И у мальчишек было чувство, что роднее сейчас, чем этот требовательный, но бесконечно заботливый, трогательный и беспокойный человек, никого нет.

Этот парад 7 ноября Володя запомнил на всю жизнь! Он, обычный мальчишка, из простой семьи, из маленького провинциального уральского городка участвовал в таком грандиозном событии. И рядом с ним такие же восторженные мальчики с покрасневшими от мороза щеками, придерживающие друг друга плечом.

Перед Первым мая произошло событие, которое он тоже считал особенно важным, – прием в комсомол. Володин друг Лева Васильев, член комсомольского бюро, отличник, сказал, что будет задавать вопросы, несмотря на дружбу, предупредил, чтоб все готовились серьезно.

– Прости, брат. Спрашивать будем строго. Все должно быть в этих вопросах честно и принципиально, – сказал он.

Владимир был согласен с Левой. Кадетское братство и строилось на соблюдении чести и достоинства. Он впоследствии так и считал, что комсомольцы и рядовые члены партии были честные и порядочные люди, а в руководство пролезли проходимцы, которые предали партию и народ.

Глава 3. Кадетские погоны на память

Стоял теплый весенний субботний день. Мальчики готовились к экзаменам. Хотелось как –то «нетрадиционно» к ним подготовиться. Однокашник, живший недалеко от городского парка, пригласил друзей на выходной к себе. В парке Маяковского вовсю цвели сирень и отцветала черемуха. Благоухали кусты садовой акации и туи. Цветочный аромат и запах свежескошенной первой травы кружили голову всем, кто прогуливался по тенистым аллеям. На Володю после однообразных казарменных будней этот волшебный мир действовал вдвойне. Он шел и с наслаждением пил не только аромат разноцветья, но и любовался ландшафтом лесопарка. Не все еще обустроено в парке, есть лесные зоны, почти не тронутые. Володя читал, что в  1943 году территория парка использовалась в качестве полигона для мотострелкового разведывательного батальона Уральского добровольческого танкового корпуса. Ему обязательно хотелось посмотреть памятник Маяковскому, любимому поэту, поэтому он сначала уверенно прошагал именно к нему.

В обратную сторону решил срезать, тропинка пошла по глухому участку парка. Но именно по ней был наикратчайший путь к городской улице, на которой в квартире его с гитарой ждали друзья. Пробегая мимо векового тополя, неожиданно в кустах он услышал женские восклицания. Он замедлил шаг, прислушался. По голосу, по всей видимости, молодой девушки понял: ее домогается мужчина.

–Нет, не надо! Отпусти меня! – уговаривала она неизвестного. – Я буду звать на помощь!

– Зови!

– Не трогай, Саша, – умолял женский голос. – Отпусти же…

Послышались даже всхлипывания.

«Что делать? – запульсировало в Володькином мозгу. – Не могу же я быть сторонним наблюдателем насилия. И потом: каким после этого буду суворовцем, если не вмешаюсь в ситуацию?»

Патетика так и перла из него: «…я должен… должен…А если к моей Нине кто – то так пристанет?»

Во что бы то ни стало надо вырвать девушку из похотливых лап неизвестного. Он свернул с тропинки. Раздвинув ветви кустарника, увидел сидящих на траве девушку и парня. Возле них на газете – остатки еды и недопитая бутылка дешевого портвейна. Что предпринять? Молодой человек вновь липко обнял девушку.

–Не надо, мы же с тобой договорились…

Тут Володю понесло. В один прыжок он оказался возле пары и, тронув за плечо незнакомца, возмущенно произнес:

– Так! Значит, не для всех это место для физкультуры и спорта!

– Чегоо? – возмутился парень.

– Отпусти девушку!

Парень недобро посмотрел на него снизу вверх, вздохнул и поднялся. Он был выше почти на голову.

– Чё надо? – вяло спросил он.

–Не трогай девушку!

Бугай сделал небольшой разворот, и в эту секунду Володя почувствовал, что летит по воздуху. Затрещал под телом куст жасмина, жалобно звякнули струны гитары.

«Только бы не пнул, – вяло и успокоенно пронеслось в мозгу. Убьет же, гад!» Встал на четвереньки и, таща за собой музыкальный инструмент, пополз за ближайший куст.

Парень даже не посмотрел в его сторону. Он присел и налил себе вина.

–За тебя, Лола!

И тут Володя услышал голос девушки:

– Ходят тут всякие! За меня, мой герой!

Она еще что-то говорила ему вдогонку, но Владимир ее не слышал. Кружилась голова, подташнивало. В компании делать уже было нечего. Он, наконец, выполз на знакомую тропинку, кое-как поднялся и побрел обратно в сторону училища. Часть субботы и все воскресенье пластом пролежал на койке. Только к утру понедельника полегчало. О случившемся ребятам ничего не сказал. Было стыдно.

В день приезда Нины, в выходной, Володя пошел в увольнение. Она хорошо сдала экзамены в десятом классе и ехала в поезде к нему. Они должны вместе решить, что она будет делать еще год, пока он оканчивает суворовское училище. Возможно, пойдет работать. А потом они вместе поедут куда-нибудь поступать. Наверное, как и мечтали, в Ленинград.

На привокзальной площади, где сегодня памятник уральским танкистам, стояли женщины с зеленью: на раскладных стульчиках лежали лук, петрушка, молодой чеснок, черемша. Одна пожилая дама в белой, вязанной крючком шляпке из простых ниток, держала букетик ландышей. Изумрудные влажные листья светились в прожилках, и каждую белую жемчужную головку хотелось целовать. Они скорее походили на бутоны, выточенные из мрамора. Он замер, глядя на цветы, это был тот самый случай, когда не понятно, что красивее – природное или рукотворное.

– Сколько стоят ландыши? – спросил Володя у дамы.