– Если б я не был военным и не хотел сделать военную карьеру, я б хотел работать директором какого – нибудь парка, усадьбы. Это же не жизнь, а постоянный праздник. Представляешь, какое счастье – работать в таком красивом месте! Не работа, а удовольствие. Работа как состояние души! Ходить по аллеям, где ходил Петр, Елизавета, Екатерина, Александр Первый…

– Я согласна с тобой. Я во многом с тобой согласна.

Ее согласие и умение поставить мужчину выше себя поднимало Володину самооценку. «Молодец у меня девочка», – с удовольствием думал он.

Второго апреля, в понедельник, у Тадеуша был день рождения.

– Чего приуныл, кадет? – Володя подошел к Тадику, сидящему с толстой общей тетрадью. – Стихи пишешь?

– Да. Комбат дал задание.

– Грусть по этому поводу?

–Знаешь, Володька, мне сегодня исполнилось девятнадцать. Сегодня была баня. Приятно начать двадцатый год жизни чистым!

– Это точно, подтвердил Володя.

– И вот…Пошел мне двадцатый год. Это и много, и мало. Прожил каких- то девятнадцать. Но ведь большей части героям – комсомольцам, погибшим на войне, было восемнадцать или девятнадцать! А они уже стали героями! А я еще совсем ничего не сделал в жизни.

– У нас будут свои поступки, и у нас будут свои герои! У всех думаю, будет свой случай. Только б не упустить… – Володя задумался. – А что у вас с Олегом? Вы ж не разлей вода были. Что между вами произошло?

Тадик молчал.

– Не хочешь – не говори. Жаль только, когда лучшие друзья расходятся.

– Да, Олег единственный не подошел сегодня. Я ждал весь день. Меня очень это обидело. Все ребята поздравляли, пожали краба, а он даже не подошел, ходит, как злой волчонок. А ведь это человек, которого я считал лучшим другом! Да и сейчас не считаю врагом. Хотя то, что он сделал, дает мне право презирать его. Но не могу. Мне до сих пор кажется, что это глупая игра. Только не до игры мне.

Володя давно заметил, что у Олега и Тадика очень сложные отношения. Это неприятно было вдвойне для тех, кто был кадетом. Они рано поняли цену дружбы. Поэтому за парней переживали все: и бывшие кадеты, и те, кто кадетами не были. Он понимал, что между ребятами произошло что-то очень серьезное, у него были предположения о причинах и о том, кто виноват, но никогда не озвучивал Тадику свои предположения. Двое должны найти слова сами и сами разобраться между собой.

Вечером, когда уже ложились спать, курсанты увидели, что Олег все же подошел к Тадику и поздравил. «Хороший товарищ так бы не поступил. Не говоря уж о друге», – подумал Володя. Но лезть с поучениями к двум друзьям никто не решался. Время все просеет, останется главное, а мелочь уйдет.

Гуляя с Людой, Володя размышлял о том, что вот с ней невозможно поссориться: она всегда продумывала ответы, не отвечала сгоряча, не обижалась по мелочам, не капризничала и всегда уважала его мнение, которое ставила выше, чем свое. Наверное, такая жена ему и нужна, чтоб помогала, поехала с ним в часть, которую пошлют, и спокойно ждала, без истерик на тему: «Как я устала жить вдали от Ленинграда, в этой дыре и ждать тебя!»

В пейзажных парках постепенно зацветали деревья и кустарники. Каждую неделю пейзаж был разный: умелые садовники высаживали растения так, чтоб краски и ароматы были постоянно разными. Отцветет одно дерево- зацветает другое. Картинка всегда сменялась. Немудрая ленинградская природа ожила и радовала горожан!

Однажды в конце апреля Людмила сказала:

– Мама с папой приглашают тебя в следующее воскресенье на дачу. На чай. Они хотят познакомиться, посмотреть, с кем я провожу все выходные.

Володя заволновался. Такие приглашения, как правило, обязывают. Они означают, что родители взяли отношения, ничего не значащие для них вначале, под свой контроль.

– Почему ты молчишь? Ты придешь? Или ты боишься?

– Я ничего не боюсь. И обязательно приеду.

Он и волновался, и почувствовал вдруг облегчение: значит, родители Люды вовсе не против и встреч. Наверное, она рассказала о нем только хорошее.

В следующее воскресенье он начал с кондитерского магазина. Хотелось купить что-то самое хорошее из того немногого, что было. Карамель, помадки, батончики. Из шоколадных – только «Ночка», совершенно не свежая. Слоняясь от прилавка к прилавку, снова возвращаясь к предыдущему в надежде найти что-нибудь вкусное, он увидел, как грузчик вносит нетяжелый ящик.

– Галя! Принимай зефир!

– Да, Санек! – ответила пышная Галя с железными зубами лысому, с впалой грудью «Саньку».

– Килограмм зефира в шоколаде! – моментально отчеканил Володя, подскочив к пышнотелой Гале.

– Ишь, какой шустрый! – насела дама в таблетке на голове, браслетах и с черным лакированном ридикюлем на руке. – Я тут, значит, стою, а ему вдруг зефир подавай.

– Извините, но я стоял. Уже полчаса как стоял.

– Ты слева стоял, а не в очереди! – не унималась дама с ридикюлем.

– Я выбирал. У меня увольнительное скоро закончится, – умоляюще глянул Володя на продавца. – Мне обязательно надо успеть…Я с тещей еду знакомиться.

Толпа вмиг утихла. Он вызвал сочувствие и у женщин, и у мужчин. И у тех, и у других – разным причинам. Дамы начали оценивать его как потенциального зятя или жениха, они хотели, чтоб он обязательно понравился будущей теще; мужчины просто откровенно ему сочувствовали, ставя себя на его место.

– Отвесьте курсанту кило зефира. У него событие в жизни! – выкрикнул мужчина лет сорока. – У всех у нас тещи! К ним с грамотным подходом надо.

Очередь одобрительно загудела, продавец мигом вскрыла картонную коробку, скрутила кулек из оберточной бумаги и начала железным совком ловко поддевать зефир в шоколаде. Сладко запахло свежим шоколадом и ванилью.

– Девушка, красавица моя ненаглядная, – вдруг запела так же сладко, как ваниль, дама с ридикюлем. – Вы ж понимаете, какого масштаба событие у курсанта. К Теще идет! Может, есть у Вас какая – нибудь красивая бумага? Какая-нибудь другая обертка? Ведь судьба у юноши определяется. Как к теще подойдешь, так жизнь и проведешь!

Продавец Галя озадаченно остановилась. Такая просьба сбила ее с толку и содержанием, и адресантом: от хозяйки ридикюля защиты парню она не ожидала. Она подумала, наклонилась под прилавок, достала картонную коробку, розовую, почему-то в бежевый горошек.

– Такая подойдет?

– Эта просто замечательная! – солидно одобрила дама с ридикюлем. Ридикюль, висевший на пухлой руке в браслетах, был доволен и лаково улыбался.

Володя доехал на электричке до нужной станции, где его встречала Люда. Она увидела в его руках коробку и обрадовалась:

– Хорошенькая какая! Что там?

– Это для твоей мамы и бабушки. К чаю.

Они прошли от станции по тропинке, ведущей вниз. Открыли деревянную, из реечек, калитку и вошли в сад с фруктовыми деревьями. Деревья только начали цвести.

На полянке, в беседке был накрыт стол, застеленный белой скатертью, с нарезанными, еще дымящимися пирогами и самоваром. Его ждали.

– Мама! Бабушка! Мы пришли! – позвала Люда.

Из домика вышли две очень похожие друг на друга невысокие женщины.

– Идем! – торопливо отвечала та, что помоложе.

– Здравствуйте…Владимир, – подала она руку Володе. – Любовь Сергеевна, мама Люды. Мама! Это Владимир, Людочкин товарищ.

К ним подошла седая, сухопарая, коротко стриженная дама с платком на плечах.

– Добро пожаловать, юноша. Татьяна Ивановна. Мы заждались Вас.

Володя дал себя рассмотреть со всех сторон. Он принимал, что встреча носит именно этот характер – смотрины. Надо было удовлетворить желание родственников.

– Спасибо за приглашение, Татьяна Ивановна, Любовь Сергеевна… Это к чаю, – протянул он нарядную коробочку с зефиром.

– Спасибо, Володенька. Давайте пить чай, пока пироги теплые, – пригласила Татьяна Ивановна.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.