Флинн не отрываясь смотрел на морщинистое белое лицо Хики. Внезапно глаза старика стали ласковыми и искрящимися, а рот скривился в добродушной улыбке.

– Что-нибудь понял из сказанного? – спросил он.

– Да, понял, – ответил Флинн. – Понял, что ты тварь, которая сосет кровь и силу из других, тех, кто слабее тебя. Я ошибся, взяв тебя сюда, поэтому на мне лежит обязанность не дать тебе совершать дальнейшие злодеяния.

– Все злодеяния уже совершены. Да если бы ты примкнул ко мне, вместо того чтобы хныкать и жаловаться на судьбу, то уже давно смог бы выполнить свои обязанности перед народом, не говоря уже о своем предназначении.

Флинн насмешливо посмотрел на Хики:

– Дело тут не в том, что могло случиться, а в том, что я не допущу, чтобы ты вышел отсюда живым. – Резко повернувшись на каблуках, он направился к алтарному помосту. Остановившись перед престолом кардинала, он обратился к нему: – Ваше Преосвященство, полиция начнет штурм где-нибудь около пяти пятнадцати. Отец Мёрфи находится в относительной безопасности, мы же – нет, весьма вероятного, что мы можем погибнуть. – Флинн внимательно посмотрел в лицо кардинала, пытаясь понять, как тот отреагирует на его слова, но никакой реакции не последовало. Тогда он продолжил: – Я хочу, чтобы вы знали, что все люди, находящиеся за пределами собора, тоже несут ответственность за случившееся. Как и я, они суетны, самовлюбленны и порочны. Весьма печальный жребий преподносила нам за тысячелетия христианская заповедь любви к ближнему и милосердия. Вы не согласны?

Кардинал наклонился к нему с трона.

– Этот вопрос всегда встает перед человеком, когда он ищет путь, по которому идти всю жизнь. Ваша жизнь окончена, и очень скоро вы получите ответы на все вопросы. Так используйте последние минуты, чтобы поговорить с ней, – сказал он и кивнул в сторону Морин.

Флинн отшатнулся. Такого ответа он, по-видимому, не ожидал от священнослужителя. Отойдя от трона, он повернулся и пошел на другую сторону алтаря.

Морин и Бакстер так и сидели там молча, прикованные к первой скамье. Не говоря ни слова, Флинн расковал наручники, а затем сдержанно проговорил:

– Мне хотелось бы, чтобы вы оба находились в менее открытом месте, но кое-кто не разделяет моего мнения. Как бы то ни было, когда начнется стрельба, вас не казнят, потому что мы сможем отразить штурм, и вы снова нам понадобитесь. – Он посмотрел на часы и продолжил все так же бесстрастно: – Вскоре после пяти пятнадцати вы увидите, как взорвутся все двери собора вместе с полицейскими, которые станут крушить их. Знаю, что вы оба можете сохранять хладнокровие. Постарайтесь спрятаться под скамейки, которые позади вас. А ближе к шести часам трем минутам, если, конечно, останетесь живы, убирайтесь отсюда, что бы ни происходило вокруг вас… Большего для вас я сделать не могу.

Морин встала и пристально посмотрела на Флинна.

– Никто не просил тебя что-то делать для нас. Если что-нибудь хочешь сделать для всех, иди вниз и открой ворота ризницы. Затем поднимись на кафедру и скажи своим людям, что все кончено. Никто не остановит тебя, Брайен. Думаю, они ждут от тебя этих слов.

– Когда откроют ворота Лонг-Кеш, я открою все двери здесь.

– Ключи от тюрем Ольстера находятся не в Америке, не в Лондоне или Дублине. Они в Ольстере, – не унималась Морин. – Дай мне срок – год, и я освобожу в Белфасте и Лондондерри больше людей, чем когда-либо освободил ты, прибегая к захвату заложников, налетам и покушениям…

Флинн рассмеялся:

– Год? Да тут многих лет не хватит. Если католики позволят, протестанты не согласятся.

Морин глубоко вздохнула, чтобы говорить спокойно, и продолжала:

– Хорошо… Теперь к этому лучше не возвращаться. Но ты не имеешь права вести этих людей на верную смерть. И ты лишь одним словом можешь устранить угрозу смерти, нависшую над этим проклятым местом. Иди же! Сделай это! Сейчас же!

Она размахнулась и ударила его по лицу. Бакстер отшатнулся в сторону и отвернулся. Флинн притянул Морин к себе за руки и сказал:

– Этой ночью каждый считает нужным давать мне советы. Странно, что люди не обращают на тебя особого внимания, пока не подложишь им адскую машину, не правда ли? – Он выпустил ее руки. – А ты, кстати, ушла от меня четыре года назад, так и не дав ни единого совета на будущее. Все, что ты наговорила мне сегодня ночью, могла бы сказать еще тогда.

Морин бросила взгляд на Бакстера – ей было неловко от того, что он все слышал. Она тихо-тихо проговорила:

– Да и тогда я тоже высказала все, что должна была, но только ты не прислушался.

– Видимо, ты говорила слишком тихо. – Флинн повернулся к Бакстеру: – Насчет вас, Гарри. – Он придвинулся ближе. – Майору Бартоломео Мартину очень нужно, чтобы здесь нашел бы свою смерть какой-нибудь англичанин. Вы прекрасно подходите для этой роли.

Бакстер на мгновение задумался и ответил:

– Да… он больной человек… одержимый… Мне кажется, я всегда подозревал его…

Флинн посмотрел на часы.

– Извините, мне нужно поговорить со своими людьми.

Он отвернулся и направился к кафедре. Морин побежала за ним и, положив руку ему на плечо, развернула к себе.

– Черт побери, ты что, даже не собираешься попрощаться?

Лицо Флинна вспыхнуло, похоже, он потерял самообладание, но, откашлявшись, произнес:

– Извини… Я даже не подумал, что ты… Ну что ж… Прощай… Больше нам не представится случай поговорить. Удачи!..

Поколебавшись, он наклонился к ней, но внезапно выпрямился. Морин начала что-то говорить, но ее прервал Галлахер, выкрикнувший из ризницы:

– Брайен! Здесь Бурк, он хочет тебя видеть!

Флинн с некоторым удивлением посмотрел на часы. Из-за органа донесся голос Хики:

– Это ловушка!

Флинн неуверенно посмотрел на Морин. Она чуть заметно кивнула. Он на пару секунд удержал ее взгляд и прошептал:

– До сих пор я доверяю тебе. – Улыбнувшись, он быстро обогнул алтарь и спустился по ступенькам.

У решетки стоял Бурк, без пиджака, в рубашке с короткими рукавами и с пустой наплечной кобурой, держа руки в карманах брюк. Флинн без опаски приблизился к решетке и остановился перед ней.

– Ну, что скажешь?

Бурк ничего не ответил, тогда тон Флинна стал еще грубее:

– Разве ты не собираешься требовать, чтобы я сдался или…

– Нет.

Флинн обернулся и крикнул Галлахеру:

– Отдохни немного. – Потом опять повернулся к Бурку. – Ты пришел, чтобы убить меня?

Бурк вынул руки из карманов и положил их на прутья решетки.

– Почему ты так считаешь? Потому что я пришел без белого флага?

– Ты должен. Ты обязан убить командира противника при любом удобном случае. Если бы на твоем месте был Беллини, я не задумываясь убил бы его.

– На этот счет, к сожалению, установлены правила.

– Да, и в отношении тебя я придерживаюсь одного такого правила.

Пара секунд прошла в тишине, потом снова заговорил Флинн:

– Что тебе надо на сей раз?

– Я только хотел сказать, что не испытываю к тебе личной враждебности.

– Я это знал, – улыбнулся Флинн. – Я чувствовал это. И к тебе, Бурк, у меня нет неприязни. Да черт с нею, с этой неприязнью. У меня также нет личной ненависти к твоим людям, впрочем, и у большинства из них тоже, видимо, нет личной ненависти ко мне.

– Тогда почему же мы находимся здесь?

– Потому, что в тысяча сто пятьдесят четвертом году Адриан Четвертый позволил английскому королю Генриху Второму ввести свою армию в Ирландию. Мы здесь потому, что четыре года назад красный автобус до Кледи прошел мимо Уайтхорнского аббатства. Поэтому я здесь. А вот почему ты пришел сюда?

– До пяти часов я был на дежурстве.

Флинн улыбнулся и заметил:

– Черт побери, это на удивление недостаточная причина, чтобы умереть. Я освобождаю тебя от обещания участвовать в штурме. Может, за это ты убьешь Мартина? Это он подставил бедного Гарри, и тот оказался здесь. Ты уже догадался зачем?

Лицо Бурка не отразило никаких эмоций. Флинн посмотрел на часы: 5.04. Что-то не так, видимо, какая-то накладка.