Пригнувшись, Пётр вошёл в свою токарню. (Дела закончил иль не приступал?) На нартовский станок усталый взгляд упал. «Хорош, собака, наградить бы парня»! Стоит – накрыт рогожей – у окна, Как конь-огонь по ездоку скучает. А тот его за лихость привечает, Ступнями ног давя на стремена. Да где ж промчишься конным лишний раз! Заботы государевы репьями — Сенаторы, министры да крестьяне. И каждый ждёт Петра царёв приказ. А он затих, не требует приказа — Токарный этот нартовский станок, Стоит себе, как конь, четырёхног Отрадою для рук, ума и глаза. Он для Петра – мечта о сонме дел, Ремесленном сопящем интересе, О радости неумственной, телесной… …И Петр станок ногой своей вертел. Резцом голландским бронзу разодрав, Вороной каркал новомодный суппорт, А Пётр стоял, как будто впавши в ступор, Единым со станком издельем став. Вот стружкой обожглась его нога. Но Пётр стоял… И думал Царь о дюймах, Чем сковывал беспутство мыслей буйных. И пот со лба стирал арап-слуга… Хрипя, лежит Пётр Алексеич на постели, На трон последний шестерыми вознесён. Так долог ростом и тяжёл был весом он, Что шестерых хватило еле-еле. Январский день промозглостью своей, Усугубляет холод будущих предчувствий, Реки Петровой видно уже устье, Доплыл он до него, крича: «Скорей, скорей!» …Всю жизнь орал, других мутузя в холку, Под зад, по спинам палкой, батогом. Не знал, видать, о способе другом. А может, знал… Да что в том знанье толку? Жизнь такова, поводыря слепцов холопьих, Все смотрят снизу, и в зрачки не заглянуть, А мне хотелось сдвинуть их чуть-чуть, Ну на вершок, на полвершка… Туда, к Европе. …А то я их не знал, уж столько повидал! Постелют мягко, да бока болят. Засранцы. Но чисто как живут германцы да голландцы! А мы-то что? За что нам Бог не дал Подобной жизни навык и желанье. А может, дал, да спрятал глубоко. Открытое увидеть нелегко, А если уж внутри, во тьме, за гранью… …И кто-то грудью навалился. Катька. «Кто следующий, Петруша?» Тянет луком. Должно быть, выпила. В глазах такая мука. Ах, кто? Мне самому сие узнать-бы! Всё будет меж рабами первый раб! Решайте сами… Что-нибудь промолвлю… Я не о том. В закатном блеске молний Плывёт сюда последний мой корабль. 2014
Цыганский мальчик Цыганский мальчик в электричке, Где к полдню заняты места, Поёт куплет патриотичный, Гармонь по пузу распластав. Цыганский мальчик и сестрёнка, Едва протиснувшись в проход, Проходят по вагону, звонко Горланя про «родной завод». Косит цыганский мальчик глазом На пассажиров. Ведь ему Любой из них должён, обязан Вложить хоть что-нибудь в суму. Цыганский мальчик – лик немытый (Иль мытый с горем пополам). Ему что фарисей, что мытарь; Вагон ему и дом, и храм. Круглы испода крыши своды, Несёт вагон слепая мощь. В слезах цыганских Инда воды Гармонь его – ситары дочь… В руках проворных воли знамя. Ветра, гудящих труб орган… Мы все – цыгане. Бог не с нами. Вот Он уж точно – не цыган! …Брат и сестра сойдут в Красково. От службы за денек устав, Бутылку выпьют «кока-колы» И вновь – на следующий состав. 2014 «Я не печатаюсь в «реале»…» Я прошу вас покорнейше, как поедете в Петербург, скажите всем там вельможам разным: сенаторам и адмиралам, что вот, ваше сиятельство, живет в таком-то городе Петр Иванович Бобчинский. Так и скажите: живет Петр Иванович Бобчинский. Н. В. Гоголь «Ревизор» Я не печатаюсь в «реале», и денег, вроде, лишних нет… Да и заметит кто едва ли Сонет, памфлет и прочий бред, который пальцем и курсором (пером и ручкой иногда!) с улыбкой, тихо, но с напором в окошко выдаёт рука из кассы душной, тесной, дальней от пышных офисных хором. Я в ней сижу, кассир печальный и, сейф прикрыв, скриплю пером. Куда уж скромному кассиру, тягаться с теми, кто мастак, по части образов и стилей, идей и чувства… А раз так я мышью «Яндекс» бодро кликну, «stihi» из списка загружу, и с вызовом в пространство крикну, (а может, шёпотом скажу): «Ребята, вот стихотворенье, а здесь поэма, перевод… Вы почитайте в воскресенье, есть время – день длинною с год! Хотел сказать про то, про это, про ненависть и про любовь. Да, я посмел лихим поэтом себя назвать… Да тут любой себя таким прозваньем кличет, на то и сайт для всей страны… Что? Модератор баллы вычтет? Ну, а кому они нужны?» И правда, я похож на клерка невидной средненькой руки: свой «кабинет» – из байтов клетка, где свалены горой стихи. Да, «кабинет»! А поправее нажмёшь на строчку «публикуй» — и стих родится на дисплее! Давай, поэт, гордись, ликуй! И я ликую, я ли… кую… В ответ неслышно эхо гор. И я, как каскадёр, рискую, но неизвестен каскадёр. Не для него желанный «Оскар» и номинации шорт-лист… Лечу спокойно прямо в пропасть и падаю привычно вниз… Там, в титрах, где-то в строчке сотой стихи случайно промелькнут солдата пишущей пехоты… Когда все зрители. Уйдут. |
