2014 «Лоза на море вид не портит…» Лоза на море вид не портит, Сырой террасы пол дощат. Лука Шувалия из Поти Смакует кофе натощак. Неярки дней его охвостья: Была страна, была жена… В Рустави сын, а дочка в Хосте. За русским замужем она. Базарный крик портовых чаек Привычен и не режет слух. Ничто под кофе не печалит Луку, быть может, пара мух, Жужжащих нудно, деловито — Электробритвой «Агидель»… Была, была электробритва, И он ей брился через день. Он вспоминает, как светило Над Поти солнце. Из Москвы Являлись женщины, щетина Их не пугала. До поры. Подарки потийского лета сегодня в памяти живут. А было ль всё хмельное это? Над Поти осень, листья жгут. В душе Луки конец сезона: Спокойный космос доброты. Заряд его заложен, взорван, И грунт взметнувшийся остыл. Длинна, уныла в Поти осень, С зимой тоскливой года треть. Лука пьёт кофе, он же Овен, А Овнам долго не стареть. 2014 Маленькое победоносное Солдаты Пирра водружают знамя, Ликуют штаб, обоз и лазарет: Победа есть, была и будет с нами, Одна, и две, и тысяча побед! Ура! Кричат язык, глаза и ноги, Виват царю! Хрипят обрывки тел. Мы победили тех – их, в сущности, немного — Кто сомневался, блеял и гундел. Кто интеллектил, спорил и софистил, Веселье дней припудривал тоской, Пасьянсы кто раскладывал из чисел, Кто просто был не «этот», а «другой»… Кого панически трясло от слова «наше», Кого корёжило от слова «большинство», И крик «ура» бессмыслен был и страшен… Кто не умел сказать могучее «чаво?». Пиджак перхотный, вялый клин бородки, Ехидство каверзных, заумных инвектив… Как здорово, что век такой короткий, Всем умникам намерял Коллектив! Великий Пирр, веди «своих» к победам, Тащи за шкирку, в зад пинай ногой, Дай крови «не своих» чуток отведать, А дальше мы уж сами… всех в огонь! 2014 На помосте «Пора, мой друг, пора! На исповедь, как водится… Казнить раба пера не каждый день приходится. Шагай, мой друг, шагай пошибче, время дорого! …Да, я стихи слагал, Борясь со словом-ворогом. Искал, искал, искал Игру, что в слове кроется. Нашедши, не вздыхал, Что смысл с формой борется. Был весел и хитёр, Изображая мужество. Глаза свои не тёр, Сбирая слезы в лужицу. Любил. Как мог, любил. Не бегал Божьей милости. Под корень не рубил: Что выросло, то выросло… …Да где же ты? Пора! Помост сколочен наскоро. Как воздух свеж! Сыра Колода коренастая. Ну что ж, последний взгляд — Народ наш в нетерпении. Давай что ль «тру-ля-ля!», Полегче как-то с пением… 2014
Так проходит слава Sic transit Gloria… Огни Во тьме последнего вагона… Щекою к рельсам мрак приник, Чтоб уловить остатки звона Кимвалов славы мимолётной, Случайной, словно театр залётный — Отрада сонных поселений, Где ворошит Шекспиров гений Уклад насупленного быта. В нём всё не счастливо, не сыто… Но плачут женщины до стона Над неповинной Дездемоной, Тайком глядящей на часы: Пора бы ехать – дома сын Один, а тут ещё поклоны, Гримерка, сплетни… Всех собрать… О, Боже мой! Дурак Отелло Так шею слапал неумело, Что синяков не избежать. Автобус древний, мятый бампер, Водила толст, красиво сед… И метров сто бегут собаки С истошным лаем труппе вслед. …Отстукал поезд, дрожь по рельсам, Кряхтя поднялся, тишь вокруг. И понял: Transit… Не надейся, Другой вокзал. Другой маршрут. 2014 Царь Пётр Триптих Приехал царь Петруша на Кукуй В немецком платье, рядом Алексашка, Лучится хитростью и синяками ряшка, Гостинцы на сиденье – целый куль. За Яузой домишки, дерева, Ганновер, Мюних, Йена и Аахен, Остаться здесь бы до кончины на хер, Да долю царскую куда же подевать? Сошли с кареты, сели на траву, Темны и горьки мысли у Петруши, А Алексашка, будто бы подслушав, Промолвил едко: «Чисто как живут! Вся эта сволочь на кукуйской стороне — Рейтары, лейтенанты, капитаны, Нахапали в России капиталы, И нас же обсерают, разве нет?» Сощурился недобро царь Петруша: «Уж больно разговорчив стал, холоп! Ты б поберёг, что ль, задницу да лоб… Поменьше отрясали б удом груши — Так жили бы не хуже этих вот! Да. Точно жили бы не хуже… А спят подолгу, леность, грязь да лужи», — Промолвил царь и, сунув трубку в рот, Шепнул он Сашке: «Девки ждут, поди. Давно уж не плясал я менуэта, А хороша, Бог мой, сисястая Аннета. Что брюхо трёшь? Туда, в кусты сходи!». Петруша пиво пил, гостинцы раздарив. Спало Останкино, Зарядье и Остожье, Сны были лёгкие, весенние, о Божьем. И терпеливо ждал рассвета Третий Рим. |
