В обед приехал Тимур Войский, осмотрел Диму, сделал перевязку. Он о чем-то недолго говорил с Бессоновым наедине, а потом принял приглашение Жени выпить чаю. За столом было неуютно, все молчали, думая о своем, поэтому вскоре гость распрощался и уехал.

Женю не покидали мысли о том, что рассказала Света. Бес тоже был молчалив и задумчив, в голове просчитывая возможные варианты продажи своего бизнеса. В этот момент он ощущал себя трусливым зайцем, которого загнали в ловушку. Было стыдно перед самим собой. Если бы не Женя с ребенком, он бы никогда и не задумался о бегстве, но сейчас уже было не до рассуждений о чести и достоинстве. Они могут пострадать по его вине, и он себе этого никогда не простит.

Стоило только хозяевам проводить гостя, как Женин телефон снова зазвонил, и на его экране высветился незнакомый номер.

Дима заметил, как напряжена девушка. Она смотрела на смартфон, будто на ядовитую змею, и не решалась принять вызов.

— Хочешь, я отвечу? — спросил он.

— Нет, я сама. Всё в порядке, — Женя выдохнула и ответила на звонок. — Алло? — голос слегка дрожал, выдавая охватившее её волнение.

— Скворцова Евгения Юрьевна? — спросил незнакомец официальным тоном.

— Да, — девушка даже кивнула в подтверждение.

— Вас беспокоит старший лейтенант Иванов Олег Игоревич. К нам в отделение поступило заявление о пропаже несовершеннолетнего Скворцова Ивана Юрьевича, 21.08. 2015 года рождения. Вы с таким знакомы? Необходимо, чтобы вы сегодня же подъехали к нам и дали свои показания по этому поводу.

— Но он не терялся, — начала объяснять удивленная Женя. — Погодите, вы, наверное, имеете в виду тот случай, что произошел почти две недели назад? Но тогда Ваня нашелся, всё в порядке, — девушка даже улыбнулась, осознав, что всё это просто случайное недоразумение.

— Нет, я имею в виду заявление от его матери, датированное сегодняшним числом, — ответил собеседник.

— Но он со мной, он не терялся, — тихо проговорила девушка.

— Вот вы к нам сегодня придете и всё расскажите. Пишите адрес: Пушкина, 27, кабинет 102, — мужчина сбросил вызов.

— Что случилось? — участливо спросил Дима. — Ты побледнела.

— Ничего не понимаю. Меня вызывают в полицию, мать написала заявление о пропаже Вани, — в глазах Жени появились слезы, но девушка сделала пару глубоких вдохов и уже спокойнее продолжила. — Это глупость какая-то. Я поеду и всё им объясню, — но тут в ее голове мелькнула неприятная мысль. — А как быть с Ваней? Я не могу его взять с собой.

— Давай я возьму ваши документы и поеду туда, чтобы всё узнать. Возможно, моих объяснений будет достаточно.

— Но ты не можешь сесть за руль в таком состоянии! — возмутилась Женя. — Я сама что-нибудь придумаю.

— Не делай из меня инвалида! Да, рука ещё болит, но в целом я в полном порядке. Пойду только переоденусь, — Женя поняла, что в этот раз спорить с Димой бесполезно.

Бес без труда нашел нужное здание и кабинет с табличкой 102. Вот только внутри за письменным столом, заваленным кипами пыльных папок, сидел никто иной, как Куриленко собственной персоной.

— Неужели тебя понизили в должности? — вместо приветствия сказал Бессонов. — Это хорошо, что твоё начальство умеет признавать свои ошибки, вселяет оптимизм. Мне нужен старший лейтенант Иванов, он сегодня нам звонил.

— Ну, положим не вам, а Скворцовой Евгении Юрьевне. И звонил он, потому что я велел. Я собирался с ней побеседовать, — с наглой ухмылкой ответил Виктор.

— Всё, что ты собирался сказать ей, можешь озвучить мне. Мы почти женаты, — спокойно парировал Дима.

— А ведь именно на это я и рассчитывал, — рассмеялся Куриленко. — Ну, что ж, слушай.

У меня на столе лежит заявление о пропаже больного мальчика, подписанное его горем убитой матерью, которая потеряла сон и покой. Она предполагает, что ребенок может находиться у ее дочери — девушки с пониженной социальной ответственностью, которая не располагает необходимыми условиями для воспитания ребенка: на данный момент не имеет работы и постоянного заработка по причине потери трудоспособности, не имеет собственного жилья, да и сама она только недавно встала из-за школьной скамьи — ей всего 22 года.

Моё сердце обливалось слезами, когда я слушал эту грустную историю. Ты даже не можешь себе представить степень моей обеспокоенности судьбой бедного ребенка.

Но я решил, что у этой истории будет счастливый конец. Я намерен забрать несчастного малыша из рук нерадивой сестры и вернуть его в лоно любящей семьи, к родителям, — Куриленко самодовольно усмехнулся.

— Мать этого ребенка — законченная алкоголичка, это за версту видно любому, кто хоть раз на неё взглянет, а отец — не только алкоголик, но и садист, для которого домашнее насилие — норма поведения. Так к чему этот спектакль, Куриленко? — спокойно спросил Бес, внутри которого буквально закипала злость. Ему безумно хотелось кулаками стереть наглую ухмылку с лица бывшего друга.

— А ты догадайся, — ответил мужчина.

— Неужели ты ждешь от меня денег? Собрался меня шантажировать? Знаешь, всю свою жизнь, я думал, что прозвище Цыпленок ты получил за свою тщедушную внешность в детстве, но теперь я уверен, что так тебя назвали за твои куриные мозги.

Завтра мы с Женей распишемся, и я переведу на её личный счет пару миллионов, а заодно пропишу их с малышом в своем доме.

А послезавтра мы через органы опеки и попечительства и суд запустим процедуру лишения её сердобольных родителей родительских прав, а заодно подадим заявление о назначении нас опекунами. Думаю, обеспеченная семейная пара, состоящая в кровном родстве с ребенком, вполне подойдем на эту роль, — договорив, Бессонов поднялся. Вынужденный сегодня надеть полностью закрытую рубашку темного цвета, чтобы спрятать бинты, Дима буквально изнывал от жары в этом душном, не проветриваемом помещении. Но в этот момент ему казалось, что это огонь ярости и жажды крови Куриленко так распаляет его. — Как понимаешь, на церемонию бракосочетания ты не приглашен. И если у тебя всё, я прощаюсь, — Бес секунду помедлил, а затем вышел из кабинета.

Стоило только мужчине выйти, как Куриленко в предвкушающем жесте потер свои холеные руки: что бы сейчас не напридумывал себе Дима, он так и не понял истинной причины, по которой Виктор организовал эту встречу.

Оказавшись за тонированными стеклами своего гиганта, Бес расстегнул пуговицы на злосчастной рубашке, закатал рукава, а потом со всей дури ударил по рулю, через мгновение сморщившись от вспышки боли. Он злился на подлого бывшего друга, на себя за то, что его дерьмовое прошлое выплыло наружу и теперь грозило спокойствию и благополучию Жени, на обстоятельства, которые разом свалились на его голову. Выдохнув пару раз, Бес решил, что со всем справится, ради Жени и Ваньки он свернет горы, а, если нужно, то и шею наглому Цыпленку. Главное сейчас — наметить план действий и придерживаться его: разобраться с опекой, выставить на продажу бизнес и свалить.

По дороге домой Дима набрал давнего друга Романа Воронцова, с которым у него была одна общая страсть — автомобили. Было время, когда поссорившись с отцом-бизнесменом из-за любимой женщины, Рома ушел в свободное плавание, женился, подрабатывал автомехаником, а затем даже на кредитные деньги открыл в соседнем городе свой автосервис. Но со временем разногласия со стариком были забыты, и Роман вернулся в семейный бизнес. К тому моменту он уже обзавелся двумя детьми и говорил, что теперь должен руководствоваться их интересами.

— Привет, друг! Давно не слышал тебя! — Воронцов ответил на звонок буквально после второго гудка.

— Привет, Ром! У меня к тебе дело есть, но это не телефонный разговор. Может, пересечемся в ближайшее время? — Дима сразу перешел к главному.

— Сегодня никак, а завтра приезжай ко мне домой, часиков в пять вечера, идет? Алина и малышня будут тебе рады.