— Не лопни от зависти, Мелани, — обратился он к моей сокурснице, — раз всемирно известный рок-музыкант отдал предпочтение не тебе.

Девушка покрылась красными пятнами, нервно раздувая ноздри, и выпалила:

— Ну попользовался и свалил! Тоже мне огромная любовь…

— Следите за словами! — воскликнул возмущенный профессор, а я, резко развернувшись, пошла прочь.

Мне хотелось поскорее скрыться с глаз ребят. От стыда внутри все переворачивалось. Мне стало нехорошо, но я очень удивилась, когда на полпути к общежитию, меня догнал Итан. Он поравнялся со мной, сказав:

— Не слушай их, Миа. — Я посмотрела на него. Харрисон таращился прямо перед собой. — Они круглые дуры. Просто завидуют…

Подумав немного, я спросила:

— С каких пор ты стал заступаться… — я запнулась на мгновение, но закончила, — за Джоуи?

Итан повернулся ко мне, и его глаза вспыхнули при звуке имени Темпеста. Он все еще злился на него и на меня, на нас троих.

— Пф… — фыркнул он и покачал головой, криво улыбнувшись одним уголком губ. — Даже не думал этого делать. Я лишь помог тебе.

Мы помолчали немого, медленно приближаясь к зданию общежития, а после я произнесла:

— Спасибо, Итан.

— Не стоит…

И все. Харрисон после этого вновь отгородился от меня на эти несколько недель.

А вот сейчас, сидя на подоконнике, он вдруг, поймав мой взгляд, подозвал меня движением руки. Я заинтересованно сощурилась и приблизилась к парню. Он подвинулся, чтобы я могла присесть рядом, и молча подсунул мне журнал.

— Что это? — непонимающе спросила я, утыкаясь взглядом в обложку, на которой сиял веселыми глазами Джоуи. Меня взволновало простое фото Темпеста. Невероятно.

— Знаешь, — тихо произнес Харрисон, затянувшись, — я ненавижу его…

— Итан, прошу…

— Нет, постой, я хочу, чтобы ты знала. Я ненавижу этого… парня. Но иногда он меня восхищает. — Итан нервно хохотнул, и я повернулась к нему, глядя на его дрожащие пальцы, которыми он зажимал сигарету, поднося ее к пухлым губам. — Вот сняли они клип на этот свой известный хит, и я тоже смеялся над его накрашенным женственным лицом. А потом прочел статью, что на самом деле изначально был смонтирован сюжет о реальных погибших автогонщиках. Вдова одного из них подала в суд на твоих друзей. — Итан взглянул на меня с улыбкой, и в его ясных зеленых глазах заплясали искорки. — Черт подери, твой паренек порой очень даже восхищает. Но все равно, — Харрисон помрачнел, спрыгнув с подоконника, — ненавижу его.

Он ушел. Я осталась сидеть в коридоре с журналом в руках, таращась на обложку и незаметно поглаживая пальцами блестящий глянец.

***

Стараясь держать осанку, я, не торопясь, шагала по огромному холлу отеля, направляясь к указанной мне администратором тяжелой дубовой двери. Это был кабинет управляющего.

В последнее время мне все чаще казалось, что я совершенно беспомощна. Разум понимал и принимал происходящее — исчезнувшего из моей жизни Джоуи, некоторую поддержку со стороны Итана, — а сердце продолжало висеть в груди, будто камень на шее, когда мне доводилось оставаться наедине с собой. Несомненно, это мучило.

Я слушала музыку «Europe» на «кассетнике», подсоединив к нему подаренные мне Катаржиной огромные наушники, и проваливалась в эту пустоту с головой. Зачем так себя изводить, зачем? Но я изводила, будто наказывала за наивность, дурочка.

Думать, что я не нужна была Темпесту хотя бы тогда, когда мы провели вместе целые сутки, оказалось непозволительным для меня, потому что унижало. В первую очередь, это оскорбляло и унижало достоинство Джоуи. А уж во вторую — мое. Так что мыслей о собственной никчемности не допускалось мной даже в моменты полного одиночества.

Мир не катился в пропасть, дни все еще казались мне светлыми, а Джоуи Темпест не превратился в коварного соблазнителя, ведь причина его исчезновения могла быть довольно простой: огромная занятость, плотный гастрольный график, полный контроль продюсером.

Все это твердил мой холодный рассудок, но внутри продолжало разрываться от одного лишь звука голоса Джоуи, а популярность его коллектива росла с каждым днем, и песни «Europe» доносились буквально отовсюду. Я терпеливо сносила присутствие Темпеста в моей жизни. Вот такое заочное присутствие…

Кабинет мистера Хью Адамса оказался невероятным по своему стилю. Что-то из старины, из тех времен с женщинами в потрясающих платьях с кринолином и джентльменов в сюртуках. В общем, разбираться в тонкостях вкуса управляющего отелем я не стала, просто прикрыла за собой дверь, после того, как мне позволили войти, и громко поздоровалась, двинувшись к столу.

Мужчина, чуть полноватый, но все еще статный, с легкой проседью в темных волосах и прекрасном темно-синем костюме, встал и тут же протянул мне ладонь для рукопожатия. Пока я называла свое имя и поясняла, по какой причине приехала, мистер Адамс придирчиво и цепко рассматривал мое лицо, одежду, явно отмечая детали. Что ж, любопытное качество, весьма подходящее управляющему таким большим отелем.

На первый взгляд, мистер Адамс располагал к себе, но я слышала от всезнайки Алисии, у которой тут якобы кто-то работал, что этот управляющий — строгий начальник. Однако поскольку строже своего отца я в жизни никого не встречала, меня это не слишком напугало.

— Итак, мисс Нильссон, — опускаясь в кресло одновременно со мной, вздохнул мистер Адамс, и, открыв принесенную мной анкету, которую я заполнила в холле отеля, продолжил, — значит вы хотите устроиться на подработку? Студентка, верно?

Я с готовностью кивнула.

— Верно, мистер Адамс. Мне было удобнее всего обратиться именно в ваш отель. Сюда я могу добираться пешком.

— Что ж, вы хотя бы не стали толкать пафосные речи о самостоятельности и ответственности, — улыбнулся мужчина, но его серые глаза оставались серьезными. — Похвально, юная леди, похвально. А раз так, то мы, возможно, примем вас, — отложил он анкету в сторону, — но только после небольшого интервью.

— Интервью? — моргнула я, растерявшись.

— Да, назовем это так.

Мистер Адамс немного «спустил поводок», усевшись более раскрепощенно, чтобы могла и я чуточку расслабиться, а не сидеть в такой позе, словно мне позвоночник заменили на железный стержень. Внимательно за мной наблюдая, управляющий открыл свою записную книжку, взял карандаш и, помечая то, что спрашивает, произнес:

— Какой ваш любимый цвет, мисс Нильссон?

— Синий, — без запинки выдала я.

— Угу, так. — Серые глаза оторвались от страницы блокнота и уставились на меня. — Любимая пора года?

— Весна.

— Почему?

— Начало нового. Пробуждение после долгой спячки. И… — я улыбнулась, — мой день рождения.

— А какая же пора вам не по душе? — и тут же, не дав мне ответить: — Впрочем, неважно. У меня все, — неожиданно захлопнул блокнот мистер Адамс и поднялся, протягивая мне руку.

Ничего не понимая, я собралась с силами, осмелела и спросила, отвечая на рукопожатие:

— Это для всех такая проверка, мистер Адамс, или только мне посчастливилось? В чем задумка?

Мужчина рассмеялся совершенно искренне, от чего я окончательно расслабилась.

— Каждый раз все происходит по-новому. Но мне нравится ваша уверенность в себе. — Я качнула головой, не понимая, что он имел в виду. — Мисс Нильссон, человек, утверждающий, что ненавидит пору года, в которую родился — как раз по этой причине он ее и не любит — заведомо неуверенный в себе человек, считающий при этом свое появление на свет ошибкой. Чего ждать от личности с такими взглядами на жизнь? Нам не подходят подобные люди. Наш персонал — оптимистичные, веселые женщины и мужчины разных возрастов, которые готовы прийти на выручку, если в ней кто-либо нуждается. — Мы вышли в холл, а мистер Адамс продолжал: — Вы ведь в курсе, куда устраиваетесь, мисс Нильссон? У нас здесь останавливаются весьма влиятельные и публичные персоны. Потому в равной степени имеют значение и ваши внешние данные, и личностные качества. Учитывая профессию, которую вы собираетесь получить по окончании университета, я, без сомнений, принимаю вас на работу. Но, увы, вы слишком молоды для высокой должности, мисс Нильссон, поэтому… горничная. Вас устроит такое место? Обещаю, заработок не разочарует. К тому же чаевые — ваши. От вас же требуется коммуникабельность, пунктуальность и спокойствие в любой ситуации. Что скажите, мисс Нильссон?