Я знала сухую, хорошую пещеру к юго-востоку отсюда. Там можно было перевести дух, временно укрывшись от последователей и, что важнее, спокойно обдумать план.
========== 9. Стая ==========
В пещере было холодно, но сухо, так что я без особого труда сообразила костёр в наскоро вырытой ямке - правда, за ним приходилось следить, чтобы он оставался маленьким, а значит, неприметным.
Несмотря на то, что я очень давно не спала и не ела, сил у меня оставалось немало. Стало быть, это стресс так сказывается. Ну ещё бы.
Что тут можно сказать? Всё дерьмово.
Примирения с матерью не состоялось - а впрочем, я не смогла бы её простить. В то же время мне худо от её смерти, ведь, сколько бы раз я себе ни клялась, что убью её, я никогда не была к этому по-настоящему готова. И, честно, я не хотела быть.
Теперь Питер - мой враг… Мне казалось, мы начали хорошо общаться, как вдруг такое. Ещё какое «такое»! И да, мне по-прежнему жаль его. Неужто придётся снова пойти на крайности?
Пугала меня и проклятая неизвестность. Как обстоят дела в Даггерхорне? Живы ли те, кого я люблю?..
Что бы ни случилось, опускать руки - последнее дело, не так ли? Всё ещё может быть хорошо, надо лишь поспособствовать этому.
Я бросила взгляд в укромный угол пещеры - туда, где полусидел, привалившись к стене, отец Соломон. Сперва он не подавал признаков пребывания в сознании, затем зашёлся кашлем, и тогда я поднесла к его губам флягу с водой, что недавно отстегнула от пояса одного из убитых солдат. Живым она, как-никак, нужнее.
- Пей, - теряя терпение, велела я, когда он со всей грубостью, на которую был способен в таком состоянии, оттолкнул мою руку. Жажда всё-таки взяла верх над гордостью - когда он-таки припал к горлышку фляги, его было уже не остановить. - Что ж, посмотрим, насколько всё плохо…
Говорила я скорее с самой собой, чем с ним - потому что нервничала. Сразу после первого в моей жизни убийства я ощущала себя одновременно пропащей и неуязвимой. Это помогало мне забыть о том, кто такой отец Соломон, и какую роль он играет в этой пока довольно-таки безрадостной истории. Жутковатую роль. Роль того, от кого мне бы лучше держаться подальше. Тем более, в человеческом виде я во стократ уступаю этому воину в силе.
Я отстегнула часть доспеха на его плече и бесцеремонно раскроила рубаху-кольчугу кинжалом - тоже одним из посмертных трофеев. Рана выглядела под стать её обладателю - скверно. Несколько кровящих следов от клыков, крупных и, видимо, из-за того, что отец как мог рвался, довольно неровных. С тяжким вздохом посмотрев в лицо, покрытое испариной, я понимала, что влипла со самое не балуй. Раз уж спасать, то не только от кучки оборотней, ведь так? Вряд ли он вернёт этот долг, но и мне от него ничего не нужно.
Я отрезала длинный лоскут ткани от подола своего и без того настрадавшегося платья и как смогла перевязала рану. Хуже не будет, ведь правда?
- Будешь как новенький, - угрюмо пообещала я. - Во всех смыслах.
Отец Соломон был так слаб, что даже не отреагировал на остроту. Он неотрывно смотрел на огонь и, кажется, наконец-то осознавал…
- Я делал всё, чтобы защитить Даггерхорн от тьмы, - прошептал он спустя какое-то время. - Это не может быть правдой…
- Нет, может, и ты это знаешь, - ответила я, грея у огня руки. - К тому же, ты ничего не делал для Даггерхорна - все твои поступки сводились лишь к одному. К тебе. Ты хотел залатать дыру в своём сердце. Тот страх, что ты испытал однажды - ты борешься с ним до сих пор, но пора взглянуть правде в глаза - ты не победишь, пока её не признаешь.
Я не знала, чего добиваюсь. Просто говорила от души, как сторонний наблюдатель его жизни, временно позабыв про обиды. Хах, ничего не скажешь, «обиды» - это мягко говоря…
- О чём ты болтаешь? - обратил на меня раздражённый взгляд отец Соломон.
- О том, что тебе пришлось пережить, когда ты осознал, что твоя жена - не та, за кого себя выдаёт. Но тут даже не это главное…
- Что ты об этом знаешь? - перебил он меня грубым тоном. В его голосе шипели нотки угрозы.
- Можешь не верить, но я… я знаю об этом многое. Помнишь серого оборотня? Это была моя мать. Это с ней я сцепилась - не правда ли смешная “бабская драка”? Такая несерьёзная, что аж насмерть… Я и сама запуталась во всех волках Даггерхорна, но одно поняла - убивали людей двое, она и тот чёрный оборотень, что тебя укусил, - я заметила, что при этих словах отец Соломон поморщился. - Я не была причастна к убийствам невинных, так как исконно выбрала иной путь, но неразбериха зародила в моём сердце сомнения… И пробудила в нём давний страх. Быть такой же, какой была она. Зверем. В дерьмовом смысле. Но я встретилась с этой правдой лицом к лицу, чтобы окончательно убедиться - я не такая. Мне помогло. Тебе тоже не помешает взглянуть в глаза своей правде.
Отец Соломон слушал меня, не прерывая, чтобы затем усмехнуться - с отвращением и горечью.
- Я смотрел правде в глаза с того самого момента, как умертвил первого в своей жизни оборотня. Я жил по правде, и правда эта гласила - среди нас чудовища. Такую правду не каждый захочет принять. Ты видела, как до последнего отпирались жители вашей деревни.
- Когда мать обратила меня, я была малышкой, как твои дочери. Если бы твоя жена обратила их против воли, они бы тоже стали для тебя чудовищами? Кстати говоря, я спасла тебе жизнь…
- Я не просил об этом, - голос отца Соломона звучал приглушённо и хрипло, как будто он был простужен.
- Да, - подтвердила я, - так и есть, но ведь я не о том толкую…. Ты хочешь жить, а иначе убил бы себя, как любое другое чудовище. Ты не трус и, к тому же, достаточно сильный, чтобы доводить начатое до конца. Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты ведь не чувствуешь, что становишься монстром…
- В чём ты пытаешься убедить меня?
- Не убедить. Указать. На то, что, нравится тебе это или нет, мы с тобой не так уж и различны.
Боже, я только сейчас осознала это…
Отец Соломон отмахнулся, почти смеясь, словно я говорила что-то совсем нелепое.
- Вздор… Верни мне мой меч, и я покажу тебе, как мы различны.
- Я убила родную мать, чтобы сделать то, что считала правильным, ты - убил свою жену. И мы оба действовали в первую очередь ради защиты близких. Мы оба шли на жертвы. Твоя была даже больше моей - свою мать я, по крайней мере, не любила. Но оставим прошлое позади, - я подошла к нему так близко, как позволял его предостерегающий взгляд, и мой голос дрогнул. - Важнее всего то, что мы и сейчас можем сделать то, что считаем правильным. Даже если ты изменился, а я в таком отчаянии, что вынуждена просить врага о союзничестве - мы можем совершить выбор и взять ситуацию в свои руки.
- К чему ты ведёшь?
- Снаружи по-прежнему рыщет стая. По меньшей мере трое волков, один из которых - парень из Даггерхорна. Они ищут нас, чтобы отомстить за своего вожака - мою мать, Дебору, но главная цель их - деревня, оставшиеся охранять её солдаты и беззащитные люди. Как это ни иронично, мы двое - единственное препятствие между ними и этой целью. Ты всё ещё можешь уничтожать нечисть. Ты можешь закончить начатое. Ты можешь спасти деревню, как обещал, - я очень старалась, чтобы мог голос не задрожал от волнения вновь. - Они ищут нас и хотят найти до того, как взойдёт Луна - пока мы наиболее уязвимы перед их численным преимуществом. Мы должны первыми выследить их и застать врасплох. Помоги - не мне, а деревне. А потом уже делай, что хочешь.
Отец Соломон посмотрел на меня долгим усталым взглядом, после чего сам взял из моей руки флягу, чтобы отпить воды. Кажется, он растерялся - по крайней мере, чем больше я говорила, тем более явно менялось его лицо. Как-то раз мне уже посчастливилось видеть это отчуждённое выражение - когда дочери спросили у него о волке, который убил их мать.
- Я согласен, - сказал отец Соломон вполголоса.
Я была не в силах поверить в свою победу и вдруг решилась… Терять всё равно было нечего.
- Рада слышать. Теперь скажи самое главное. Ради себя.
