– Крайнее время вам вернуться, – Майор посмотрел на часы. Из-за темноты было трудно разглядеть циферблат, – четыре утра.

– Понял. – Покосившись на ученого, лейтенант прибавил. – Разрешите идти?

– Давай.

Как только Берест отошел, Сухумский обратился к Тресту:

– Два человека, этого, по-вашему, достаточно?

– Достаточно. – Бросил майор, и, не желая продолжать дискуссию, двинулся следом за заместителем, к остальным.

Сухумскому ничего не оставалось, как смириться и последовать примеру Треста.

***

Прибывших поздно вечером на «Палладу» офицеров было всего трое. Уже темнело, однако освещение на корабле давало возможность разглядеть знаки отличия. Два молодых, ничем не приметных капитана в форме со знаками отличия радиотехнических войск и майор лет сорока. Встречал офицеров на вертолетной площадке один Костанаев. Если не считать вахтенного, стоявшего немного поодаль и пилотов вертолёта, который привез офицеров, можно было сказать, что на палубе больше никого не было. Петлицы майора сразу бросились в глаза Костанаеву. Они гласили о том, что их обладатель принадлежал к роду войск радиационной, химической и биологической защиты. Этот факт насторожил старпома.

«РХБЗшник, здесь? Но зачем?»

Офицеры по очереди представились.

– Капитан Алмаев. – Только сейчас старпом обратил внимание на лицо первого из представившихся. Он был Чеченцем. Не чистокровным, вероятно, кто-то из его родителей, скорее всего отец. Костанаев отметил это про себя.

– Капитан второго ранга Костанаев. – Сказал старпом, пожимая руку вновь прибывшему.

– Капитан Вилкас.

«Вот чёрт, прибалт. Это уже интересно». – Костанаев не имел никаких расовых предрассудков, однако то, что оба капитана были не русскими его, немного насторожило. Он отметил для себя, что необходимо поделиться некоторыми соображениями с Терещенко.

– Капитан второго ранга Костанаев.

Наконец настала очередь майора. Он выглядел старше капитанов лет на восемь, что сразу бросалось в глаза. Сняв головной убор, он продемонстрировал абсолютно безволосую голову, напомнившую старпому шар для боулинга. Подойдя ближе, он пригляделся к встречающему офицеру, а затем медленно произнес:

– Майор Серов.

«Хоть этот наш»

– Капитан второго ранга Костанаев. Старший помощник на корабле.

– Очень приятно. – Подал голос с явным литовским акцентом, Вилкас.

– Взаимно, товарищи офицеры, взаимно. Ну что ж, пойдемте, посмотрим ваши апартаменты.

С того времени, как Берест и Ифрит закончили прием пищи и, закинув автоматы за спину, скрылись в лесной чаще, прошло уже более часа.

Остальные бойцы расположились в днёвке и крепко спали. По периметру импровизированного лагеря расхаживали Гектор и Бекас, изредка перебрасываясь короткими фразами. Уже совсем стемнело и было сложно разглядеть эмоции на их лицах. Скорее всего они отсутствовали. Командир группы майор Алексей Федоров или Трест сидел около днёвки. Заснуть никак не удавалось. Ужасный стук в висках сопровождаемый сильным головокружением – последствия контузии, никак не давал расслабиться. С того момента, как майор был контужен взрывом, ему редко удавалось нормально выспаться. Темнота дезориентировала в пространстве, открывая глаза, приходилось долго смотреть по сторонам, дабы понять, где находишься. Во время непродолжительного отпуска по ранению, во время которого Фёдоров успел побывать дома, он так и не смог окончательно восстановить силы. Дома пришлось снять все занавески с окон, потому, что, просыпаясь в темноте, он постоянно вскрикивал от мысли, что ослеп. Однако майор не смог отказаться от работы. Она была для него смыслом жизни, он не видел своего существования без неё. Семьёй майор так и не обзавелся, все говорили, что он женат на своей работе, что было не далеко от истины.

Трест потер глаза. Из разгрузки он извлёк небольшую пластинку с таблетками от головокружения. Бросив в рот сразу две и запив их несколькими большими глотками из фляги, майор встал. Сухумского нигде не было видно. Как только все начали готовиться ко сну ученый ушел по дальше в чащу, как он сказал, дабы придаться своим мыслям, но так и не вернулся.

Майор поднялся на ноги и двинулся в направлении, в котором ушел ученый.

Надо было отвести его к ночлегу, а то заблудится, и придется искать уже его, а не группу с вертолета. Отойдя от дневки на несколько шагов, Трест остановился. Забыл взять автомат. Разведчик попытался собраться с мыслями.

– Ладно, – тихо произнес он, тряхнув головой. – Обойдусь пистолетом.

Правая рука осторожно расстегнула набедренную кобуру, и Трест двинулся дальше. В кромешном мраке сложно было что-то разглядеть, даже адаптировав зрение к темноте. Майор шел наугад, раздвигая руками заросли кустарника и то и дело спотыкаясь об валяющиеся повсюду ветки. Пройдя около ста метров, разведчик остановился и прислушался. В отдалении послышались голоса. Нет, это был один голос. Голос Сухумского. Но с кем он мог разговаривать на этом острове, если все разведчики, за исключением Береста и Ифрита спят в днёвке. Или не все? Да нет же, уходя, командир насчитал четверых спящих и двух дежурящих разведчиков. Но с кем тогда говорил ученый? С Берестом и Ифритом он говорить не мог, они ушли в противоположном направлении. А что если он набрел на группу с вертолёта? Тоже вряд ли, в этом направлении поиски вел сам Трест и никого не нашел. Тогда с кем говорил Сухумский? Майору надоело задавать себе этот вопрос, взяв пистолет в руку, он аккуратно стал пробираться к источнику звука, пока, наконец, не оказался прямо за спиной представителя ВНК. Быстро оглядевшись, Трест так и не заметил его собеседника. Разведчик подошел настолько тихо, что ученый его не заметил и продолжал говорить.

– А по итогу, ничего. Я настаивал, что нужно продолжать, однако….

– С кем вы говорите? – Громко прервал его майор, направив пистолет в сторону ученого, однако не на него самого. Тот вздрогнул и обернулся.

– А, это вы.

– С кем вы разговариваете? – Повторил вопрос Трест, водя пистолетом из стороны в сторону, в любой момент ожидая появления «гостей».

– Ни с кем, я один здесь. – Сухумский сделал несколько шагов на встречу майору.

– А разговариваете, значит, сами с собой? – Усмехнулся тот. – Остановитесь.

Сухумский тяжело вздохнул. Правая рука, скрытая за спиной, метнулась в направлении Треста. Тот быстро отшатнулся, успев разглядеть в ней какой-то предмет. Резко переведя пистолет на ученого, и тверже надавив пальцем на спусковой крючок, он быстро и в то же время твердо сказал:

– Без глупостей Виктор Алексеевич. Лучше не двигайся!

***

Час понадобился Бересту и Ифриту на то, чтобы добежать до болота и еще тридцать минут, чтобы найти место, где его можно было обогнуть. Разведчики оставили трясину по левую руку и теперь двигались медленно с автоматами наизготовку. В темноте было сложно что-то разобрать, однако и смотреть было не на что. Лес как лес, такой же, как и двести метров назад, как километр назад. Ничего не менялось, ничего нового не происходило. Не было ни намёка на присутствие поблизости группы с вертолета. Вообще кого-либо. Лес на острове казался девственным, еще совсем не тронутым человеком. Размышления заставили Береста задаться вопросом – «А был ли здесь вообще хоть кто-то? Когда-либо. Может быть Терещенко, Костанаев и загадочный генерал ошиблись, и никакой ДРГ нет, а вертолет упал в море поблизости из-за каких-нибудь неполадок?». Лейтенант беззвучно зевнул. Организм требовал сна, однако он был сейчас непозволителен. Да и сам разведчик жаждал действий. Превосходно обученный своему делу, гвардии лейтенант Олег Бирко не привык сидеть сложа руки. Радом зевнул Ифрит. Интересно, о чем он сейчас думает? Скорее всего, ни о чем. Разведчик сосредоточен на задании и старается не думать он своей разрушенной семье. Семья. У Олега, единственного в группе, не было семьи. Совсем никого. В 12 лет его забрали из детского дома на обучение в кадетский корпус. Окончив обучение, он поступил в Академию Внешней Разведки. Там он нашел своё призвание. Полностью отдаваясь обучению, Олег Бирко стал одним из лучших специалистов среди выпускников. Через два года службы, переведясь в группу майора Федорова, гвардии Лейтенант Бирко, обрел себя. За короткий срок службы каждый член группы без исключения стал для разведчика родным.