– Виктория Евгеньевна, мы с вами никогда раньше не виделись? – жестом предлагает присесть возле стола, а сам садится в кресло отца. Пальцами стискивает подлокотники.

Глаза Виктории удивленно ширятся:

– Нет.

И все. Продолжения нет, будто и не надо. Арсений ежится.

– Слушаю вас, – холодно говорит он. – Я уже сообщил все, что знаю. Единственный свидетель гибели отца моя сестра Александра. Я в этот момент находился внизу, в бильярдной вместе с моим братом Клементием.

– Я ознакомилась с протоколами допросов, поэтому долго мучить не буду, – она открывает дипломат и достает документы. – Пришел результат экспертизы на наркотики. По ней видно, что в крови вашего отца нашли фенциклидин.

– Что это? – Арсений выпрямляется в кресле и берет справку эксперта, но до него не доходит смысл заключения.

– Синтетический наркотик. Его еще называют «Ангельская пыль». Он вызывает сильные галлюцинации, расстройства психики и депрессию, – равнодушно роняет Виктория.

– Его нашли в крови отца?

– Да, я так и сказала. Скажите, вы замечали изменения в Леониде Вольфе? Быть может он стал более раздражительным, осунулся, страдал бессонницей и беспричинными приступами агрессии?

От непроницаемого лица Виктории становится только хуже. Перед глазами прыгают красные круги, а воздух нестерпимо душный. Арсений отбрасывает от себя документ и подходит к окну, распахивая створки. Морозный ветер обжигает кожу, но на мгновение становится легче.

Перед глазами простираются горы с укатанными трасами для лыжников. Отсюда люди кажутся мелкими муравьями, которые с помощью подъемников взбираются на гору, чтобы почти сразу съехать вниз. И сейчас Арсений не отказался бы быть среди них, подальше от Виктории, лишь одно лицо которой будоражит в нем страшные воспоминания о прошлом, и диких вопросов, слетающих с ее красных, как яблоко, губ.

– Нет, – отвечает он и садится обратно, но окно оставляет раскрытым.

Виктория ни делает ни единого замечания, даже когда ветер загоняет внутрь снежинки.

– Мой отец – бизнесмен до мозга костей. Он никогда не позволил бы себе потерять контроль над своим разумом. Он не курил и не злоупотреблял спиртным, а вы говорите о наркотиках? – Арсений упирается локтями о стол и буравит Викторию взглядом. Сердце глухо колотится в груди, лицо до сих пор горит, хотя холодный воздух треплет занавески.

– Не злоупотреблял, – кивает Виктория и складывает документы обратно в дипломат, – но иногда хочется расслабиться. Поймите, мне важно знать, был ли ваш отец наркоманом или нет. Потому что, если нет, – она выдерживает паузу, – тогда его убили.

– Убили, – эхом повторяет Арсений. – Впрочем, я не верил в его самоубийство. Он слишком любил жизнь. Но, если ему подсыпали фени… эту вашу ангельскую пыль, почему он выбросился из окна? Разве это не должно было спровоцировать всего лишь галлюцинации…

– Должно и спровоцировало. Но доза была летальной. Скажем так, тот, кто подсыпал фенциклидин вашему отцу, надеялся не только на его смерть. Ангельская пыль вызывает у человека сильнейшие галлюцинации и агрессию. Он мог убить кого-то из вас. Но вместо этого решил покончить с собой. Очень сложно предугадать, как на человека повлияет галлюциноген. В любом случае, если бы он не выбросился, то умер бы от передозировки, – Виктория говорит рублено, словно каждое слово – это вызов всему миру. – Раз вы ничего не знаете, где я могу встретиться с вашей сестрой Александрой?

Арсений отрывает взгляд от сцепленных рук:

– Ее сейчас нет в городе, она уехала к матери, – без запинки произносит он.

Виктория наклоняет голову на бок, будто так ей удобнее разглядывать Арсения. Он что – чертов экспонат на выставке?! С предыдущим следователем было намного комфортнее.

– Я правильно поняла, у вас разные матери?

– Да. Ее мать – Минами, живет и работает в Москве.

Виктория вскидывает бровь, ожидая продолжения, и Арсений неохотно договаривает:

– Отец женился на ней спустя пару лет после смерти моей матери, Минами родила Лекси, но брак не сложился, и год спустя они развелись.

– А почему Александра не осталась с матерью?

– Потому что мой отец – Леонид Вольф! – отрезает Арсений. – Не понимаю, какое это имеет отношение к делу? Если вы закончили, то прошу вас уйти. У меня много работы.

Виктория снова кивает. Черт, почему это так раздражает? Она, как каменная кукла, ее ничем не вывести из себя, в то время, как он уже кипятится от злости.

– Да, после смерти вашего отца у вас и правда много работы… – она встает.

– На что вы намекаете?

Впервые Виктория улыбается. Криво. Недобро.

– Ни на что, – она достает из кармана визитку и кладет на край стола. – Передайте вашей сестре, чтобы она позвонила, когда вернется. А я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти убийцу.

И почему-то ее обещание звучит, как неприкрытая угроза.

Виктория выходит из кабинета Арсения. В смежной комнате сидит его секретарша, довольно нетипичная дама в возрасте и круглых очках. Она начинает нервно стучать по клавишам клавиатуры, как только открывается дверь начальника. Но при виде Виктории, тут же расслабляется и блаженно отпивает кофе, терпкий запах которого насыщает воздух.

Виктория пронзает ее суровым взглядом и снимает с вешалки темно-синее пальто. Вскользь замечает, что пальцы дрожат. Она поспешно сжимает их в кулаки несколько раз, но дрожь не уходит.

– Вам надо пожевать пижму, – громко замечает секретарша.

Ее сероватого цвета волосы закручены в странную бабетту на голове и судя по самолюбованию в зеркале женщина тратит немало времени по утрам на прическу.

– Что простите?

– Пижма. Цветок такой. Похож на маленькие желтые ватки, – секретарша подпирает рукой подбородок. И стучит ноготками с ярким перламутровым маникюром по щеке. – Пожевать, сок глотнуть, а жмых выплюнуть. И руки тут же перестанут дрожать. Да и в целом хорошо для здоровья.

Виктория подхватывает дипломат и вымученно улыбается:

– Спасибо.

К чему объяснять, что нервы шалят из-за встречи с человеком, которого она мечтает увидеть за решеткой?

Виктория делает пару шагов к двери и останавливается:

– Подскажите, пожалуйста, это ведь главный корпус гостиницы?

Секретарша озадаченно поправляет очки. На заднем фоне в окне видно, как по снежным трассам гоняют крошечные лыжники.

– Ну, из пяти – эта самая люксовая. Для элиты, так сказать. Остальные попроще. Но в последние годы Леонид Иванович предпочитал работать здесь. Вот и кабинет сделал, – лицо женщины морщится, и она быстро промокает уголки глаз цветным платком. – Пусть земля ему будет пухом. Теперь вот, Арсений Леонидович здесь работает. Раньше у него был кабинет в другой гостинице.

– А часто к Леониду Ивановичу приходили посетители? Возможно, вы вели журнал посещений?

Секретарша причмокивает губами и смотрит куда-то вверх, словно там ей подсказывают ответы:

– Кроме сотрудников – нет. Сейчас же все дела ведутся удаленно, через интернет. Так что журнала нет, а был бы – без ордера вряд ли Арсений Леонидович разрешил бы посмотреть.

– Да, конечно, – идет на попятную Виктория и улыбается той улыбкой, которую использует в крайнем случае, когда надо очаровать собеседника. – А ничего странного не припоминаете? Возможно, эффектная женщина или деловой партнер? Любая зацепка поможет в расследовании, – она старается говорить низким голосом, и едва сдерживается, чтобы не хлопнуть ладонью по столу и не заставить секретаршу думать чуточку быстрее.

Та, словно издеваясь, попивает кофе и задумчиво качает головой. Проводит пальцами по белой столешнице, вздыхает.

– Да нет, – наконец, произносит она. – Ну, если только…

– Что? – поторапливает Виктория.

– Если только пару месяцев назад заходил чудаковатый мужчина. Вел себя, как император, важный такой, хотя ничего из себя такого не представлял.

– Вы не знаете, кто он?