Секретарша пожимает плечами:

– Откуда? Он ворвался, как вихрь. Леонид Иванович вряд ли его ожидал. И разговаривали они на повышенных тонах. Но я не подслушиваю разговоры начальства, – поспешно добавляет она.

Виктория мысленно закатывает глаза. Скорее всего со слухом у нее не очень, судя по ее громкому голосу.

– А как он выглядел? Вы бы смогли его опознать, если увидите снова?

– П-ф-ф… Не знаю, не знаю, – женщина поправляет очки. – Помню, был в кожаной косухе, потертой, обвешанной цепями. Молодой, красивый. Ну, в общем приметный такой тип. И волосы черные, черные. Как ваксой намазанные. Так это, – она неожиданно хлопает по столу, – по всей гостинице установлены камеры. И на ресепшене. Можете запросить записи. Возможно, они еще сохранились.

Виктория кивает. Если записи действительно есть, то придется просмотреть уйму материала.

– Спасибо большое. Еще один вопрос. В какое время приблизительно пришел этот молодой человек?

– О, это я помню. Утром, в половину девятого. Я только на работу пришла, еще даже плащ не сняла, а тут он распахивает дверь и влетает, как коршун, – довольная отвечает секретарша.

Виктория снова дарит ей улыбку.

– Спасибо, вы очень помогли следствию. Всего доброго.

Женщина горделиво выпрямляется и вскидывает подбородок. Вот так значимость человека можно поднять одной фразой.

Виктория выходит из кабинета и лишь в коридоре позволяет себе усмехнуться. Но усмешка быстро гаснет, стоит вспомнить о предстоящей работе. Вика цепляется за соломинку. Такую тоненькую и несущественную, что самой становится страшно. Но пока что экспертиза на наркотики и таинственный посетитель – все, что у нее есть. А ей надо намного больше. Намного. Если она хочет увязать убийство Вольфа-старшего с его сыном Арсением.

Как жаль, что нельзя повернуть время вспять и прожить воскресение наедине с Алексой еще раз. Но он требует слишком много. Бог и без того одарил Даниила иначе, чем остальных людей, пусть он и осознал это недавно. Однако человек – жадное существо, которое чем больше получает, тем больше требует.

С тяжелым вздохом Даня спускается с крыльца и утопает в снегу. Дорожку к калитке безжалостно замело и радует уже то, что утро выдалось бесснежным. Мороз приятно покалывает щеки, и Даня застегивает пуховик под самое горло, опасаясь простудиться. В девять утра уже начинает светать, и под далекими солнечными лучами снег кажется дымчатым. Да и на все дома, деревья, улицы, будто наложили фильтр, как в фотошопе. В таком пейзаже самое то снимать начало фильма ужасов. Про художника, который рисует незаконченные картины, а после… Дальше фантазия стопорится. Даня хмыкает. Писатель из него никудышный. Художник все же получше будет.

Проваливаясь в снег по колено, он выбирается на расчищенную дорогу и поворачивается к дому. Машет Алексе, выглядывающей из окна, замерзшей рукой и поспешно прячет ее в теплый карман куртки. Для Александры он идет на работу брать внеплановый отгул. Пусть так и остается.

Ссутулившись, Даня ускоряет шаг и спускается вниз по тротуару до ближайшей автобусной остановки. В голове полная сумятица. От рассказов Алексы пробирает жуть, еще страшнее становится, стоит вспомнить, что он сознательно втянул себя в эту игру. Но впервые за последнее время Даня счастливо улыбается. Он готов идти на любые подвиги ради Александры, он готов…

Подъехавший серовато-белый автобус с наклеенной на нем рекламой зубной стоматологии сбивает с мысли, и Даня проскальзывает внутрь, где садится на крайнее сидение. Внутри автобуса ничуть не теплее. Если снаружи минус пятнадцать, то в салоне может на градусов пять выше.

Даня покупает маленький желтый билет и утыкается взглядом в окно. А что дальше? Вот сбылась его мечта – Александра Вольф узнала о его существовании и даже пригласила пожить у нее дома. Она верит, что он – волшебник, который предсказывает будущее. Верит, что он победит дракона и спасет ее из темницы. Но дальше-то что? Он не может вечно навязывать Алексе свою любовь. Если она не ответит взаимностью, если она не полюбит, если… Даня стискивает билет, а ладонь неприятно потеет. Зачем об этом думать? Пусть все плывет по течению. Сейчас дома его ждет любимая девушка. А днем он познакомится с ее семьей. И Даня тут же хмурится. Если все так серьезно, как утверждает Алекса, возможно, его дар очень даже пригодится, несмотря на то, что он ей сказал.

Автобус тормозит на знакомой остановке, и Даня неохотно выбирается на мороз. Пусть в салоне и не так тепло, как дома, но он все равно успел согреться.

Школа творчества, в которой Даня работает, находится считай в центре, но с той окраины, где он оказывается, до нее ехать и ехать. Вокруг заснеженные двухэтажки, узкие улочки с не менее узкими тротуарами, по которым бегут опоздавшие школьники и неторопливо бредут старушки, а чуть дальше гаражи.

Даня переходит пустую дорогу, наплевав на поиски пешеходной зебры, и спускается к расположенным ровными рядами железным гаражам. Среди них есть тот, который принадлежит ему. Он купил его почти год назад и превратил в склад.

Даниил быстро находит гараж цвета мандарина, который начинает гнить. Именно так. Если бы ему пришлось нарисовать это место, он бы смешал рыжий с серым, добавив чуть зеленого, и такой грязной жижей закрасил бы гараж.

Длинным ключом, похожим на букву «т», Даня со скрипом отпирает дверь. На морозе она поддается еще хуже, чем летом. Внутри включает фонарик на телефоне, и только после этого плотно закрывается. Дело за малым. Завести генератор и нагреть гараж до терпимой температуры.

Через пару секунд по периметру помещения загораются лампочки, освещая сложенные в стопки незаконченные картины. Растирая ладони, Даня подходит ближе. Кажется, вечность прошла с тех пор, как он нарисовал «незавершенку», на которой родители собираются в путешествие. Потом его долго мучила совесть. С другой стороны, он ничего плохого не сделал. Родители хоть мир увидят на старости лет, и судя по радостным восклицаниям матери, она в восторге от путешествий.

Даня снова хмурится. В тот раз прошло около двух недель между тем моментом, как он нарисовал картину, и отъездом родителей. А в случае с Алексой, все произошло за сутки. Он даже не успел понять, как она оказалась на его пороге, потому что обычно все картины с ней не исполнялись. Даня рассматривает незавершенные портреты, где нарисован их с Алексой поцелуй. Затем свадьба. Рождение ребенка. Слишком поздно он осознал, что чувства не поддаются контролю. Как жизнь и смерть. Пришлось получить жестокий урок, но он зазубрил его намертво.

Даня не может заставить Алексу полюбить себя с помощью дара. Но он смог привести ее в свой дом. И теперь по крайней мере у него есть шанс.

Когда в гараже становится достаточно тепло, Даня вытаскивает из угла мольберт и ставит на него чистый холст. Из старой тумбочки достает краски и палитру. Пора приниматься за дело. Ему нужен внеплановый отпуск, пусть даже за свой счет. Без разницы. Главное получить возможность быть рядом с Алексой. Дрожащей рукой он начинает выводить на холсте тонкие черные линии, в которых вскоре угадывается лицо его начальника.

Алекса была права. Только ошиблась в одном. Даня не предвидит будущее. Он его создает.

***

Алекса не узнает свое отражение. Вроде бы ничего не изменилось. Те же длинные волосы, раскосые глаза. Если улыбнуться, то вообще не скажешь, что что-то случилось. Но такое чувство, что… Она щурится, разглядывая кожу вокруг губ и глаз. Морщин что ли добавилось?

Она вздыхает и отходит от зеркала в ванной комнате. Хочется домой, но без Дани она боится идти. Он был так уверен, что ему дадут отгул, что и ее заразил своей уверенностью. А если нет? Лучше не думать об этом.

Алекса, хромая, возвращается в спальню и сворачивается комочком на кровати. В поле зрения попадает картина Дани, на которой девушка беглянка жмется к двери пряничного дома. У него талант. Галина точно оценит. А у Алексы никогда не хватало терпения дорисовать картину до конца. Судя во всему Даня страдает той же проблемой.