– Пошла ты, – фыркает Алекса и тянет Даню за руку, – забыла тебя спросить. Это и мой дом тоже, кого хочу, того и приглашаю в гости.

Алекса открывает центральную дверь, но уже возле лестницы ее догоняют слова Златы:

– Лучше тебе свалить в Москву к своей матери, пока за решетку не загремела. Я-то знаю, кто убил отца!

– Злата! – укоризненно восклицает Галя. – Ну, как так можно!

Алекса спотыкается о ковер персидской расцветки и бросает агрессивный взгляд через плечо, но молчит. В ее молчании сгущается вся ненависть, и Даня будто визуально видит нить, которая протягивается между ней и Златой. Не выдержав, он захлопывает дверь и отрезает от них двойняшек.

– Все в порядке?

Алекса медленно переводит на него взгляд и кивает:

– Чертовски.

Они молча поднимаются наверх. Что ж, знакомство с женской половиной семьи Вольф состоялось, только непонятно удачно ли. А что будет, когда Даня встретится со старшими братьями Алексы? И холодные мурашки бегут по спине. Лучше об этом не думать.

Алекса с глухим криком швыряет расшитую подушку в стену, и Даня от испуга вжимается в дверь.

– Стерва! – орет она и тут же затихает. Словно сдулась, как шар, наполненный гелием.

– Думаю, ты слишком близко принимаешь к сердцу ее слова, – рассуждает Даниил и получает в ответ испепеляющий взгляд.

Алекса скидывает на разноцветный ковер норковую шубу, следом летят сапоги, и только взявшись за свитер, она застывает и глядит на Даню более осмысленно:

– Выйди.

– А…? Да, конечно, – Даня поспешно выходит из комнаты в сумрачный коридор, в котором пахнет деревом, и вздыхает с облегчением.

Черт. Во время разговора сестер он даже не мог нормально дышать. Почему все складывается не так, как он мечтал?

Алекса далеко не пай-девочка, которую изображает в инстаграм-канале. Неважно, он любит ее и такой. Да, и вся ситуация в целом мало способствует спокойствию. Убийство? Он думал, что Вольф-старший покончил с собой из-за долгов, но раз на Алексу охотится убийца, значит, это и правда было убийство. Черт, черт, черт… Возможно, Даня сможет использовать свой дар, но он приехал сюда и даже не удосужился взять краски и альбом для рисования. Хотя этого вдоволь должно найтись у Алексы. Кстати, о вещах?

Даня со стоном хлопает себя по лбу. Он собирается жить в особняке Вольфов, но у него нет даже зубной щетки. Сразу видно, голова забита не тем.

Неожиданно дверь за спиной распахивается, и он быстро отходит в сторону. Алекса уже переоделась и теперь красуется в милой тунике в розовую полоску и бежевых лосинах. Ее длинные волосы завязаны в два хвоста, на лице появился макияж: ресницы стали еще чернее, а губы призывно блестят.

Не нужно быть семи пядей, чтобы понять, как сильно Даня покраснел. Его щеки горят адским пламенем.

Алекса понятливо улыбается и, вдруг встав на носочки, целует его в подбородок. Так близко возле губ, что дыхание перехватывает.

– Прости. Я вела себя грубо. Это все Злата, она выведет из себя даже мертвого. К тому же мне было ужасно жарко. Пойдем, я покажу тебе гостевую спальню, а потом мне надо обработать ступни, и надеюсь ты поможешь. Не хочу объяснять Гале, почему я решила сбежать босиком.

– Конечно, я помогу, только мне надо будет съездить домой. Я не взял ничего из одежды. Даже зубную щетку забыл, – смущенно произносит Даня, – удивительно, что захватил зарядное для телефона.

Алекса вскидывает голову:

– Нет! – ее голос звучит так тоненько и пронзительно, что она тут же кашляет. – То есть. Не надо тебе ездиться туда-сюда. Все же путь неблизкий. Полчаса пути. Я уверена, у нас полно запасных щеток, а вещи я одолжу у Клима.

– Но я…

– Прошу тебя, – Алекса хватает его за руку и крепко сжимает, – не сегодня. И не завтра. Или… или хочешь поедем снова вместе.

Отчаяние в ее глазах поражает в самое сердце. По-другому не скажешь.

– Хорошо, – соглашается он, и лицо Алексы моментально светлеет.

Она хватает его за руку и тянет к соседней комнате возле лестницы:

– Ты будешь жить здесь.

Алекса открывает дверь и обводит рукой уютную спальню с голубыми стенами. Светло-коричневое покрывало чопорно застилает постель, и возникает чувство, что здесь никто никогда не жил.

– Самая клевая комната. Она угловая, а рядом ванная и туалет. Гале со Златой круче всех. У них смежные спальни и общая ванная комната на двоих. Раньше я там часто зависала, а потом мы со Златой окончательно потеряли общий язык, – она фыркает. – Ты и сам видел. С этой стервой невозможно общаться. И ее стишки – дешевая безвкусица, – тихо добавляет Алекса.

Она заглядывает за спину Дани и поспешно затягивает его в гостевую спальню, в которой чувствуется затхлость, а пыль, осевшая на бревнах видна невооруженным глазом.

– Хотя ты и притворяешься моим парнем, – она плотно закрывает дверь, – но не думаю, что они будут удивлены, что мы живем в разных спальнях.

– А почему они должны удивляться этому? – без задней мысли интересуется Даня и тут же ойкает. – Кажется, я понял. Я даже не думал… – он запинается. Подобрать слова в таком деликатном вопросе хуже некуда.

Алекса тихо смеется:

– Ты такой милый. Того глядишь и правда влюблюсь в тебя, пока притворяюсь, что мы встречаемся.

От ее слов сердце пропускает удар. Затем еще один.

– Д..да л…ладно, – неуклюже отмахивается Даня. Ну, вот. Только думал, что переборол смущение рядом с ней и снова заикается.

Лицо Алексы меняется. Как будто художник рисовал ее улыбчивой и радостной, а затем нанес поверх еще один слой, где она мрачная и задумчивая.

– Все так запуталось, – шепчет она и вдруг прижимается к Дане, – обними меня.

Даня, как во сне, смыкает вокруг нее руки. Чувство, что он обнимает воздух, такой хрупкой и худенькой она выглядит.

– На самом деле я не знаю, что делать. Я просто боюсь, что он вернется за мной…

Он? Заторможенный Даня с трудом соображает, что она имеет в виду убийцу.

– Ты должна рассказать об этом семье. Особенно братьям.

– Да, конечно, – Алекса запрокидывает голову и смотрит ему в глаза, – обязательно расскажу. Но чуть позже.

Так они и стоят, прижавшись друг к другу. Запах корицы щекочет ноздри, ее лицо, такое близкое, губы такие пленительные. Сходя с ума от близости, Даня резко наклоняет голову и целует Алексу. На вкус ее губы мягкие, сладкие, липкие из-за блеска. Непонятно, сколько проходит времени, прежде чем она мягко отталкивает Даню и скромно улыбается:

– Думаю, это было лишним. Но приятным, – сбивчиво шепчет она и выскальзывает из комнаты.

Когда Алекса исчезает из его рук, только тогда до него доходит, что он натворил. В ужасе Даня застывает на месте. Его охватывает безмерное одиночество, не хватает тепла Алексы. Не хватает ее запаха. И при этом стыд. Презрение к себе. Воспользовался слабостью Алексы и поцеловал ее, будто он – ловелас. Да у него в жизни была всего одна девушка, и ту он знал с детства. Правда она бросила его, когда поняла, что Даня давно и безнадежно влюблен в Александру.

И вот сейчас он поцеловал ту, ради которой был готов разрушить свою жизнь. А она оттолкнула его. Так ему и надо. Он заслужил.

Чувство, что он попал в тюрьму. Красивую, уютную, но все же тюрьму. После того, как он помог Алексе обработать на ногах почти зажившие порезы, она упала на кровать и сказала не тревожить ее пару часов.

Даня не увидел в спальне мольберта с красками. А спросить не рискнул. После их поцелуя он вообще молчал и не произнес ни слова. Благо, Алекса болтала без остановки, словно сама хотела заглушить возникшее между ними смущение.

Теперь он сидит на кровати и смотрит в окно, на снежные буковые леса, на горы, теряющиеся в тумане, и солнце, которое проблескивает искрами на снегу. И не может запечатлеть эту красоту.