– Лови его, – шепнул Драга – старший брат.

Чир, слишком увлечённый своим прекрасным обедом, этого не услышал. И вот когда он скушал всё и собрался лететь, Герт с силой сжал пальцы и придавил ему лапку. Воробей глянул на мальчика, увидел торжествующий взгляд и понял, что его поймали.

– Отпусти! – твёрдо сказал он.

Мальчик от удивления разжал пальцы, и Чир упорхнул. Оказавшись на безопасном расстоянии, он сел на оглоблю соседней телеги и посмотрел на поражённых мальчиков. Те сидели, раскрыв рты и глядя на него. Потом они переглянулись, и Драга вдруг отвесил Герту крепкий подзатыльник:

– Растяпа!

Герт, ещё не веря в то, что только что произошло, непонимающе посмотрел на старшего брата.

– Ты чего? – спросил он, потирая затылок.

– Ты зачем воробья выпустил?

– Так он же разговаривает!

– В том-то и дело, что разговаривает! Нам бы такого – мы б с ним по базару ходили и деньги зарабатывали!

– Как?

– Никак, дурья твоя башка! Не надо было отпускать!

Айк, средний брат, молчавший до сих пор, сказал Драге:

– Отстань от малого. Если ты такой умный, иди да слови его – вон он сидит!

Чиру хотелось проучить Драгу: «Ишь какой хитрый! Хотел меня в клетку, чтоб деньги зарабатывать. Ну погоди!»

Драга очень жалел сейчас, что съел всю свою булку. Но он знал, что Айк частенько оставлял что-нибудь про запас. Не найдя у себя в карманах ни крошки, он спросил Айка:

– У тебя есть чем подманить?

Айк молча отдал ему половину своей булки.

Глаза у Драги засверкали. Он исщипал булку в маленькие кусочки и начал подманивать воробья. Тот, нисколько не смущаясь, стал склёвывать приманку. Вот он уже возле телеги, вот ещё ближе.

– Ну и дурак! – еле слышно прошептал Драга. А потом чуть громче и очень слащаво: – Иди сюда, мой маленький, я тебе ещё дам.

«Сейчас покажу своим братцам, какой я парень не промах!» – мечталось старшему. Он поймает этого жадного до чужого добра воробья! Он научит его работать! Рассчитывая на то, что воробей уже достаточно поверил в его доброту, Драга перестал бросать хлеб, а держал его на руке. Глупая птица уселась ему на запястье. Ловить было неудобно. Драга медленно, незаметно для воробья, начал подводить к нему вторую руку, чтоб схватить сверху. Воробей не обращал на это внимание. Вот глупый обжора, думал Драга. Его рука уже почти накрыла воробья. Ещё ближе… Хвать – и птичка у него! На радостях Драга соскочил с телеги и начал крутиться и прыгать.

– Видали! Видали, как надо! От меня не уйдёшь! – кричал он.

Братья молча смотрели на него и ждали, что будет дальше. Почувствовав, что голова закружилась, Драга остановился. Он поднёс руку с воробьём близко-близко к лицу и дрожащим от волнения голосом сказал:

– Ну, теперь ты мой!

Воробышек же преспокойно ответил:

– Отпусти лучше, а то я тебя в муху превращу и съем!

Драга тут же разжал пальцы. Выпучив глаза, он смотрел, как воробей сел обратно на оглоблю.

– Ты смотри мне, – пригрозил он. – Если я ещё раз увижу, что ты воробьёв ловить вздумал, вмиг муху из тебя сделаю! Или жабу!

Чир на самом деле нисколько не умел колдовать, но Драгу напугал хорошенько. Довольный собой и предвкушая, как расскажет всё Пацетеру, Чир полетел к замку.

Светало. Первые нежно-розовые лучи солнца только-только коснулись стен и крыш города. Проснувшиеся петухи отряхивались от сна, поправляя пёрышки, и, как ценители этой прекраснейшей минуты, не торопились нарушить её тихую, волшебную благодать вестью о начале нового дня.

В это самое время в городские ворота въехала телега. Управлял ей великанского роста человек. За ним сидели молодая женщина и девочка лет одиннадцати, с первого же взгляда на которых было понятно, что они – мать и дочь. Несмотря на усталость и застывшую на их лицах печаль, обеих можно было смело назвать красавицами. Девочка и мама были многим похожи: высокий лоб, почти прямые, с изящным изгибом к концу брови, большие глаза и подчеркнуто правильный подбородок, – но у первой был ещё по-детски немного вздёрнут нос, чуть шире и острее скулы. Волосы у мамы были тёмно-каштановые, а глаза – карие. А у дочки волосы – светло-каштановые, почти рыжие, а глаза – серые. Хоть и были они одеты в какие-то жуткие рубища и сидели в телеге, на простолюдинок они совсем не были похожи. Выдавала осанка: готовые от усталости упасть, спину они держали по-знатному.

Добравшись до королевского замка, все трое слезли с повозки и молча вошли в открытые настежь двери. Женщина уверенно вела. Так они прошли внутренний двор, вошли в северную башню, поднялись по лестнице на второй ярус и попали в приёмную залу. Здесь было холодно и очень тихо. Казалось, во всём замке не осталось ни души.

– Пацетер! – позвала женщина.

Стены подхватили имя и разнесли эхом по всем уголкам замка. Тишина.

– Пацетер! – позвала она ещё раз.

И вот послышались быстрые шаги, становясь всё громче и громче. Наконец в залу вбежал король и, остановившись от удивления на миг, бросился к женщине с объятиями.

– Сестра моя, Тиора! – воскликнул он и только чудом успел подхватить сестру, которая чуть было не рухнула на плиты – силы совсем покинули её. Ошеломлённый, король на руках понёс Тиору в гостевые покои. Девочка последовала за ним. Уложив Тиору на кровать, Пацетер обратился к девочке:

– Здравствуй, маленькая красавица! Как зовут тебя?

– Ли́са.

– Как же ты похожа на маму! – дивился Пацетер. – И ты тоже еле стоишь. Ложись, Лиса, отдохни. Или ты хочешь сначала поесть?

Лиса слабо покачала головой и пошла в сторону пустой кровати. Она молча легла, укрылась покрывалом, которое Пацетер поспешил ей подать, и сразу уснула.

Всю ночь накануне король читал интереснейшую древнюю рукопись по соколиной охоте и как раз собирался лечь спать, когда, к своему огромному удивлению, услышал, что кто-то зовёт его. Он уже и забыл, когда у него в последний раз были гости. Появление сестры и племянницы было крайне неожиданным. Очень давно, с тех самых пор как Тиора вышла замуж за Пириса, они не виделись.

Пацетер вернулся в залу и застал спутника своей сестры ровно на том же месте, где оставил его. Он стоял так, как будто врос в пол ногами, похожими на колонны. Можно было подумать, что он – огромная, высеченная из камня статуя, стоящая здесь уже не один десяток лет. Увидев Пацетера, незнакомец подал своё тело чуть вперёд, изобразив тем самым поклон, и произнёс:

– Здравствуй, король.

– Здравствуй и ты! – ответил Пацетер, остановившись в нескольких шагах перед гостем.

Он специально не стал подходить к нему так, как подошёл бы к другому человеку, иначе ему пришлось бы уж очень задирать голову, чтоб смотреть на него. Так, с расстояния, Пацетер мог спокойно его разглядеть. Простое, широкое, под стать неохватным плечам верзилы, лицо казалось очень открытым, почти детским. Прямой нос, прямой рот, тонкие белёсые брови и серые глаза – всему хватало места. Густая щетина цвета подрумяненной лепёшки и несколько глубоких бороздок на лбу говорили о подлинном возрасте здоровяка. Его наряд был несколько странным. Казалось, что его перешивали не один раз в большой спешке, причём прямо на ходу и, возможно, не снимая с хозяина.

– Ты кто? – спросил Пацетер.

– Я Рокор, слуга Тиоры и Лисы.

– Как вы оказались здесь, почему Пирис не с вами?

– Наше маленькое королевство вероломно захватил Тигрус, родной брат Пириса. Сам Пирис погиб, а нам удалось бежать. Вот мы и здесь.

Выслушав короткий рассказ Рокора, король печально задумался. Но Пацетер не любил, да и не умел грустить. Он ещё раз внимательно взглянул на гостя и неожиданно улыбнулся. Рокор понял, почему королю вдруг стало весело, и его глаза тоже озорно блеснули.

– Это так надо было, чтоб нас не узнали, – пояснил Рокор.

– Думаю, вам есть что рассказать мне, – сказал Пацетер. – Но сначала и тебе надо отдохнуть. Я покажу, где ты можешь поспать.