«Лишь бы она выпила раньше, – шепнула, трясясь, Сова, – чем выйдет из комнаты, чем увидит или услышит нас».

Так и случилось. Казалось, что она встает целую вечность, целую вечность идет к столику, тянется к стакану… Тут ее что-то отвлекло – и она повернулась к окну. И Дженни отдала бы все свое тело только за то, чтобы рука ведьмы продолжила движение. И вот женщины взяла стакан с зельем, вот поднесла к губам и…

Хватило двух глотков, чтобы Огненная ведьма начала падать, а замок ее – трястись.

– Сейчас все начнет рушиться! – воскликнула Сова, и в голосе ее прозвучало ликование. – Дженни, мы победили!

И она схватила девочку и понесла к окну, и хватка ее была по-прежнему сильной. А Дженни теряла сознание…

Когда она вновь его обрела, то была вновь человеком, маленькой девочкой в лохмотьях, перепачканных кровью. Она лежала на холме, где раньше стоял замок колдуньи – теперь от него не осталось даже камней – и перед ней расстилались черные зеркала озер. Ничто не изменилось вокруг: ни пасмурное небо, затянутое сплошь серым, ни иссушенная земля. Только не было замка, и не было колдуньи, и где-то далеко от Дженни мир становился лучше.

– Не знаю, смогу ли я долететь до своих сородичей, хоть до кого-нибудь, кто поможет мне не умереть, – сказала Сова. – Но тебе пришлось еще хуже. Не пробуй покидать эту землю. Шажок за пределы Темных озер, и ты свалишься замертво. Будь здесь. Эти холмы станут твоим домом. Место будет поддерживать в тебе жизнь, и у тебя будут в распоряжении века, если ты этого захочешь. Может, я еще смогу когда-нибудь прилететь к тебе.

Дженни кивнула, а Сова, не говоря больше ничего, расправила крылья и неуклюже взлетела. Девочка не стала смотреть за ее полетом, она бросила взгляд на горизонт – и замерла на многие-многие дни, ожидая, что когда-нибудь увидит белые пятна среди этой бесконечной черной пустыни, когда-нибудь увидит енотов, бредущих в свой лес.

Больше в своей жизни она никогда ничего не захотела.

Джону исполнилось двенадцать, когда его родители вконец обеднели. Они никогда и не жили припеваючи, всё ютились на клочочке неплодородной земли, которая ни разу не давала много урожая. А тут еще и сын подрос: ест много, а толку мало. На земле потрудиться – всегда готов, но что толку от такой-то земли? Тут бы в город идти наниматься, да чудной был Джон, ничего особого не умел, да и не хотел уметь.

Вот родители между собой и решили от него избавиться. А в то время слух ходил, что одна колдунья, жившая неподалеку, хочет взять себе помощника – мальчишку не слишком глупого – да не задаром, а за большие деньги. «Какая удача, – подумали тогда родители Джона, – отведем-ка мы его прямо завтра к ней, а то еще опередят!»

И вот Джона – мальчишку не бойкого и не крепко умного, но смышленого – на следующий день продали ведьме.

То была старуха очень неприветливая, сварливая и своенравная, и Джону она сразу не понравилась. Во дворе ее дома ходили двое псов – обычных сторожевых псов, только в три раза больше, да с мордами острыми и хитрыми, похожими на крысиные. А на лице у ведьмы сидел только один глаз, огромный и туманный, с кровавыми прожилками, второй же заменяла обросшая морщинистой кожей пустота. Ее уродливое лицо обрамляла копна седых волос – очень длинных и очень спутанных, так что казалось, что в них при желании можно найти несколько летучих мышей. «Самая настоящая ведьма, – подумал Джон, взглянув на нее в первый раз. – Только вот что же едят эти летучие мыши, которые живут в ее волосах?» И прыснул. Старуха вознегодовала.

– Гаденыш мелкий, ты чего смеешься? – спросила она. – Забавляться ночью будешь, а сейчас ты у меня поработаешь. Уж я тебя уму-разуму научу!

– Это правильно, это правильно, – согласились родители Джона: сначала отец, а потом и мать.

Так началась жизнь Джона у колдуньи. А оказалась она долгой.

Работой его и родители не обделяли, а тут приходилось трудиться целый день, от рассвета до заката, что летом, что зимой. Старуха обычно уходила куда-то по делам, и все хозяйство лежало на его мальчишеских плечах. Ему приходилось ухаживать не только за обычным огородом – который у колдуньи был просто огромен – но и за особым ее ведьминским местом, которое она называла Садом Времени.

Вместо фруктов, ягод и овощей ведьма тут выращивала часы. Наручные росли на низких кустиках, как земляника; с деревьев гроздями свисали круглые будильники; высокими стволами из земли вырастали большие настенные часы с маятником. И за всем этим причудливым садом нужен был глаз да глаз: каждое растеньице нужно полить, каждый механизм – завести, а когда и смазать, каждый – проверить на время. Для последнего Джон сверялся с большими часами на стене дома колдуньи и решал, созрели часы или еще нет. Молодые и незрелые спешили, переспевшие (не дай Бог! колдунья обещала три шкуры спустить с Джона, если тот проморгает хоть одни паршивенькие часики) – переспевшие отставали. Мальчик срезал урожай в этом странном Саду Времени и отдавал колдунье, а та продавала на ярмарке в городе.

Скверно жилось Джону. Кормили его хлебом с отрубями да скудной похлебкой, которая непонятно из чего была сварена, – и хотя он целый день возился с огородом, на котором зрели сочные плоды на любой вкус, деликатесы, которые по слухам подавались на королевском столе, – ему не доставалось ничего из них, а украсть он не мог: колдунья следила за ним с тройным вниманием и такие намерения чуяла за версту.

Ей, впрочем, всегда было за что его отчитать. А если не было – могла придумать. Например, решить, что Джон хочет сбежать: иногда она становилась особенно подозрительной. «Ну, ну, беги, мой малыш, – смеялась она тогда. – Твои потроха станут хорошим обедом для моих песиков. Давно я их человечинкой не баловала».

Что говорить – Джону хотелось сменить свою участь на менее скорбную. Но псы ведьмы и правда выглядели кровожадными, и даже когда хозяйка надолго отлучалась, Джон за ворота свой нос не казал.

Со временем – с такой небогатой пищи и скуки – Джон слабел, и уход за огородом и Садом Времени давался ему все тяжелее. Старуха все чаще кричала на него, ведь он теперь, бывало, плошал. Ни разу не ошибся только в ночном задании – но о нем надо рассказать особо.

Всякий раз в полночь Джону нужно было подходить к часам, которые висели на внешней стене дома колдуньи – к тем самым, что висели со стороны Сада Времени и по которым он сверял остальные часы. Мальчик переводил их минутную стрелку ровно на сто тысяч оборотов назад. Крутить надо было очень быстро, и, конечно, Джон ни за что бы не справился, если бы не специальный ключ от этих часов, который ему неохотно доверила ведьма. На рассвете нужно было переводить стрелки обратно, вперед.

Это получное задание, утверждала ведьма, самое серьезное: она так напускалась на Джона, обещая страшные расправы в случае ошибки, что бедняга на несколько минут глох. Конечно, он не смел спросить и даже намекнуть: зачем это нужно и почему так важно?

Сама работа не была сложной, сложно было другое: встать до полуночи, если Джону удавалось заснуть к тому времени, и во второй раз, не перепутать время и ни в коем случае не проспать. Каким легким это казалось сначала – и каким тяжелым оказалось потом! Изнуренный дневной работой, Джон валился с ног и засыпал так крепко, что, казалось, из глубины сна его нужно вызволять, спасать оттуда. Какое уж тут – самому встать в полночь, а потом при первых лучах рассвета!

Тогда Джон решил договориться с петухом, который жил у этой колдуньи. Тот согласился ему помочь и теперь будил его оба раза за ночь, кукарекая во весь голос. Ведьма, похоже, спала крепко и ни разу даже не спросила о петухе.

– А знаешь, – спросил он спустя несколько ночей у Джона, – зачем она это делает? Зачем ей давать тебе такую нелепую работу?

– Нет, – признался Джон и пожал плечами, – я думал – это какая-то магия, и меня это совсем не интересует.

– А зря ты так, – ответил петух. – Дело в том, что эти часы связаны со временем, которое сейчас царит в ее доме. Ты живешь в маленькой конурочке рядом, я – в сарае, и нас это не касается, и мы не видим, что там происходит. Но сам дом действительно возвращается в прошлое, на сто тысяч часов назад! Сначала я просто изнывал от любопытства. А потом однажды, когда ты перевел часы, я забрался на карниз у окна ее спальни, подслушивал и немного подглядывал. И ты не поверишь! Колдунья помолодела, похорошела, стала стройной и красивой… И у нее там был кавалер, наверное, какой-то любовник из ее молодости. Вот так! Она просто хочет возвращаться в свою молодость время от времени, а потом – когда ты на рассвете переводишь стрелку обратно – возвращается.