К слову сказать, яблоки бабушка сначала выдерживала в печи, а потом посылала на солнышко. Все противни выставлялись на курник5 на прызьбу6. Много было хлопот, когда собирался дождь, ведь необходимо было всё убрать до первой капли.

Вернёмся к Рождеству. Шестого января, как только начинало темнеть, а было это после 16 часов, Люба с Леной брали приготовленные бабушкой узелки с вечерей – кутьёй и узваром, тряпичную сумку и шли от двора ко двору, зазывая хозяев отведать вечерю. В чью бы дверь ни постучали девочки, их обязательно впускали, пробовали угощения и давали денежку, в то время это было три, пять или десять копеек.

Самый крутой подарок получали от крёстных. Это было множество конфет, пряников, отрез ткани на платье и десять рублей – по тем временам целое состояние. Через какое-то время девочкам приходилось бегом возвращаться домой за добавкой и опустошения сумки для новых подарков. Как правило, где-то к девяти вечера дети были уже очень уставшими и валились с ног, но очень счастливыми – они ощущали себя богачами, имея много денег и всяких разных сладостей. Конечно же, первым делом съедалось самое вкусное и считались деньги. Радость распирала вовсю.

Случилось радостное событие – женился мамин брат Василий. Его женой стала совхозная дивчина по имени Зоя. В дальнейшем у них родятся двое сыновей, старший Виктор и младший Вадим. Василий работал трактористом, а Зоя – продавцом в сельмаге.

Совхоз им выделил финский дом на два хозяина, кроме самого жилья ещё имелись сарай, погреб и даже выстроенная из силикатного кирпича собачья будка. Василий с помощью младшего брата Ивана выкопал во дворе колодец. Кстати сказать, они на пару очень много колодцев пробили в округе, их все знали как профи и звали к себе.

Однажды Ваня чуть было не погиб в очередном колодце. Есть такое понятие в колодезном деле – наткнуться на плавун (сильная водная жила с мощным течением). Когда копальщики дорываются до такого места, то грунт резко уходит из-под ног и течение уносит в воронку под бетонные кольца, которыми укрепляют стенки колодца. Если в такие моменты не успел схватиться за ведро, привязанное за канат (таким способом выдают грунт на-гора) то всё, пиши пропало – ты утопленник. В последнюю секунду Иван ухватился за это ведро и спасся, не пошёл под кольца.

Ваня, ещё совсем молодой парнишка, первый год после школы учился на каменщика в Попасной, есть такой городок с железнодорожной станцией. Он мотался на учёбу на электричке из Красного Лимана. По окончании его призвали в армию, попал в стройбат.

Рая регулярно писала ему в часть письма и вкладывала в изгиб письма три рубля, частенько отправляла посылки, в которых были пряники, халва, чай, носки, сигареты, тушёнка и сало. За отличную службу Иван получил отпуск и отправился домой, но первым делом заехал в гости к сестре.

Вскоре после армии Иван женился. А что? Жених он был видный, у девок нарасхват. Красавец с карими глазами и кудрявой чёрной копной волос на голове. Виктор называл его Будулай, уж очень тот был похож на цыгана. В жёны Иван взял девушку из райцентра, звали её Люба.

Свадьбу играли в совхозе, жить стали у родителей Ивана. К тому времени старшие братья были уже передовыми комбайнерами в совхозе и без вариантов взяли Ивана к себе в ученики. Любу приняли в столовую, летом она обеды развозила на поля, а зимой в столовой помогала. Когда в их молодой семье родился первенец, им выделили такой же дом, как у Василия.

Как-то летом в совхоз прикатил цыганский табор, расположив по берегу пруда свои кибитки. Как и принято у цыган, женщины с детворой мотанули по селу побираться да воровать, что плохо лежит. Когда цыганка с тремя босоногими и замурзанными детьми подошла к дому Ивана, Галина Семёновна пустила её во двор, усадила за стол под грушей во дворе, накормила и собрала в старую плетёную кошёлку съестных пожитков.

Цыганка с большим трудом вытащила во двор эту кошёлку. Семёновна смекнула, что одна она её не дотащит, а дети слишком малы, чтоб помогать. Решила дать ей старый возык, вернёт – спасибо, а не вернёт – не большая потеря. Вернула! Семёновна ей опять надавала всякого разного, да ещё и старую одежду с чердака достала. Месяц стоял табор, Семёновна учила цыганку тесто месить, хлеб печь. За это время с их двора и соломинки не пропало. Хотя у многих подворовывали – если не в саду, то в огороде.

Пришла как-то к ним молодая цыганка, увидела Ивана, обалдела, начала у Любы просить.

– Отдай мне цыгана, деваха! – просила она.

– Тю, ты шо сказылась, а ну гэть звидсы! – ошарашенно отвечала Люба.

Со скандалом, еле выпихали со двора ту цыганку.

Молодые цыгане днями пропадали в кузне у Кирилла Андреевича – кому новые подковы для лошадей смастерить, кому поглазеть на работу кузнеца. Все просились в подмастерья. А хозяин и не отказывал никому, всех терпеливо обучал, разъяснял, что к чему.

Местные детишки втихаря от родителей бегали на пруд – поглядеть на табор, послушать красивые цыганские песни. Женщины в таборе к вечеру готовили ужин из всего, что за день нацыганили и наворовали. Разводили костры, и в больших казанах всё готовилось. Детишки плясали под гитару у костра. А после ужина всем табором затягивали душещипательные романсы.

Эти партизанские походы местной детворы к табору были сродни походам в кино – так же интересно и волнующе. Местные мамочки пугали своих чад, что, если те не прекратят бегать по вечерам к табору, цыгане их украдут и увезут с собой навсегда. Было несколько смельчаков, которые сдружились с цыганской детворой и вместе целыми днями пропадали в таборе. Цыганята научили их курить трубку, бренчать на гитаре и – самое крутое – позволяли вечером вместе купать лошадей в реке.

Как бы там ни было, каких бы слухов ни распускали местные, но после отъезда табора стало как-то пусто на селе. Кстати, все дети были на месте, никого не украли. На следующий год, по весне, к директору совхоза приехал старый цыган с просьбой принять его с семьёй в члены совхоза и дать работу. Приняли всех без проблем. Кто был помоложе – сыновья, зятья – пасли стадо коров, а старый цыган напросился в кузню работать.

К слову сказать, цыганки не работали. Выделили для их большой семьи дом, который служил в качестве нарядной в тракторной бригаде. Дом стоял особняком на холме третьего прудика. Два года жили цыгане в совхозе, а затем уехали в тихую ночь, не забрав даже зарплату. Сразу же по селу начали судачить, что скоро всплывут пропажи вещей и хозяйства или скотины. Но всё было на своих местах.

Как выяснилось позже, кража всё-таки была – увезли цыгане с собой девушку, которая втихаря ото всех встречалась с молодым цыганом. Училась она в Краматорске на воспитателя и жила в основном в общежитии при учебном заведении, домой приезжала на выходные и праздники. Родители сразу не заподозрили беды, решив, что она просто не приехала на выходные, такое иногда случалось. Мало ли что, либо к сокурснице в гости поехала, либо к родственникам. Вскоре родители получили от неё письмо, что она вышла замуж за цыгана.

В семье Вани и Любы родилась дочь, которую назвали Лариса, через два года появилась ещё одна малышка – Наташа. Подрастая, старшая дочка становилась очень похожа на свою тётку Раису, сестру Ивана.

Ваня всё чаще приходил с работы в пьяном угаре. Люба по этому поводу устраивала скандалы. Иван по пьяной лавочке чудил как мог. Однажды приволок в мешке троих поросят, которых стырил на свинарнике, на следующий раз – жеребёнка, опять-таки уведённого с совхозного двора. Наутро, правда, вернул его обратно.

После, будучи крепко выпивши, на спор увёл с чужого двора злющего как чёрт пса-водолаза и наотрез отказался отдавать его хозяину, заявив, что это его боевой трофей. После с этим псом он будет ходить на ферму воровать силос.

Нагрузит полную тачку силоса, поводок собачий привяжет к тачке – и вперёд! Пёс мощный – тащит, даже не тужится, а Иван следом идёт и напевает. Так однажды наткнулся на них сторож, стал Ивана отчитывать.