Агитар выдержал административную паузу, необходимую для укрепления его самолюбия и решительно махнул рукой:

– Да гори он ярким пламенем! Что с топливом, штурман?

– Необходима дозаправка. Десять тонн возьмём у неизрасходовавшего запас заправщика монаков, на пересечении курсов у ближайшего астероида.

– Капитан любезно согласился подождать день на орбите, – добавила Мира.

– Двигатели на реверс! Стоп машина! – Сразу же взялся за дело Агитар, окунувшись в свою стихию – Пойдём на форсаже! Штурман, пересчитайте координаты встречи, ждать не придётся! Старпом, договоритесь по топливу, заберём по максимуму! Приготовить маневровые левого борта!

– Тея, девочка, подожди всего… – капитан посмотрел на штурмана. Та показала три пальца, – всего три дня, и мы будем рядом! Постарайся никуда не влезать!

– Мы все тебя любим! – прокричала Мира, с укоризной взглянув на Агитара.

– Я перед тобой виноват, Тея, – пробормотал тот, отводя глаза.

– Энергия двигателя ноль процентов! Реверс включён! Машина стоп! Тест маневровых выполнен! – пилот, пробежалась по клавиатуре и замерла, ожидая команды на выполнение манёвра.

Любое сложное дело, если просчитывать его полностью и с самого начала, становится невыполнимой задачей, реализовать которую, как показывают расчёты, не хватит ни сил, ни средств, ни времени. Но, если к делу приступить, не задумываясь о пока ещё далёких последствиях, то возможны варианты. Примечательно, что один из них может привести к положительному результату, хотя и с небольшой долей вероятности.

Вот на такой положительный результат и понадеялся Василий, то есть я сам, бывший военнослужащий вооружённых сил одной из самых великих стран мира, волей случая оказавшийся в катакомбах Морты.

Я бы никогда не полез в эти проклятые катакомбы, если бы представлял себе их грандиозность. Казалось, что они охватывают всю планету, следуя извилистыми ходами под её поверхностью. Протяжённость туннелей была только половиной проблемы. Вторая часть, и более существенная, заключалась в том, что туннели представляли собой лабиринт, которому бы позавидовали критские строители убежища Минотавра.

Судя по качеству сводов, использованным материалам, освещению и другим мелким деталям, строительство туннелей катакомб шло непрерывно, наслаиваясь друг на друга и друг другу вопреки. Я нисколько не сомневался, что последние строители не сумели покинуть свой строительный объект и рано или поздно я встречу их неприкаянные останки. Или они стали духами подземелья, непрерывно продолжающими свою работу? Впрочем, у меня самого были неплохие шансы присоединиться к ним в той или иной ипостаси.

В подземелье не было разделения между днём и ночью. Как себе назначишь – так и будет. Лёг спать – значит ночь, бродишь по туннелям – день. Такой распорядок дня способен свести с ума кого угодно. Я потерял счёт времени и не мог уже точно сказать, сколько дней прошло с моего момента прихода в катакомбы. Это была проблема номер раз.

Второй, немаловажной проблемой, которую мне предстояло решить – это проблема освещения. Светящийся мох был далеко не везде, а тёмные закоулки туннелей могли таить не только не замеченные мной проходы, но и уже знакомую механическую нечисть, способную, неожиданно выпрыгнув из темноты, здорово попортить всё, до чего способны дотянуться её стальные челюсти.

Насколько я помнил, первые опыты, которые я проводил ещё в ангарах, были удачны только наполовину – свечение воздуха посредством «светлячков» было недолговечным. В нынешней ситуации мне терять было нечего, да и времени предостаточно, вот я и занимался на ходу созданием устойчивого освещения.

Требовалось преодолеть ментальный барьер, состоящий из страха, неуверенности в своих силах и плохом представлении конечного результата. Чем руководствуется человек, собирающийся поехать на велосипеде? Если он ездить уже умеет, то ничем! Просто сел и поехал. Не задумываясь ни на секунду, а почему так происходит. А вот если садишься впервые, то всё не так радужно. Тут и попытки удержать равновесие, и неуверенность, что это возможно, и страх падения.

Я давно понял, что сам по себе доступ к тёмной энергии практически бесполезен. Высвобождение энергии происходит по ментальной указивке, а для этого мне нужна чуть ли не медитация! Хорошенький подарочек, нечего сказать!

С другой стороны, Тея запросто научила меня непростому действию – получению пищи, да ещё и на посуде, которая исчезает через определённое время. Возможно это была ментальная закладка. Неважно. Главное, что такое вообще было возможно!

Я повертел в руке посох. Невзрачная с виду палка стала в моих руках приличным аргументом в силовом противодействии для каждого, кто попытался бы это испытать. Безусловно, я спонтанно открыл один из способов применения своего дара. Но, во-первых, это было случайно, а, во-вторых, действовало только на проводнике. Спасибо за него Мебу.

«А почему бы нет? – Подумал я, рассматривая эту кривую палку, – Пусть послужит ещё и источником света!» Почему-то представить себе светящийся посох для меня не составило большого труда. Нехотя, мигая, как трепетное пламя свечи, полился свет с его вершины, разгораясь всё ярче и ярче, пока не успокоился устойчивым свечением. Я «подкрутил фитилёк», контролируя расход энергии, и отрегулировал яркость света. Результат меня устроил более чем – вершина посоха могла превращаться в светящийся белый шар света с регулируемой яркостью.

Самое главное, всё-таки, что это была маленькая победа, вселявшая сильный оптимизм и волю к победе в моих дальнейших опытах. С призывом такого великого чуда, дела мои пошли веселее и кое-что удалось обнаружить в некоторых тёмных закоулках. Я назвал это «кроличьи норы», памятуя способ прохода в другое королевство одной маленькой английской особы.

Конечно, пролезть в них мог далеко не кролик, а вполне такой серьёзный индивид, каким я себя считал. Но была одна маленькая проблема – они были запечатаны! То есть закрыты настолько плотно, что в щели между стыкующимися камнями проёма нельзя было просунуть и лезвие ножа.

Используя посох, как средство энергетического воздействия, мне не удалось сдвинуть ни одного камня. Тем самым, удалось установить, что надёжность конструкции сомнению не подлежала.

То, что это были искусственные проходы, для меня было очевидно, другой вопрос – работают ли они и, если да, то почему я никого из их обитателей до сих пор не повстречал. Ну не крысь же туда ходит. Ей достаточно просто дырки в стене… Но кто-то же ими пользовался!

При тщательном размышлении, я принял гипотезу, что увидеть этого таинственного «кого-то» мне мешал мой же свет. С одной стороны, он давал возможность рассмотреть хоть что-то, а другой стороны, являлся демаркирующим фактором, сводящим шансы встречи с неизвестным к нулю. Что мне было с этим делать, я пока решить не мог, поэтому больше рассчитывал на удачу.

Задумавшись, я брёл по туннелям, как всегда, положившись на интуицию, потому что метод «куда глаза глядят» не работал в силу ограниченности поля зрения. Постепенно, меня начало пробирать чувство холода, которое усиливалось по мере продвижения по туннелю. Как назло, рядом не наблюдалось ответвлений, которые позволили бы мне изменить направление движения.

Поворачивать назад было глупо, и я некоторое время продвигался вперёд, пока зубы не начали стучать от холода. Правду говорят, что неприятности заставляют соображать и, самое главное, значительно ускоряют этот процесс.

Я вспомнил про создание индивидуального микроклимата и даже, подумать только, микросреды. Если задействовать доступную энергию. Вот этого-то добра у меня было хоть залейся. Осталось дело за той малостью, которая была для меня камнем преткновения перед моими целями.

Я полчаса ходил взад и вперёд, представляя себя то батареей центрального отопления, то маленьким солнцем, но все мои попытки сводились к постукиванию ногами друг по другу и отогреванию замерзающих рук. На память приходили знаменитые слова, что надо меньше пить…