- Что? - Митя аж побледнел от услышанного, - Ты шутишь? 

- Грешно таким шутить, Митя! - девочка, закрыв лицо руками, разрыдалась, - Да, то, что матушка пыталась сделать ужасно, но я могу понять, почему она решилась на подобное. Она просто отчаялась! Я не могу винить её за это!  

   Пока Варвара продолжала плакать, Дмитрий обнял девочку за плечи.

- Хотела бы я дать хоть один сигнал того, что со мной всё хорошо. - всхлипнула Варя.

- Я думаю, она это понимает. Всё-таки материнское сердце очень чувствительно. Поверь, я это знаю по своей матушке, а точнее по её письмам.  

- Часто она тебе пишет? - уже без слёз прошептала Варвара.

- В месяц одно письмо будет всегда. - юноша не смог сдержать смешок, - О, как мама меня собирала в Стамбул! Такое чувство было, будто она не сына провожала, а целый солдатский полк. К счастью, папа смог поумерить её беспокойство, и я взял не больше вещей, чем это требовалось. 

- Ха, забавно! - на лице Варвары снова появилась улыбка.

   Подростки взглянули на небо. Полная яркая луна ассоциировалась у Вари с султаншей, а маленькие звёздочки были её наложницами. Митя взглянул на девочку. Лунный свет красиво освещал лицо джарийе.

- Митя, - Варя взглянула на юношу, от его улыбки было сложно сдержать эмоции, - Я рада, что ты рядом! Ты все эти месяцы оказывал очень сильную поддержку. Я так тебе благодарна! 

- Варя, - юноша взял руки наложницы, - Я никогда раньше не встречал девушку, чей ум всегда жаждал нового. В Санкт-Петербурге я в основном общался с барышнями, чьи темы сводились к французскому языку, французской любовной литературе и разговорам о погоде. И мне всегда говорили, что для барышень это нормально, но теперь, когда я встретил тебя... В общем, я счастлив, что знаю тебя. 

- Я тоже! - на лице Варвары появился румянец.

   Подростки долго смотрели друг другу в глаза. В этот момент девочке казалось, будто она расцвела словно роза. Почувствовав смущение, Варя взглянула на небо.

- Мах. - прошептала она.

- Что это значит? - Митя прошептал этот вопрос на ухо девочки.

- Мах? - Варя снова взглянула на юношу, - Луна. Мах — значит луна.

   В этот момент губы подростков слились в очень нежном поцелуе. Вместе с ним словно роза расцвела любовь.

XVI. Праздник

   Наконец, настал день, когда месяц Рамадан был закончен. Это событие отмечалось праздником Ураза-байрам. Вечером, по приказу Валиде Михришах-султан, в гареме было устроено торжество.

   Джарийе, служившие в султанском гареме первый год, в том числе и Сезен, получили свои первые подарки: простые, но красивые наряды и украшения. Сезен достались шёлковое розовое платье и золотые серьги. Конечно, такие дары, по сравнению с украшениями Валиде-султан и султанских кадын, были весьма скромны, но для девочки, которая ещё год назад, живя в барском доме, вместе с матушкой шила себе сарафаны из грубой ткани и не носила ничего дороже обручей и цветочных венков, эти подарки были самой настоящей роскошью.

   Прежде, чем присоединиться к празднику в одной из больших комнат, джарийе, надев полученные подарки, должны были помочь раздать еду. Сезен, Увлие, Накши и Зейнеб стояли на кухне и дожидались, когда повар Энвер-ага с помощниками закончит готовить очередную порцию угощений. Сезен, внимательно наблюдая за всеми действиями, закидывала Энвера вопросами о кулинарии. Увлие это очень веселило, а Накши и Зейнеб, иногда фыркая, смотрели на дотошную наложницу с раздражением.

- Энвер-ага, а зачем так много масла? - казалось, Сезен не делала паузы между предложениями.

- Для того, чтобы мяса покрылось хрустящей корочкой. - повар уже выбился из сил отвечать на вопросы, - Сезен-хатун, когда у тебя уже силы хватить только на дыхание?

- Видимо, никогда. - буркнула Зейнеб.

- Прости, Энвер-ага, - Сезен сделал вид, что не слышала колкое замечание, - Просто всё это так интересно!

- Ну, что ж, - теперь от язвительной фразы не удержалась и Накши, - Не стесняйся, спрашивай Энвера-агу, ведь тебе только и быть прислугой. Кто знает, может через года тебя повысят до служения на кухне!

- Только этого мне не хватало! - неосознанно выпалил повар.

- Вы две гарпии! - заступилась Увлие, - Даже в праздник источаете яд.

   К счастью, до новой драки дело не дошло. На кухню пришла Пелин вместе с двумя младшими калфами.

- Благословенного праздника! - пожелала средняя калфа, - Как у вас дела?

- И тебе, Пелин! - Энвер положил готовую еду на поднос, - Вот, всё готово! А теперь уведи эту болтушку от меня!

   Забрав поднос, Сезен вместе с Пелин покинула кухню, за ними последовала Увлие, а Накши и Зейнеб ушли последними.

   Идя по коридору, Сезен рассказала калфе о причине раздражённости повара. Пелин косо посмотрела на русскую джарийе.

- Я не понимаю, что в этом плохого? - спросила девочка, - Ты ведь сама говорила, что нужно быть умной.

- Сезен-хатун, быть умной и докучать повару вопросами - это разные вещи. - увидев стыдливый взгляд наложницы, опущенный на пол, Пелин-калфа смягчившись слегка дотронулась пальцем до лба девочки, - Меня радует твоя тяга к знаниям, но ты пойми, что признак ума не в их накопление, а в умение правильно их применить.

- Поняла. - Сезен подняла взгляд, стыд пока никуда не исчез.

- Надеюсь, ты это усвоишь, Сезен-хатун. - средняя калфа улыбнулась, - Всё-таки у тебя хорошие задатки. Будет обидно, если ты загубишь своё будущие своей же несдержанностью.

   Накши и Зейнеб, которые слышали этот разговор, остановились и дождались, когда Пелин-калфа вместе с Сезен и Увлие зайдут за угол.

- “У тебя хорошие задатки!” - передразнила Зейнеб.

- О, Аллах! До чего же эта хатун противная! - с отвращением произнесла Накши.

- Это да! Так со знаниями носиться, что даже по ночам не спит. Да только зря старается!

- В смысле по ночам не спит?

- Ну, меня, бывало, бессонница мучила... В общем, я несколько ночей замечала, как Сезен-хатун выходила из общей комнаты. Думаю, она там кирпичи в стенах считает, чтобы узнать, сколько их во дворце.

- И как часто она выходила?

- Последние месяцы довольно часто. - Зейнеб это не казалось подозрительным, а вот Накши это явно насторожило.

   Раздав подносы с угощением, джарийе заняли свободные места. Вскоре в большой комнате заиграла музыка, а в центре танцевали шесть одалык в ярких костюмах. Сидя за одним из столиков вместе с подругами и поедая лукум, Сезен осматривала комнату. За большим столом на мягких подушках, вышитых золотом, сидели шесть кадын султана. Они с улыбками, но очень сдержанно общались друг с другом. Сезен могла только представить, какая брезгливость и отвращение храниться в их душе по отношению друг к другу.

- Эх, у них всё самое лучшее! - Пакизе с завистью смотрела на богатые наряды султанских кадын.

- А мне их немного жалко. - пока Сезен пила щербет, Увлие и Пакизе с удивлением взглянули на подругу, затем русская наложница продолжила, - Им, наверное, сложно подавлять ревность! Тем более они на равных правах, ибо никто из них не родил наследника. Так что одна не может заткнуть другую в открытую

- Мда, - Пакизе сделала небольшую паузу, отпив щербет, - Повелителю не везёт с наложницы, всё бесплодные!

- Может, в них есть что-то такое, что зацепило падишаха? - предположила Увлие, - Иначе бы он не возвысил их до кадын!

   Взяв кусок баранины, Сезен продолжила оглядывать комнату. Окинув взгляд на двери, она увидела Мирзу-агу. Сердце девочки от страха снова бешено заколотилось. Наложница никому не рассказывала о случившемся, даже Мите. И всё же она не могла не заметить холодного взгляда чёрного евнуха, который хотел сказать: “Я слежу за тобой, хатун!” Увлие хотела задать вопрос подруге, но Мирза, заглянув в коридор, на всю комнату произнёс: “Дорогу! Достопочтенная Валиде Михришах-султан!”