Далее в тексте обсуждался вопрос жизнеспособности этого спорового симбионта в зависимости от температуры тела носителя. Для холоднокровных (земноводных и пресмыкающихся) и некоторых насекомых времени симбиоза было в два раза больше, чем для теплокровных.

Были также обнаружены некоторые виды, обладающие свойством азотфиксации, относящиеся к грибам (например, Мицене серой /Mycena strobilicola и многим другим). Конечная точка биоценоза у них так и не была прослежена до конца.

Текст продолжался, но был не отформатирован и перевод перестал читаться в том месте, где повествовалось о проблемах экипажа (популяции астронавтов во главе с Аватаром особи Б) – внезапном инфицировании и гибели культуры растения N-купуажу, приведшем к потере плодоношения. Употребление незрелых завязей других растений и продуктов биомассы стало опасным для экипажа ввиду эволюционной потери защит от чужеродной наследственной информации геномов планеты в пищевых продуктах. Возможно, за сотни поколений филогенеза популяции Астронавтов, последние потеряли исходную защиту своих давних предков к приему природной пищи на клеточной основе.

Далее следовали постановка задания и методические описания евгенных экспериментов на объектах Существа Х и человеке. Одна из первых глав была посвящена интродукции и последующей экстрадукции новой органеллы с азот-ассимилирующим свойством как продукту биосинтеза и энергонакопления. Этот фактор был востребован для созидания принципиально новой популяции на планете* (далее шла непереводимая игра символов, очевидно имеющих отношение и к метаболизму газообразных углеводородов, типа СН₄, С₂Н₆) с азотной атмосферой. Удачным в этом аспекте оказался тот самый объект Существо Х, который был способен ассимилировать эту экспериментальную органеллу. Приведение у него комплекта других реакций ввода нового продукта в метаболизм также произошло довольно успешно. Единственным печальным последствием такого экспериментального вмешательства стало постепенное вырождение митохондрий – через пару поколений Существо Х превращалось в облигатного уязвимого жителя этой далёкой планеты-спутника (или пока только инкубатора с азотной атмосферой в безразмерном боксе-отсеке корабля пришельцев). Суть трансформации была в замене липофильной части мембраны, атакуемой в иных условиях обитания растворяющими жиры летучими углеводородами иных атмосфер. Энергия, кроме световой, вырабатывалась благодаря внушительному запасу ввозимого кислорода и сжиганием местного углеводорода. Таким образом восполнялся обменный углерод (СО₂) и вода.

У человека (завершающие работы велись с учётом именно женских особей, в подклассе внеядерной наследственности, осуществляемой на клеточных органеллах аминохондриях, относящихся к митохондриальным) происходило лёгкое психологическое нарушение от одного из продуктов этого синтеза-окисления, которое уже и известно поэтому, как веселящий газ – N₂O. Эффект был супер устойчив, и по большому счету именно поэтому человек подпал под другую, более узкую схему преображения, без его экспорта в другие миры. Миры, в которых процесс связывания азота происходил через его восстановление с помощью аммонийных производных, связываемых с метаболизмом при участии органических кислот. Существенную проблему также составляла активная регуляционная роль другого окисла азота – NO, однако удовлетворительное её решение было найдено и внесено в ядерный геном в составе одной из хромосом.

…Энн, как и её брат, любила сказки и с удовольствием рассказывала их дочери, чувствуя мудрость контекста в таком детском литературном фольклоре, однако для взрослой жизни сказка всё же была заменена инструкциями к различным приспособлениям к механизмам и т. п. А тут! Конечно, текст был не таким гладким и однозначным, как в настоящем повествовании – в восприятии, собственно, Энн. Он был испещрён пропусками и, следовательно, предположениями и догадками, так как около 70 % текста оставалось непереводимым, неизвестным дословно, а половина переведённой части вообще не интерпретировалась никак. В переводе практически отсутствовали объёмные и малопонятные тексты, описывающие особенности работ с Существом Х как с объектом со встроенным доминантным потенциалом иного пространственного, но не временного измерения, отчёты по оценке и «отбраковке» других видов, геномных доноров. Были и не совсем понятные сообщения о редком и спонтанном эффекте проявления в геноме синтетического человека цивилизации тел, жизнеспособных в ином измерении – своеобразных двойников-антиподов. Эта тема, похоже, была под своеобразным табу. Изложение темы отсутствовало. Эти «кусочки» приводились в виде многочисленных приложений во второй части в виде уменьшенных рисунков оригинала манускрипта.

Давление от выпитого кофе и такого объёма информации подскочило до той границы, когда ужестало слышно сердцебиение в ушах.

Вскользь упоминалась «ошибка», а, вернее, намеренная аберрация от планируемой цели – введение частично генома пришельцев – астронавтов своих эпигенов. Эти гены кодировали некоторые, не свойственные данной форме жизни, качества. За такую провинность или «оплошность» часть исполнителей была отстранена от дальнейших работ и примерно наказана.

Процесс наказания был запротоколирован для будущих поколений создаваемых элементов новой цивилизации через особую форму записи. После специальной тотальной формовки (карты сборки) протоколы должны быть изъяты и уничтожены во всех хранилищах планеты. Однако, «процесс» был уже запущен. Выявить и изъять все случаи такого внепланового внедрения было практически невозможно.

Там же следовало упоминание о неком протоколе разборок по небрежности – последствиях неполного удаления препаратов, попавших таким образом в биосферу планеты. Вплоть до подозрений о тайной намеренности таких «провалов».

Отстранение провинившихся исполнителей и их замена привели к недостаточной шлифовке конечного варианта, его незавершённости, его нестабильности и генной нестыкованности с некоторыми другими объектами, вводимыми для этой планеты (с тем же «деревом жизни», например). А также к феномену спонтанного возврата витаминной зависимости как связи с обменом азотсодержащих веществ метаболизма. Пришлось остановиться на неполном в своей регуляции, хрупком и неустойчивом, но минимально «достаточном» обменном уровне генома. Эта упрощённая схема была принята из-за дефицита времени прежде всего.

Энн отложила текст. «Надо будет перечитать на свежую голову, завтра», – подумала она. «А сейчас пора спать, 3 часа ночи! Скоро светает». Застелив кровать и почистив зубы, она выключила свет и прилегла, но через несколько минут свет снова был включен. Манускрипт снова оказался в её руках. Спустя еще несколько минут, Энн всё-таки заснула с текстом в руке и со включенной лампой. Она помнила, что как раз подошла к самому, как ей казалось, главному – результатам евгенетики человека и следствию этого, проявлявшемуся в его онтогенезе, пренатальном периоде развития.

Как бы мы ни старались, время пробуждения ребёнка – всегда некоторая неожиданность. Либо для самого ребёнка (если он просыпается от резкого звука, например), либо для окружающих – как правило, родителей, успевающих «позабыть» или расслабиться во время детского сна. Элл проснулась, сохранив остатки сновидений – странных, необычных – ей снился полуночный полёт со всякими периодически происходящими «не столкновениями» с летучими мышами, нетопырями, которые, приблизившись к ней, вдруг испуганно метались прочь – и так до самого рассвета… потом что-то ещё… А перед самым пробуждением она видела свою куколку, и как маленькой крылатой феей выпорхнула из кокона, её кокона и, полетав по спальне, вылетела в форточку. Ощутив свою виртуальную потерю, Элл воспротивилась. Слабое по энергетике чувство собственности заставило, тем не менее, вернуть виртуальный образ назад в кокон, где её чудная фея, сложив крылышки, устроилась на отдых в кроватке. Первой мыслью Элл после пробуждения была её куколка. Она встала и, не одеваясь, подошла к своей игрушечной кроватке, в которой оставляла кокон. В кроватке ничего не было! Элл вспомнила, что ещё вчера кокон был пуст, они с дядей Фре даже пытались найти куколку при пустом коконе. Элл не забыла об этом. Однако сейчас и пустого кокона тоже не было. Тщательно, слегка взволнованно, девочка осмотрела детскую – под кроватью в первую очередь (почему-то ей казалось, что именно туда «прячутся» все пропажи). Затем на подоконнике, на полу, на столе, ещё раз в своей сумочке – нигде не было её куколки и даже пустого кокона, не говоря уже о той самой фее с крылышками. Второпях натянув колготки, полосатую пижамку и тапочки, она выскочила за дверь. На секунду задержавшись на развилке поворотов, Элл направилась наверх, к дяде Фреду – вдруг он знает! Дверь была приоткрыта, но дяди Фре не было. Она вошла и осмотрелась. На столе лежала «дес», экран слабо отсвечивал в режиме энергосбережения. Кровать была небрежно застелена. На подоконнике стоял искусственный кактус (хаб), членистые зелёные части которого были (она недавно узнала об этом в группе) флэшками. Информация передавалась по проводу от горшка хаба к антенне, от каждой флэшки, интегрируемой в энерго-автономную память, вмонтированную в горшке, согласно некогда популярному дизайну. Под столом и под кроватью здесь тоже было пусто – точнее, ни куколки, ни кокона не было. Оставалось посмотреть только шуфляды стола, всего 4 штуки. Элл начала открывать их, начиная с нижней.