Денис махнул рукой и сделал финальный глоток Мохито.

Алла кивнула, скорее уж своей тарелке, чем Денису. Она очень любила поесть, оставаясь худой. Поэтому успешно ела и не менее успешно худела, ведь была женщиной целеустремленной, пусть и не совсем здоровой. Часто брала больничный.

Денис не знал о многих её талантах, потому что виделись они редко, но договаривались загодя и на такие дни ничего другого не планировали. Его привлекла фигура и умение иногда выслушать, ее привлекла добрая улыбка и возможность помолчать тогда, когда ей хочется. По работе приходилось говорить много, однообразно и насильно для себя. А вне работы она просто говорила много, однообразно и насильно для других, совершенно этого не замечая.

– На самом деле, я иногда у нас в ГУМе вижу всякую реплику, выдаваемую за оригинал. Я молчу. Когда-нибудь все эти там попадутся, и Рублевка тотчас опустеет, – Алла подняла бокал белого сухого вина и предложила тост. Денис же завис на слове «реплика». – Пусть будет им полная чаша, рог изобилия и яблоку негде будет упасть.

В общем-то, так они и познакомились.

Денис сопровождал какого-то итальянца-толстосума, которому хотелось посмотреть что-нибудь на память в «главном магазине» страны. Сразу после института Денис хватался за любой законный способ подзаработать.

Молодой человек помахал пустым бокалом, а на предложение белого сухого отмахнулся достаточно резко. Уж слишком он не любил этот вид алкоголя, да и поутру всегда от него голова болела.

– А я люблю вино, – женщина сделала глоток и слегка потопала ножками. – Особенно в пятницу. Даже если суббота рабочая, как завтра.

Денис деликатно промолчал, но обрадовался, что у него обычная пятидневка. Иногда ему казалось, что его подружке не 25, а где-нибудь 35 лет: настолько она была мудрая. И знала, что истина в…

– Винегретик будешь? – Алла пододвинула тарелку из комплексного ужина к плову Дениса. – Я не ем вареную свеклу и морковь, от них полнеют.

– Похоже на какой-то миф, – усмехнулся он и с радостью начал насаживать салат на вилку. Все-таки это было официальное свидание, не пропадать же еде.

– Смейся-смейся, я это в журнале о здоровье прочитала.

Подул легкий ветер.

По веранде стали разлетаться салфетки, которые торопливо ловили официанты. Основная часть посетителей находилась в застекленной зоне, но Денис и Алла всегда говорили «да» свежему воздуху.

– А в принципе, как у тебя дела на работе? – Алла придержала салфетки рукой, пока Денис прожевывал винегрет.

– Я, – молодой человек выдержал паузу и отчего-то вспомнил отчима своего отца, – просто думаю, что создан для чего-то большего. Ты знаешь, почему я выбрал итальянский, и знаешь, почему итальянский не выбрал меня, но ведь вся моя работа – одна большая ошибка.

– Отцу давно звонил?

Денис кашлянул.

– Утром. Завтра, как всегда, так что надо будет выспаться, – молодой человек отодвинул тарелку. Он представил, как эту тарелку не будут мыть день, неделю, месяц – и оставшееся масло станет с тарелкой чем-то единым целым. – Он рано приезжает.

Алла мыкнула и посмотрела куда-то в сторону.

– Не стоит, – Денис не хотел устраивать знакомство.

– Я знаю, я первая заговорила об этом.

Это и было их взаимопонимание: они оба все понимали и иногда взаимно забывали, для здоровья. Но сегодня Денис рассчитывал лишь на ужин в приятной обстановке.

– У тебя какие планы? – молодой человек сменил тему, чувствуя вину.

Женщина «запела»:

– Я думаю уйти из ГУМа куда-нибудь в менеджмент, пройти повышение квалификации и уже тогда в администрирование. Мне, на самом деле, даже неважно, будет это ГУМ, ЦУМ или какие-нибудь еще УМ, БУМ, ВУМ и дальше по алфавиту, и даже не по алфавиту. Ведь в сентябре уже отпуск, нужно посмотреть на отпускные и не поехать куда-нибудь на недельку, а пустить на дело серьезное, ведь все равно одной ехать не хочется, майский пирожочек, но все это планы-планы-планы, хотя и планировать, в общем-то, лишь бы был в этом толк, но опять все зависит от того, смогу ли я все рассчитать, ведь если я не рассчитаю, то попаду в серьезный просак, а тут всегда есть фактор обнуления, репутация сгорает мгновенно при переходе с одного места на другое на ту же должность.

– Тебе помочь?

Алла засмеялась:

– Сапожник.

Денис подумал, что все это не так уж и плохо. По крайней мере ее цели были более реальными, чем его абстрактное «заниматься творчеством». Сам для себя, не обсуждая это, он решил, что эта черта досталась ему от матери, потому что отец никогда не выражал особой тяги к искусству и эту тягу к искусству в сыне не поощрял. Даже казалось порой, что он закипает, но никогда не выплескивает наружу. У матери он ничего спросить уже не мог. Обращение к тому, кого уже никогда не будет рядом, лишь утешение.

И Алла была чем-то похожа на его мать: что-то в светлых кудрях, что-то в чертах лица. И отец бы это заметил.

Следующие полчаса Денис внимательно слушал, изредка задавая уточняющие вопросы, затем все темы для разговоров исчерпали себя окончательно. В какой-то момент молодой человек хотел позвать свою подружку в кино, но передумал.

Завтра ожидался день засушливый: розовый закат опускался на город – и он манил Дениса на одинокие прогулки с полной воздухом грудью.

Алла пошла в сторону центра, растянутую и заставленную рекламными вывесками, а Денис в противоположную, прямо по пешеходной части Электрозаводского моста, остановился на его середине, оперся на парапет и посмотрел вперед сквозь проносящиеся машины с открытыми окнами, из которых доносился эфир «Открытого радио», развернулся и взглянул на свое мутное отражение в Яузе.

– Что же я делаю? – сказал он вслух.

И пошел дальше, очень медленно.

Когда Денис подошел к кинотеатру «Родина», на станции метро «Семеновская», уже совсем стемнело. Город оделся в мокрую оранжевую пижаму. Молодому человеку оставалось лишь спуститься в подземку, сделать одну пересадку на кольце и отправиться на съёмную квартиру, на «Новослободскую», куда перебрался, когда учился. Поближе к альма-матер, который теперь старается обходить.

Или все же пойти на только вышедшего третьего Терминатора, который уже успели обругать все критики?

Денис высоко подкинул монетку, но не смог ее поймать – 5 рублей укатились в канализационный слив, вокруг которого образовалась небольшая лужа. В этот раз алгоритм «50/50» дал сбой, и в такие моменты, когда не готов решиться на что-то глобальное, трудно решиться и на какую-то мелочь.

Сотни кинопросмотров, тысячи видеокассет.

Выбор был очевиден.

Молодой человек прошел в огромные открытые двери кинотеатра и направился к кассам, где сидел юноша в очках с закрытыми глазами.

В огромном холле, с огромными люстрами среди советских колонн, было немного тускло, и от этого как-то по-домашнему. Не было лоска современных кинокомплексов в торговых центрах, как во время премьерного показа II эпизода Звездных Войн в центре столицы, не было ярких подсвеченных афиш – обычные, бумажные, хоть не нарисованные.

– Можно, пожалуйста, билетик на 22:10? – Денис положил 90 рублей и взглянул на тусклую горизонтальную афишу фильма «Бумер», готовящегося к выходу в августе.

– В баре что-нибудь брать будете? – парнишка сделал несколько щелчков на компьютере и распечатал билет на место прямо в центре зала.

– Да, возьму что-нибу…

– Даша! – крикнул очкарик так резко, что Денис дернулся. Но не только Денис: практически незаметный усатый охранник, мирно дремавший у лестницы, также подскочил на своем стуле.

– Идите уже домой, ребят. Я зрителей сам выпущу, – он поправил свои усы.

– Зрителя. Ну, хоть сегодня фильм впустую крутить не будем, – девушка вышла за кассу бара, улыбнулась и помахала рукой. – Здравствуйте. Впервые на этой неделе кто-то приходит на последний сеанс.

Денису больше импонировали кинотеатры без излишнего дружелюбия. Он для себя решил, что посещает это старое здание 30-ых годов в первый и последний раз: