– Как я его периодически не переношу. – сказал Веспасиану сын. – С удовольствием бы придушил.

Когда они зашли в тепидарий, то императора там не обнаружили, в библиотеке и читальном зале тем более. В термах было несколько помещений с разной температурой, в одном из них, в кальдарии, в этой влажной атмосфере, Цезарь вместе с приближенными плавал в горячей воде, а рабы подносили всем холодное вино. Нерон, завидев Тита, улыбнулся, вышел из бассейна, чтобы вновь в него броситься, затем вынырнув, жестом позвал его к себе. Флавий-Младший тоже прыгнул туда.

– Приветствую тебя, мой император! Как себя чувствуешь, печаль прошла?

– Конечно нет, поэтому я пришел в эти термы, а не в свои на Палатине. Мне необходимо расслабиться, сменить обстановку. Кстати, познакомься с моей будущей супругой. – и Нерон подозвал к себе юношу, который лицом был очень похож на Поппею. – Спор, познакомься с моим другом Титом Флавием. – затем обращаясь к Титу, спросил: – Как тебе оно?

Флавий-Младший лишь криво улыбнулся, подходящих слов у него не было. Император всегда отличался большой странностью, но взять себе в жены юношу, чтобы одевать как женщину, это было уже последней стадией помешательства. Хорошо, что подошел Тигеллин и избавил Тита от ответа на вопрос.

– Опять ты с этим шутом носишься, повелитель? – раздраженно спросил Офоний.

– Почему это шут? – обиделся император. – Это мой супруга, то есть моя супруга.

– Да я не про Спора, а про Тита.

– Тигеллин, ты хочешь, чтобы я поставил префектом преторианцев Тита? Ты же знаешь, император может это сделать!

Офоний велел всем покинуть кальдарий. Остались только Тит, Веспасиан и Спор. Нерон же перепугано посмотрел на префекта.

– Ладно, вас это тоже касается. – сказал Тигеллин, глядя на оставшихся. Затем повернулся к императору: – Владыка, у меня появился прекрасный повод высказаться. Я не хочу, чтобы ты мне все время угрожал. Если у тебя короткая память, то я напомню, что прекрасно знаю, потому что сам это начал, кто отдал приказ поджечь Рим, при этом пострадали невинные христиане, которых ты ни за что уничтожал и продолжаешь уничтожать. Ты хочешь, чтобы я все это рассказал послезавтра на заседании в сенате, а затем и народу? Я ведь очень много знаю о твоих преступлениях!

Нерон побагровел, такого цвета его лицо никогда еще не было:

– Да как ты смеешь мне, живому богу, такое говорить! – начал было произносить император. – Ах ты провокатор! Я никогда… ничего… это все ты и только ты.

– Только попробуй предпринять попытку моего убийства. Хочу, чтобы ты знал, за мной преторианцы и фрументарии, за мной целая система слежек, которая давно уже работает против тебя. Вот увидишь, в нужный момент я все узнаю, а преторианцы станут на мою сторону против тебя, будь уверен.

– Если ты такой всемогущий, – ехидно сказал Нерон, – чего же ты до сих пор не занял мое место?

– Потому что меня вполне устраивает мое положение, я всегда в твоей тени и чуть что, прикрываюсь твоим именем, действую под твоим прикрытием. Прошу в данный момент лишь одного, чтобы мое место префекта было неприкосновенно. Отмени свой приказ, в котором указывается, что после начала игр в честь Поппеи, префектом преторианцев назначается Тит Флавий. Ты ведь это сделаешь?

Не только Нерон был поражен этим высказыванием, но и Флавии. Тит был полностью уверен, что его уже сделали квестором Иерусалима но, оказывается, есть приказ о его назначении на другую должность.

– Ты знаешь об этом приказе? – ужаснулся император. – Так за мной и во дворце следят?

– А ты что думал, что я здесь все время в игры играю? Мы повязаны, как никто другой. Если мне придет скоро конец, обещаю, тогда придет он и тебе!

– Владыка! – вмешался в разговор Тит. – Мне не нужна эта должность. Тигеллин с ней хорошо справляется. Я не хочу, чтобы вы из-за меня ссорились, а тем более кто-то пострадал.

– Дело не в тебе, Тит. – сказал Нерон, яростно взирая на Офония. – Дело в том, что здесь есть человек, который явно не знает своего места.

Разговор прервал Гелий, который зашел в помещение:

– А-а, Тигеллин опять пытается показать, что он является повелителем мира!?

– А ты вообще молчи, жирная свинья. Я не разрешал тебе не только говорить, но и входить сюда. – раскричался Офоний.

– Неужели, у нас сегодня плохое настроение!? – съязвил Гелий. – Какая досада, что я не вовремя пришел. Но ничего, думаю, что ты смиришься с этим, слабак.

Едва он успел договорить последнее слово, как на него набросился Тигеллин. Гелий ему не уступал и начал наносить ответные удары. Вбежавшие преторианцы хотели было их разъединить, но Нерон жестом приказал не вмешиваться. Тит впервые переживал за Гелия, надеясь, что тот все-таки победит. Но Офоний не зря был префектом, у него хватило сил на весь бой и, когда Гелий уже выдохся совсем, он его ударом в живот, а затем в лицо, сбросил в бассейн. Рабы быстро вытащили проигравшего из воды, а Тигеллин, как ни в чем не бывало, вытирая кровь с лица и немного задыхаясь, продолжил:

– Так ты отменишь свой приказ или мне переходить к жестким мерам?

Немного помолчав, император обвел всех глазами и ответил:

– Конечно, мой друг, о чем вообще речь! Тит уезжает в Палестину, а ты остаешься префектом.

Офоний поклонился и ушел, а за ним и преторианцы.

– Что же, твоя взяла. Я хотел оставить тебя в Риме возле себя, но вместо этого отправляю к иудеям. – произнес грустно император. – Тит, кроме квестора, ты готов к еще одному служению?

– Конечно, повелитель, что прикажешь.

– Я в прошлом году поставил прокуратором Иудеи Гессия Флора. Это аморальный человек. Его жена Клеопатра была подругой моей супруги Поппеи, и это она настояла на его утверждении на эту должность. Вместо того, чтобы успокоить нестабильную провинцию, он, наоборот, как мне донесли, способствует разбоям и грабежам, тем самым усугубляя положение иудеев. Ты должен будешь доставить наместнику провинции Сирии Цестию Галлу свиток с поручением. Прокуратор Иудеи подчиняется наместнику Сирии. Я бы мог послать послание и Гессию, но не хочу, чтобы он знал, что это я его хочу утихомирить.

– Почему? – удивился Флавий-Младший. – Ты же его можешь уже снять с этой должности, ведь императрица мертва.

– Конечно, могу, но он часто высылает сюда такие большие суммы, а мне надо строить дворец, ты же знаешь какой он дорогой, каждый денарий на счету.

– Но владыка, там может вспыхнуть бунт, начаться война!

– Нет, не может. Там стоят наши легионы, ничего не будет, иудеи всегда боялись силы, и они знают, что их ждет, в случае войны. – и Нерон улыбнулся.

– Когда мне отплывать?

– Я же уже говорил, после игр. Но, еще, я тебя жду послезавтра в сенате. Будет весело, обещаю!

На 18-е апреля было назначено заседание сената по распоряжению самого императора, который мог воспользоваться своим статусом исполняющего обязанности Восстановленной республики (Princeps Senatus). Тит в белой тоге стоял на окруженном вигилами62 Большом Форуме возле Курии Юлия – нового здания сената, строительство которого было начато еще при Юлие Цезаре, а окончено при Октавиане Августе, прямоугольного и высокого с колоннами ионического ордера, и внимательно наблюдал, как паланкины подносили к ступеням, ведущим к зданию сената. Между ступенями внизу находилась ораторская ростра. Из паланкинов выходили сенаторы разного возраста, одетые в белые тоги с широкой пурпурной полосой впереди (Latus clavus) вшитой в ткань, это являлось их особым отличие от всех. Сандалия с буквой «С» впереди свидетельствовала о принадлежности сенатора к первой сотне (centum). Император прибегал к праву (adlectio) и назначал сенаторов, но при этом соблюдалось правило – будущие сенаторы могли стать таковыми, лишь имея за собой выдающуюся военную или политическую карьеру, а также большое состояние.

Сенаторы, не спеша, поднимались по ступеням наверх, где у входа их приветствовали привратники. Затем поднесли паланкин, из которого вышел сенатор Страбон и подошел к замечтавшемуся Титу: