Вся семья обступила Петра сразу после ухода уполномоченного.

– К раскулачиванию нас подписали. Во как! Ну и сельсовет, сволочи завистливые! Притеснять не будут, если вступлю в колхоз и других за собой поведу. Такие дела. Что посоветуете?

– Ну и вступай, батя, меня тогда в комсомол примут и учиться пошлют в город на рабфак.

– Сомневаюсь я конечно, Греня, но придётся согласиться.

– Я за колхоз, я пионерка, – набралась смелости высказаться Дуня.

– Это что ж, батя, с Кадашатами в одном колхозе будем, да ещё командовать нами будет старший Кадашов?

– Нет, Захар, Облицы не планируют присоединять.

– Хотя, если бы и присоединили, не очень-то они раскомандовались бы, быстро бы по носопырке-то получили, – Захар вспомнил последнюю стычку с «кадашатами», – Конечно хорошо, что не присоединяют.

– Ты хозяйка, что молчишь? Ульяна?

– Что я? Ты, Петь, решай, моё дело подчинённое.

– Может лучше будет в колхозе? – Дуня выжидающе посмотрела на отца, – Вместе веселее.

– Раз дело подчинённое, слушайте и подчиняйтеся. Колхоз образуется и обустроится не раньше зимы. Поэтому надо поспешить с исполнением задуманного мной дела. Завтра к вечеру едем в гости к Щербаковой Александре, дочку сватать. Слышь, Захар, на твоей Ночке поедем. Приоденьтесь все. Вопрос серьёзный. Если поладим, осенью свадебку справим. После свадьбы хозяйство с тобой, Захар, разделю. Мало чего у нас останется забирать. Коней конечно заберут. Коней больше всего жаль. Твою Ночку я в райисполком пристрою, давно председатель на неё глаз положил, пусть районное начальство катается. Всё лучше ей, чем за плугом мучиться. А тебе, Захар, если не захочешь с Ночкой расставаться, придётся кучером наниматься. Вот такое веселье, Дуня, хоть пляшы. Не дают спокойно жить революцанеры, что б им пусто было, мать их за ногу…

– Всё от безверия, – Ульяна перекрестилась на образа, – Нет веры в людях, нет, вот и пришло наказание. А, Щербачиха баба умная хоть и безграмотна. Верует и богоугодные дела справляет. Детей своих такими ж взрастила. Ленку не видала, ни чого ни могу сказать о нёй. Захар, хорошо знаешь её? Пойдёть за тебя?

– Еже ли мать скажить пойдёть.

– Я на их концерте был, в школе, видел её, красивая, поёть, танцуеть. Смотри, Захар, не упусти свово счастья, – Григорий встал выпрямившись во весь рост, – А, то я подрасту и увяду её у тебя.

– Не я решаю, – засомневался Захар, – А, для тебя, Гриш, там племянница Ленкина имеется. Правда постарше тебя, ну так будет уму разуму учить вместо батьки с мамкой.

Нежданные гости устроили настоящий переполох в доме Александры, объявив о цели приезда.

Пётр попросил молодёжь пойти прогуляться по деревне и не мешать обсуждению такого важного вопроса. Он объяснил Александре причину спешки, но больше всего напирал на то, что её покойный муж хотел соединить Елену и Захара брачными узами. Александра обещала уговорить дочь.

Ульяна настояла, что бы свадьбу сыграли в Филипове и поскромнее, только для близких и родных, не то время.

Пётр, зная скупость Ульяны и бесполезность переубеждения её в делах, где предстоят расходы, не стал перечить.

Александра оставшись с тремя детьми без мужа, тоже не очень-то могла себе позволить большие расходы на свадьбу, но пообещала обеспечить молодых хорошим приданым: перинами, одеялами, подушками, одеждой для невесты и посудой.

На том и расстались, назначив день свадьбы.

За невестой приехали в назначенный день рано утром на двух колясках. Захар управлял Ночкой, а брат Григорий парой коней. В коляске Григория сидели, как и полагается, «дружки» с расшитыми полотенцами через плечо.

Когда Захар в сопровождении «дружков» вошёл в просторную горницу, его уже ожидала группа подруг Елены и брат Михаил.

– Скажите дорогие гости, зачем пожаловали? – выступила вперёд самая боевая из девчат, – Какая нужда привела вас в этот дом?

– У вас товар – у нас купец. За товаром приехали.

– Товар просто так не взять, за него платить надо.

Один из парней поспешил к коляске и вернулся с корзиной пирогов, из которой виднелось горлышко бутылки. Девчата приняли подарок и хором затянули песню, предназначенную именно для такого случая.

Лена вышла к ним в сопровождении матери в новом, недавно сшитом платье подпоясанном ремешком. Голову слегка прикрывала шёлковая косынка, из-под которой спускалась на грудь толстая русая коса, с заплетённой в неё голубой лентой. На ногах были одеты белые туфли на невысоком каблучке и белые носочки, еле прикрывающие щиколотку.

Александра держала в руках икону:

– Захар и Лена, подойдите ко мне.

– Молодые опустились на колени, взяв друг друга за руки, и покорно склонили головы.

Александра, держа над ними икону, говорила строгим голосом, словно батюшка в церкви.

– Благословляю вас, тебя Захар и тебя Елена, на дальнейшую совместную жизнь. Живите в согласии и в любови, уважайте и заботьтесь друг о друге, растите детей чесными и работящими. Да поможить вам Бог. Цалуйте образ.

После того, как молодые приложились к иконе, Александра пожелала им счастья и незаметно вытерла фартуком увлажнившиеся глаза.

К дому жениха ехали в установленном порядке: в первой коляске Елена с Захаром, Александра вместе с «дружками» во второй, за ними телега, загруженная приданным, где лошадью управлял довольный порученным ему делом, Михаил. В телеге стоял сундук, и лежали большие узлы.

До Филипова нужно было проехать через две деревни и в каждой их встречали жители, перегородив верёвкой дорогу требуя плату. «Дружки» доставали заранее приготовленную бутылку с водкой и солёные огурцы и угощали всех желающих выпить. Детям раздавали баранки, а женщинам, которые не выпивали – по монетке.

Свадьба продолжалась до поздней ночи. С уменьшением яств на столах уменьшалось и количество гостей.

Стоящие у тына и глазеющие в окна жители Филиппово, так и не дождались угощения, Ульяна, не смотря на просьбы Петра, не позволила выносить выпивку и закуску:

– Обойдутся. Всё – денег стоит.

Только Григорий незаметно вынес бутылку самогона и на заднем дворе отметил с деревенской молодёжью «кончину» брата, закусывая солёными огурцами и ржаным хлебом.

С самого первого момента, как только Елена вошла в дом Петра Сергеева, поняла, что ей будет нелегко здесь прижиться. Первое, что ей бросилось в глаза, это замки: на сундуках, на шкафу, на буфете. Ещё более подтвердил это предположение недоброжелательный взгляд свекрови.

– Штой-то так разрядилась? Не праздник чай. Иль ты считаешь за мужем можно сидеть, ничего не делая?

– Почему разоделась? Совсем это не праздничное. Праздничных у меня есть два платья, а это обычное.

– Ну, мы не богатеи, как вы, хорошие вещи бережём. Отвыкай от роскоши.

– Почему не одеться, если есть во что?

– Ты, Ленка, как со мной разговариваешь! Видно мать тебя не научила уважению к старшим.

– Почему? Я просто высказала своё мнение.

– Мам, ну, что ты на неё напала, – заступился за Елену Захар, – Конечно, переоденется, если не во што купим, что попроще, и не дорогое.

– Вот, вот, опять расходы. Ладно сядне свободны, а завтра што б на рассвете, как штык к столу, позавтракаем и за работу. Лето. По своей усадьбе работ не счесть, да у колхозе надо трудодни зарабатывать. К ужину што б не опаздывать, иначе голодными останетесь. Слуг нет, чтоб по нескольку раз на стол собирать.

Молодые отправились на берег Днепра. Захар прихватил удочки и горшочек с дождевыми червями. Искупавшись, они уселись на берегу, неподалёку друг от друга, и занялись ловлей рыбы. Елене эта забава была малознакома и она то и дело обращалась за помощью к Захару. Но в основном они были заняты всякими пустяшными разговорами. Пересказывали всякие смешные случаи из своей жизни и смеялись друг над другом, совершенно не обижаясь.