Разбив очередной попавшийся камень и выбросив осколки из траншеи, Тарас попросил разрешения у Захара и пошёл к ручью попить воды. Напившись, прилёг на травку и заснул.

Работы приостановились, когда под лопатами раздался металлический звон. Солдаты обкопали вокруг, и их взгляду предстал якорь весом не менее полтонны. Расширив траншею, они вчетвером опустились в неё и, ухватившись за якорь, попытались приподнять, но не смогли даже пошевелить. Якорь словно прирос к земле. К удаче не привела ни одна из попыток, то ли из-за слабости бойцов, то ли из-за неудобства.

– Подождём Малышко, что зря мучиться. Покурите пока, – Захар стал ножом очищать от нароста грязи место на якоре, где виднелось что то похожее на надпись. Он не ошибся, выпуклыми старославянскими буквами было написано: «Св. Пётр».

Выкурили по нескольку самокруток махорки, но Тарас всё не шёл. Несколько раз приступали они к работе, но безуспешно. В конец измучившись, просушив на солнце пропитанные потом гимнастёрки и нательные рубахи, так и не дождавшись товарища, ругая его, пошли на ужин.

– Если придём, а он уже кашу трескает, доложу взводному.

– Правильно, Захар, ежели подвёл нас – отвечай, – поддержал один из солдат.

Тарас объявился только к отбою:

– Простите, мужики, задремал я, пригрелся на солнце.

Не произнеся больше ни слова, он завалился на кровать и засопел.

Когда утром пришли на строительную площадку, якорь уже лежал рядом с траншеей.

– Считайте, что сегодняшнюю норму я уже выполнил, но с вас с каждого по недельному сухому пайку.

Солдаты оторопели, не зная, что ответить Тарасу.

– Пошутил я, – и добродушная улыбка расцвела на его лице.

Взводный оценил работу Малышко:

– Ну, ты, и Богатырь. Прямо Илья Муромец. Награждаю тебя недельным сухим пайком и прикажу повару до конца месяца накладывать тебе двойную порцию. Объявляю тебе благодарность.

Тарас вытянулся по струнке:

– Служу Красной Армии и Трудовому Народу.

После команды «Вольно» продолжил:

– Товарищ лейтенант, Вы сказали до конца месяца. Сегодня же тридцать первое августа, последний день.

– Правильно.

Все засмеялись.

– Смеётесь. Я может здесь ни разу не наедался досыта. Вы хиляки, а меня с собой равняете.

Взводный нагнулся над якорем. Поводил пальцем по буквам:

– Столько лет пролежал в земле, а надпись сохранилась. Только представьте себе – якорь это послание нам из прошлого. Давным-давно к берегам штормом прибило и разбило корабль древних мореплавателей. Волны расшвыряли обломки корабля, и только якорь остался лежать на дне вблизи берега. Выжившие матросы похоронили погибших товарищей здесь наверху сопки и поставили на могиле вместо памятника якорь. А, может быть, всё было совсем не так. В любом случае это важная находка. Мы его очистим и поставим перед казармой. Это будет первый памятник на этой земле. Насчёт тебя рядовой Малышко я договорюсь с командованием об усилении твоего питания. Обрадую, завтра воскресенье, не работаем, всем увольнительная на весь день.

Когда взводный ушёл, Тарас задрал к верху нос:

– В такой знаменательный для меня день разрешаю перекур вне очереди.

За куреньем продолжили разговор о еде. Вспоминали о простой домашней пище, от которой сейчас не отказались бы. О пышных домашних блинах и пирогах, о топлёном молоке и яичнице с салом, о грушах и яблоках из своего сада.

– Я вам байку расскажу, – Тарас сел на якорь, – Пишет парубок письмо домой со службы: «Дорогая ненько, мамка значит, как же я скучаю по нашему дому, по селу и родным, а особенно по нашему саду. Закрою глаза и вижу: яблони сплошь в яблоках, а они такие крупные зрелые, золотистые, ароматные. Будешь собирать мне посылку пришли яблок. Задумался и приписал: знаешь, ненько, выкинь ты эти яблоки и положи лучше сало».

– Это письмо случайно не ты писал? – Захар положил руку на плечо Тарасу.

– А может и я.

– Раз такое дело, порадую тебя сегодня салом, домашним, с чесночком. И вам товарищи солдатики, отрежу уж по кусочку, я не жадный.

Воскресный день выдался солнечным и безветренным. Захар и его товарищи по работе решили провести день вместе и посвятить его обследованию окрестностей. Знакомой уже дорогой они направились к пристани. Порт и прилегающая территория были заняты всевозможными постройками, растянувшимися по берегу на несколько сот метров. Старые и вновь построенные здания стояли вперемешку без какой— либо организации и планировки. Выше по берегу стояли жилые бараки и избы. У причала шёл монтаж большого портового крана. Даже в выходной день вокруг кипела работа.

К причалу была пришвартована баржа с высокими бортами. Её размеры поразили новобранцев из Смоленщины, море и океанские корабли они видели впервые. Наблюдая восхищение товарищей, Тарас отметил:

– К нам в Одессу, бывает, огромней этого корабли приходят.

С баржи на пристань спускался широкий трап. Вдоль баржи выстроилась цепь солдат с винтовками. Некоторые держали на поводках собак, которые, не переставая, злобно лаяли и рвались в сторону заключённых, спускавшихся по трапу. Заключённых построили в колонну и повели вдоль берега вглубь бухты.

– На лесоповал. Теперь пойдёт работа, только успевай шевелиться, – прохожий в матросском бушлате измерил взглядом Тараса, – Вы, что не конвоиры?

– Какие ещё конвоиры, – произнёс Тарас, глядя сверху вниз на мужчину, – Мы солдаты Красной Армии.

– Где же ваша часть располагается, солдаты Красной Армии?

– А вот это уж не ваше дело. Военная тайна. Понятно. Мы выполняем важное государственное задание, – с серьёзным видом заявил Захар, показывая, что он старший среди солдат.

– Важное задание? Эх, ты, конспиратор. Я мог и не спрашивать. По вашей совсем новенькой форме понял, что вы из новобранцев, которых направили на строительство военного городка. А насчёт военной тайны вы правильно мыслите. Обстановка на Дальнем Востоке не простая. Японцы опять на нас зуб точат, но это им не при царе, получат своё, если сунутся.

– Вы нам ни подскажите, есть ли здесь магазин? – Захар прервал мужчину, чувствуя, если мужчину не остановить, то разговор будет продолжаться бесконечно.

– Есть и магазин, и медпункт, и почтовое отделение, и две столовые, – мужчина показал на, видневшуюся среди домов, чёрную крышу, – Это и есть магазин. А, вы значит, как я понимаю, в увольнении. Значит, справно исполняете службу. Прощевайте. Лёгкой вам службы, – мужчина продолжил свой путь, продолжая говорить, но уже было не разобрать о чём.

Магазин оказался открытым, не смотря на выходной день. Над входом висела вывеска, «Продмаг», написанная неровными буквами. При этом буквы «П», «м» и «г» были печатные, а остальные прописные. В рамке у двери висело объявление, написанное таким же неровным почерком: «В тёмное время суток магазин не работает по причине отсутствия освещения и керосина».

Внутри оказалось полным полно покупателей. Очередь продвигалась очень медленно, поэтому предоставлялась возможность узнать новости из местной жизни: «Намечено строить рыбзавод и небольшую электростанцию. Назначен новый комендант порта – бывший комиссар полка. Скоро всех направят на заготовку рыбы и мяса к зиме».

Женщина, стоящая в очереди, обратила внимание на вошедших солдат:

– Мужики, пропусти ли бы ребят. Им нельзя время в очереди тратить, командир не простит опоздания.

Очередь расступилась и пропустила солдат к прилавку. Продавщица полная краснощёкая женщина средних лет ловко сворачивала из нарезанной серой бумаги кульки, складывая туда то, что просили солдаты. Взвесив, она быстро гоняла туда-сюда косточки счёт, скорее для вида, чем для счёта. В основном всё прикидывалось или пересчитывалось в уме, «Примерно правильно. Что ещё вам надо».