– И что ты за человек? – Андрей театрально взмахнул руками. – Такой отличный план испортила. Хотя, может, ты и права: с динозаврами оно правда поспокойнее будет… Да без разницы. Всё равно дальше Марса нам в этой жизни не светит. На Марс согласна?

– Ну вот все вы так. Сначала обнадёжите девушку, а потом – на Марс. Согласна, чего уж там…

Луна давно зашла за горизонт, и только искры отражённых звёзд загадочно вспыхивали на едва заметных волнах…

– Кать, а вот представь, что мы уже на другой планете. И вокруг нас, на сотни световых лет, ни одной живой души…

Скалы по сторонам пляжа почти сливались с небом, ночной бриз шевелил над ними какие-то таинственные, чёрные на чёрном силуэты…

– … не считая кошмарных кровожадных чудовищ, – продолжила она замогильным голосом, – выползающих по ночам из пучин первобытного океана…

– … от которых мы отчаянно отстреливаемся из фотонных бластеров…

– … развалившись на старых скрипучих шезлонгах, оставшихся от предыдущей экспедиции. Которую съели, – со смехом закончила Катя, вставая. – Ладно, пойдём, спать давно пора. У меня уже глаза слипаются.

В здании царила мёртвая тишина, не светилось ни одно окно. Андрей попытался открыть заднюю дверь, но та оказалась заперта.

– Попробуем переднюю? – прошептала Катя, вопросительно взглянув на него.

– Скорее всего, то же самое, – ответил он также шёпотом. – Какой смысл запирать только одну дверь? Или даже ещё хуже: там какой-нибудь вахтёр или ночной сторож – а тебе объясняться охота?

– Нет.

– Ну вот и мне нет. Надо было с самого начала об этом подумать. Ясно ж, не могут они тут всю ночь дверь нараспашку держать. Стянут же всё, что плохо лежит.

– Кто? И что тут вообще красть?

– Откуда я знаю… Фикусы?

Катя сдавленно хихикнула.

– Нет, что раньше думать надо было – это ты, конечно, здорово сообразил, – съехидничала она. – Но сейчас-то нам что делать?

– Как, что? На пляже ночевать, – последовал невозмутимый ответ. – Других вариантов не просматривается.

– Андрей, ну ты шутишь, что ли? – жалобно спросила она. – Где мы там спать будем?..

– Ну а чего такого? Свернёшь платье под голову… Ладно, ладно, – уже насмешливо продолжил он. – Распереживалась, кисейная барышня. Я там, на торце, лестницу пожарную видел, можно попробовать с неё на балкон перелезть. У меня окно приоткрыто осталось… Ты не закрыла, надеюсь?

– Нет. Хотя могла бы – если б заметила. Должен же порядок какой-то быть…

Они зашли за угол. Лестница оказалась на месте, меньше, чем в полуметре от забранного арматурой конца балкона. Подпрыгнув, Андрей ухватился за нижнюю ступеньку, дёрнул хорошенько, упёршись ногами в стену, качнулся из стороны в сторону.

– Нормально, можно лезть, – сказал он, спрыгивая. – Ты – первая.

– Почему я? – не без некоторого кокетства поинтересовалась Катя.

– Чтобы я тебя подхватить мог, если падать будешь.

– Ах-ах, какие у них, оказывается, мотивы благородные, – глядя в сторону, как будто про себя заметила она.

И, чуть присев, прыгнула. Но пальцы лишь слегка скользнули по перекладине. Ненамного лучше кончились и вторая, и третья попытки…

– Или подсадить… – с видом незаслуженно оскорблённой невинности, словно продолжил своё объяснение Андрей. – Но некоторые же тут разводят инсинуации…

– Ну так и подсадил бы, чего стоишь как истукан? – Катя с трудом сохраняла на лице подобие серьёзного выражения. – Не видишь, девушка мучается?

Через минуту оба уже были на балконе. Пригнувшись, на всякий случай, они прошмыгнули мимо стеклянной двери на галерею. Андрей открыл окно пошире, влез сам и протянул руку Кате.

– Уф, пронесло! – с размаху плюхнулась она в кресло, когда он опять задёрнул шторы и включил свет. – Фен мой не принесёшь? В шкафу, в нижнем ящике. Пожалуйста.

На журнальном столике всё ещё лежала оставленная перед ужином книга. Катя с интересом взяла её в руки, взглянула на обложку. Александр Блок. Вот уж действительно неожиданность…

– На, держи.

Вернувшийся из её комнаты Андрей положил перед ней фен. Голос его прозвучал резко, почти грубо. Она удивлённо подняла глаза, но он уже отошёл к заваленному кассетами столу в углу, повернулся к ней спиной, начал зачем-то перекладывать их с места на место.

– Андрей, ты что?.. – отложила она книгу. И тут поняла. – Из-за книжки, что ли? Ну ты даёшь. А я как раз комплимент тебе собиралась сделать, за хороший вкус. Мне, представь себе, нравятся мальчики, которые стихи любят. Время сколько сейчас?

– Третий час уже. – Он отвернулся наконец от своих кассет, зыркнул неуверенно ей в глаза, опять отвёл взгляд. – Мы завтра не проспим?

– У меня будильник есть… Тебя разбудить?

– Если не трудно… Я сплю крепко.

– А я тебя водой оболью, – с подчёркнутым злорадством заявила Катя. Ничто так не снимает натянутости, как хорошая пикировка. – И она здесь холо-одная…

– Это негуманно, – с готовностью возразил ей сразу приободрившийся Андрей. – Передовая международная общественность в моём лице тебя не одобрит.

– Не более негуманно, чем предлагать даме на песке спать.

– Ну вот нет в тебе романтики.

– Тоже мне, романтику нашёл. Ладно, не беспокойся, обойдёмся не столь радикальными средствами.

Она выдернула фен из розетки и встала.

– А будильник ты на когда ставишь? Завтрак, кстати, во сколько, не знаешь?

– В восемь. Ты, что, расписание в столовой не видел? Завтрак – в восемь, обед – в двенадцать, полдник – в три, ужин – в семь.

– Так это они нас, что, каждый день по четыре раза кормить будут?

– Так на то ж и пансионат, что полный пансион. Двадцать минут тебе на сборы хватит? Значит подъём – в семь-сорок… Да, ключ твой я под фикусом спрятала. Тем, что за диваном на галерее. Сам найдёшь?

– Ну не совсем же идиот, наверно.

– Тогда… спокойной ночи?

– Спокойной ночи, – Андрей тоже встал и проводил её до двери. – Слушай… – спросил он вдруг, – а что такое аи, не знаешь случайно?

– Золотое, как небо сегодня? – насмешливо сверкнула она зубами, уже затворяя за собой дверь. – Знаю, конечно. Мы с тобой его за ужином пили.

Андрей повернул выключатель и снова раздёрнул шторы. Странно, но спать совсем не хотелось. Он подошёл к двери – сходить за ключом – но передумал: и утром успеется. К тому же, а вдруг там и правда вахтёрша… Не раздеваясь, улёгся прямо поверх покрывала… В комнате было темно, и лишь узкая полоска света под дверью в соседний номер чуть рассеивала мрак. Но скоро погасла и она, остались одни только звёзды за окном…

Перед глазами, беспорядочно тесня друг друга, проносились события этого длинного, сумбурного дня… Поезда, вокзалы, люди, люди, люди… И возникшая внезапно из этой скучной, безликой череды девчонка с упрямыми белобрысыми косичками. В сиреневых фасетчатых очках… Андрей хотел заговорить с ней – но она уже летела, раскинув руки, навстречу бирюзовым, в ярких солнечных бликах, волнам. Скрылась в них, подняв фонтан брызг ударом золотого плавника… Они шли по лунной дорожке, и он сорвал ей розу, жемчужные капли росы застыли на ночном бархате лепестков… А под ногами у них, среди лотосов, бесшумно скользили странные цветные рыбы… Музыка неслась, кружилась в танце вместе с ними, отражалась россыпью звёздной пыли в чёрном зеркале неба. Замирала в бездонной синеве её широко распахнутых глаз… Андрей чувствовал на щеке её дыхание, волнующий аромат духов, лёгкое, почти невесомое прикосновение тонких нежных пальцев… Она смеялась и шептала ему что-то на ухо – но слова тонули в шелесте набегающего на пустынный берег прибоя…

Будильник, вот что это такое… Противный дребезжащий звук обрёл свои контуры в постепенно возвращающемся сознании. Вчерашний день настолько утомил Катю, что она заснула, едва лишь голова коснулась подушки. Поспать бы ещё часов несколько… Ну или хотя бы только поваляется минут пять-десять, просыпаясь… Ой! Ей же ещё Кузнецова будить. Надо вставать…