Сегодня никто из людей, знающих о святом Шарбеле, не сомневается в том, что его защищает от разложения божественная энергия. Эта же энергия помогает монаху совершать чудеса исцеления уже после его физической смерти. Любые изображения Шарбеля каким-то странным образом приобретают замечательные свойства: они излучают целительные электромагнитные импульсы. Частота этих импульсов совпадает с частотой электромагнитных волн, которые генерирует медицинская лечебная аппаратура. В результате у слабовидящих улучшается зрение, глухие обретают слух, парализованные начинают ходить, психически больные люди исцеляются раз и навсегда.

История Маронитской Церкви исполнена противостояния исламу. Сопротивление многовековым преследованиям определило взаимоотношения с западными державами, становление национального и государственного самосознания и формирование идеи исторической и духовной миссии во всем регионе. Между тем, Ливан веками оставался уникальным опытом исламо-христианского сосуществования. Глубоко арабизированная Маронитская Церковь впитывала и сохраняла национальные и религиозные традиции арабского Востока. Политические интересы нередко объединяли христианские и мусульманские общины. Многие ливанские мусульмане, выступающие за единство, целостность и независимость своего государства, зачастую были готовы признать маронитского патриарха лидером нации и центральной политической фигурой, ждали от него заступничества перед внешним миром.

Современный Ливан – уникальный островок арабского мира, еще не поглощенный исламской культурой и традициями. Но стремительность процесса дехристианизации этого района внушает серьезные опасения. Многие говорят о грядущих конфликтах между мусульманской и христианской цивилизациями, Востоком и Западом. Насколько это противостояние будет губительным, зависит от того, смогут ли церкви Востока вернуть своих верующих к подлинным духовным ценностям.

Расскажем немного о месте Маронитской Церкви в системе христианства. Углубившись в далекую древность, мы обнаружим, что контакты с Римом монашеских общин южной Сирии, в том числе и насельников монастыря святого Марона, начались задолго до прихода франков на Восток, хотя говорить о том, что контакты VI–VII веков подтверждают изначальное единство Маронитской и Римской Католической Церквей, невозможно, хотя бы потому, что в это время первая еще не сформировалась, да и с приходом латинян процесс союзного единения шел весьма медленно.

Одной из главных причин того, что большинство маронитов встало на сторону европейцев, стала их почти трехсотлетняя изоляция от внешнего мира в окружении враждебно настроенных кругов как мусульман, так и христиан других конфессий. Маронитские историки часто рисуют идеализированную картину встречи крестоносцев и маронитов, которые якобы сразу и безоговорочно вошли в союз с франками. Историк Иосиф Махфуз называет произошедшие события милостью Божией и «золотой эрой» маронитов в средние века.

Существует также версия, согласно которой раскол в Маронитской Церкви был вызван еще и тем, что ряд монашеских общин из северных районов Ливана отказался от католического вероисповедания и склонился к монофиситским взглядам. Это движение нашло много сторонников. Патриарх Лука, избранный противниками проримской позиции, также исповедовал монофиситство. Одной из причин такого объединения с бывшими противниками было желание оставаться национальной Восточной Церковью.

Первые контакты маронитов с крестоносцами датируются в 1099 годом, но юридическое объединение церквей произошло лишь в 1182 году. Принимая в XIII веке маронитов под свою юрисдикцию, Рим, по-видимому, воспринял у самой Маронитской Церкви идею, что она наследует апостольскую преемственность от Православной Антиохийской Церкви, а отделилась от нее в связи с уклонением в монофелитскую ересь и по политическим соображениям. Епископат и духовенство были приняты в общение в сущем сане через покаяние без особых исследований. Но спустя столетия Ватикан перестал полностью поддерживать предание об основании Маронитской Церкви. Рим как тогда, так и теперь не признает почитания первого маронитского патриарха Иоанна Марона не только из-за возможного монофелитства, но и по недостоверности самого его жития. Исторических свидетельств, достаточных для аргументированного вывода об истоках маронитской иерархии, не сохранилось, хотя версия о восприятии хиротоний от Антиохии представляется наиболее вероятной.

Марониты сохраняли в семье высокий авторитет старших, включая обеспечение их решающего влияния на выбор профессии (обычно дети продолжали дело родителей) и спутника жизни. Семья была и основным образовательным институтом. Здесь же у детей закладывались первые представления о вере, а затем продолжалось духовное воспитание. Именно поэтому, наверное, даже за два столетия крестоносцам не удалось принципиально латинизировать христиан региона, хотя первые шаги на этом пути они сделали. Период крестовых походов оставил заметный след в культуре маронитов, которые построили в это время множество храмов и монастырей с росписями, сочетающими в себе древние сирийские и латинские традиции.

После поражения крестоносцев в 1291 году непосредственные взаимоотношения Римской Католической и Маронитской церквей прервались практически на столетие, возобновившись лишь в XV веке усилиями францисканцев. Тем не менее, контакт с франками открыл западному влиянию эту общину, доселе замкнутую в ливанских горах, и хотя позже вновь воцарилась мусульманская власть во всей своей жестокости, марониты уже никогда не вернулись к былой замкнутости.

В XIII и XIV веках Маронитскую Церковь поддерживали лишь францисканские миссионеры. Однако верность маронитов Католической Церкви в этот период уже никем не ставилась под сомнение; уход крестоносцев снял проблему гражданской и политической власти.

Взаимоотношения Рима и маронитов в области вероучения были далеко не однозначными; в основном все сводилось к подчинению Папе и признанию его единовластия в Церкви. Нельзя утверждать также, что в XV веке Маронитская Церковь полностью отошла от монофелитства и других учений, не разделяемых

Римской Церковью. Такое положение сохранялось практически до конца XVI века.

Неустанные преследования и междоусобные войны вынудили маронитов искать убежище на Кипре, находящемся в нескольких сотнях километров от побережья Ливана, а также на Родосе, Мальте и других островах, бывших во владении европейцев. Первые маронитские поселения появились здесь еще в IX веке, а в XIII веке число маронитских общин заметно возросло. Они стали второй по численности после греков христианской конфессией на Кипре, построив около 60 поселков. Эмигранты занимали горные территории на севере острова. Здесь они сумели укрыться от мусульманского владычества и вести достаточно спокойную жизнь вплоть до захвата острова турецкими войсками (1570), тогда многие маронитские поселения были практически полностью уничтожены; оставшиеся общины продолжали входить в юрисдикцию архиепископа Кипрского, перебравшегося в Ливан и посещавшего остров в качестве представителя патриарха.

В середине XVI века Папа Климент VII, «проявляя добрую волю к маронитам», назначил куратора, которым стал кардинал Маркел Сервини (будущий Папа Маркел II). Папа Павел IV определил для этой миссии сразу двух ответственных иерархов – кардиналов ди Карпи и Барнардина. В результате деятельности францисканцев священноначалие маронитов оказалось в полной канонической зависимости от Рима; каждый новоизбранный патриарх должен был испрашивать благословения и подтверждения своих прав у римского понтифика. Латинизация Маронитской Церкви затронула уже и богослужебную, и бытовую практику. Но образованные и знающие ситуацию на Востоке францисканцы настаивали в Риме на необходимости более внимательного и выборочного подхода к восточным церковным традициям, хотя и считали это лишь вынужденным тактическим компромиссом.