Воистину – нет для Господа ни эллина, ни иудея. Подобная история произошла и в России, в Кеми.

Пишет из Уфы бабушка 13-летнего Дениса, большей частью сама воспитывающая внука. Родители мальчика, врачи-хирурги, долгое время работают по контракту в Сингапуре, там лечат больных детей. А сына оставили на попечение бабушки, Марии Ивановны Тереховой, имея возможность гостить дома от силы раз-два в год.

«Я смотрю Дениску с семилетнего возраста, он мальчик очень спокойный, развитый не по годам. Я уже очень немолодая женщина, мне за ним часто не угнаться, не уследить за всеми его забавами. Эти годы надеялась я, что внук у меня послушный, вежливый, о бабушке заботится и без нужды ее не ослушается. И не любит он этих шумных мальчишеских ватаг, очень хорошо учится, ему бы больше дома с книжкой посидеть, очень любит он читать книжки по биологии, по зоологии, когда специальные передачи про животных идут – его не оторвать от телевизора. Но дети – известное дело – всегда подобьют на шалость того, кто более тихий. Пришла в наш дом беда страшная.

После уроков Денис с мальчиками шли домой. Дело было зимой. Обычно они едут из школы домой на автобусе, переезжают мост, но зимой многие стараются шикануть перед сверстниками, перейти реку пешком по льду. Ладно бы зимой, в разгар наших уральских морозов, но ведь шик у них особый – переходить реку по самому тонкому, едва взявшемуся льду. И получилось, что два мальчика, которые с Денисом едут домой в одну сторону, подбили его идти льдом. Он отказывался, не хотел, но они его подначивали, трусишкой обзывали, маменькиным сынком, неженкой. Понятное дело, они его раззадорили. Пошли они втроем по льду. И надо было, чтобы именно моего внука… Они попали на место, где лед был совсем слабенький. Денис ступил ногой в воду, дернулся от неожиданности и упал, лед под ним проломился. Эти мальчики начали его тянуть – еще больше разломали полынью. Стали кричать, звать на помощь. Денис уцепился за край полыньи, один мальчик тоже лег на лед, стал его за шарф тянуть, третий его за ноги держит. Кричали они так минут пять, пока прибежал взрослый, строитель, спасибо ему, вытащил нашего Дениса. Денис дрожал от холода, у него болевой шок был от холодной воды, уже сознание потерял. Пока его вынесли на берег, пока «скорая» приехала, тоже время прошло. Оказался мой внук в больнице. Я до поздней ночи не знала, что с ним случилось, думала, у ребят задержался, пока не позвонили из реанимационного отделения городской больницы и не сказали собрать необходимые для мальчика в больнице вещи, а также подумать о том, кто из родных может быть при нем в больнице постоянной сиделкой – врачи в больнице буквально разрываются, не хватает персонала.

Я деревянным голосом, немея от ужаса, объясняла врачам, что я – бабушка, мне седьмой десяток, а родителей мальчика я позвать не могу, они на другом конце земного шара. Позвонить? По опыту знаю, как трудно дозвониться им бывает, иногда больше часа пробиваешься в клинику, где они работают, да и то за тем, чтобы услышать, что нет их на месте. Полетела автобусом сразу в больницу. Сказали, что Денис в сознание не приходит, у него была смертельная для ребенка температура – 41 градус. Врачи кололи ему какие-то уколы, наверное, очень опасные, для использования которых требовалось, чтобы я подписала какую-то бумажку. Я была готова подписать все что угодно.

К утру оказалось, что температуру Денису сбили, но лекарства, которые ему вводили, были, оказывается, не на пользу. Начались осложнения, и через три дня, когда из реанимации его перевозили в общее отделение, он не мог самостоятельно стоять. Мне сказали, что у него парализованы ноги. Поднимется ли Денис – одному Богу ведомо.

Я рвала на себе волосы. Вышла от врача, как пьяная, села в коридоре и стала безутешно плакать. Больные вокруг собрались, стали успокаивать меня. Советовали кто что мог, рассказывали похожие случаи. Но большинство просто молчали, понимая, как мало шансов на то, что Денис будет ходить. Ведь многие больные слышали разговоры врачей; о том, что привезли мальчика, который провалился в Уфу, уже знали многие. Видимо, некоторые больные были осведомлены лучше меня. Ведь кто скажет мне, старой бабушке, всю правду? «Вызывайте родителей», – сказал мне врач. А я боялась сообщить дочке правду, боялась, что проклянет она меня – не доглядела, не уследила. Подумала – не поднимется Денис, напишу дочке, пусть едет, а сама руки на себя наложу.

С такими мыслями пришла в палату. Дениска спал, села возле него, сижу, плачу в платок. И тут слышу его голос: «Бабушка, не плачь. Когда домой пойдешь, принеси икону в палату, поставь мне. Буду молиться Богу, как ты меня научила». Меня как молнией прошибло. Видно, Господь услышал мою страшную мысль, как я думала досмотреть внука до приезда дочки, а там уйти с этого света. И он мне устами моего мальчика на грех мой показал. Я бросилась домой со всех ног, как будто под руки меня кто держал, откуда и силы вернулись. И по дороге спохватилась – есть же у меня дома святой угодник батюшка Шарбель. Я же им пользуюсь без всяких лекарств, и Дениску так лечила, когда у него горло нарывало: на ночь обвязывала ему горло теплым шарфом, а в шарф – Шарбеля. Может, потому и покидали нас с внуком хвори? Привезла иконы Господа нашего, Богоматери и святого Шарбеля взяла изображение. Всю ночь молилась над внуком, держала святого у его ножек. Неделю Дениска ничего сам без помощи делать не мог, все ему подавала – и молилась, молилась. А дочке, как будто вразумил меня кто, решила пока не писать, положилась целиком на волю Божию. Соседка сходила в церковь, заказала акафист за выздоровление Дениски.

И вот через неделю, когда я на кушетке прилегла рядом с кроватью внука, слышу, Денис меня зовет. Я к нему, а он говорит: «Бабушка, мне ноги колет, судорога какая-то». Я к медсестре. Она приходит, а Денис уже чуть не криком кричит – ноги горят. Он до этого вообще ножек не чувствовал. И болело ему так, пекло где-то с полчаса. Потом отлегло, смотрю – он пальцами шевелит. Потом осторожно сам подвигал ножками туда-сюда. А на следующее утро все врачи к нам сбежались – мой внук сам, по стеночке, с моей помощью, в туалет пошел.

Через неделю нас выписали. Сказали – абсолютно здоров ваш мальчик, только надо переохлаждений стараться не допускать и поберечься. Врачи не смеялись, когда я им рассказала про святого Шарбеля. Оказалось, две медсестры и сами часто прибегают к его помощи. И я сделала подарок отделению – купила несколько книг о Шарбеле, вырезала все изображения, на обороте переписала молитву и подарила врачам. Попросила повесить в палатах, где лежат детки… Дочка моя так и не узнала ничего – Дениска после больницы сам написал маме письмо. И сказал мне, что послал ей цветное изображение «святого дедушки Шарбеля», но умолчал об истинной благости, сделанной для него святым».

Можно приводить бесконечное количество примеров того, как возвращается к целым поколениям христиан и просто людей, искренне поверивших в чудодейственные возможности святого Шарбеля, его рвение, проявленное при земной жизни и подвижнеческом пути, его фанатичная преданность Господу. Воистину – по вере будущего святого воздалось ему, и теперь всемирную колыбель больных и недужных доверил ему Господь.

Автор следующего письма – Зинаида Федоровна Курдецкая из Рязани.

«Я всегда была суровым и непреклонно строгим человеком, очень этим гордилась. Никогда никому не одалживала денег, но и ни у кого сама не брала. Не стремилась привечать в своем доме подруг-друзей, полагая, что одни ведь завистники вокруг, все норовят ославить, оговорить. Все свободное время мы с мужем проводили на даче, в доме был всегда достаток, получили трехкомнатную квартиру, воспитали двух сыновей – отличников, вежливых, тихих спокойных мальчиков. Старшему сыну теперь 42 года, он не женат, живет с нами. Младший женился сразу после школы, на такой же молоденькой девочке, я не одобряла этого брака, они и знакомы-то были до похода в загс недели две. Но приняла известие как должное, сразу сняла деньги с книжки, повела невестку в магазин, купила ей все новое – от дубленки до сумки. Сын ушел жить к невестке, родилась дочь. Общались они со мной мало, только раз в месяц приходили – в день моей пенсии. Как они живут, что там у них – не знала. Казалось, что все хорошо. Поэтому, когда восемь лет проживя в удачном, как мне казалось, браке, сын пришел домой с небольшой сумкой пожитков и сказал, что разводится, для меня это был как гром среди ясного неба. Жили мы замкнуто, с обоими сыновьями общались мало, поэтому узнать, что произошло, возможности не было. С возрастом дети совсем перестали с нами делиться. Старший запирался в своей комнате, часами с кем-то говорил по мобильному телефону. На мои расспросы – почему он не женится, отвечал, что все современные женщины ужасные, пьющие, курящие, развратные, и что ему страшно подумать о том, чтобы соединить с такой свою жизнь. Младший после развода, что называется, от рук отбился, каждый день с работы приходил выпивший, рычал на все мои замечания. Мы с мужем перестали существовать для своих детей.