счастливы: ездили верхом, охотились и пировали. Если бы я только знала
тогда, насколько опасна чума, я бы потребовала, чтобы мои родители уехали
со мной.
Томас шагнул ближе и посмотрел на пространство между нами, как
будто хотел заполнить его. Но при виде аббата, стоявшего прямо за моей
спиной, остался на месте.
2 Притвор - в раннехристианских храмах - входное помещение представляющее собой крытую
галерею или открытый портик, как правило примыкавший к западной стороне храма. Именно там
размещались лица, не допускавшиеся в храм.
– Я хотел увидеть вас наедине, чтобы сказать вам, что сделаю все, чтобы облегчить вашу боль. Только скажите, и я сделаю все, что захотите.
От этих слов мне стало немного легче.
– Благодарю вас, милорд.
Аббат за моей спиной откашлялся.
– Я вижу, что должен поговорить с вами о вашем будущем, леди
Розмари.
Меня окатило горячей волной, и я покраснела, как спелая вишня.
Меньше всего мне хотелось говорить о своем будущем в присутствии лорда
Колдуэлла.
– Я вижу, вы не в курсе.
– Пожалуйста, отец настоятель, – перебила я его. – Мы можем
обсудить это позже, наедине?
Его брови сошлись на переносице, и он пристально посмотрел на меня, потом, наконец, кивнул.
– Хорошо, миледи. Но я думаю, нам следует поговорить при первой же
возможности.
– Завтра утром? – Предложила я, но не обратила внимания на
серьезность его тона, потому что увидела, как лорд Колдуэлл направился ко
мне.
Он пристально смотрел мне в глаза, и мое сердце бешено колотилось в
груди, заглушая все, кроме решительных шагов лорда Колдуэлла. Подойдя ко
мне, он предложил свою руку. На мгновение я задумалась о том, что
подумают люди, если я выйду из церкви с ним под руку. Обрадует ли их
перспектива того, что этот добрый и умный человек, став моим мужем, будет
править ими в будущем?
Я скользнула рукой в его подставленный локоть, твердость и
решительность которого придали мне уверенности, в которой я так
нуждалась сейчас. Он вел меня по проходу к двери, его сила и жизненная
энергия передались мне и говорили о многом. Моих родителей не стало, но
они не хотели бы, чтобы я умерла, скорбя по ним. Они желали бы, чтобы я
жила полной жизнью.
Мы вышли из прохладного каменного святилища на воздух теплого
летнего вечера, и толпа людей обступила меня так плотно, что я была
вынуждена остановиться. Все что я смогла сделать, это смотреть на эти
обветренные лица людей, которые были неграмотны и необразованны, но
трудолюбивы. Печаль и отчаяние в их широко раскрытых глазах взволновали
мою душу. Они так много потеряли за последние две недели, в том числе
любимых ими хозяев. В них стоял вопрос, и как я даже могла заметить, опасение, что я не справлюсь. Я была всего лишь девочкой. Как я могла им
заменить отца и мать? Как я могла править с такой же мудростью и умением?
Даже если бы я захотела показать им, что готова принять вызов, я сама не
знала – смогу ли. У меня не было опыта. Что, если я не смогу достойно
заменить своих родителей? Что, если я совершу ошибки? Или подведу их?
Томас сжал мою руку, и это мягкое давление напомнило, что мне не придется
править в одиночку. У меня будет муж, который поможет мне, который
станет моим равноправным партнером, какими были мои родители.
Возможно, это будет Томас.
Только после того, как мы миновали последнего человека из этой
толпы, я смогла глубоко вздохнуть. Несколько стражников ехали впереди, положив руки на рукояти мечей и настороженно глядя по сторонам. Аббат
замыкал шествие, и ехал так близко, что мне не хотелось слишком много
болтать.
Впереди возвышались городские стены. За городом находилась
великолепная крепость, единоличным владельцем которой я теперь стала. Я
отчаянно старалась не думать о том, что никогда больше не увижу маму, встречавшую меня на пороге. Но эта мысль влажным туманом окутала мое
сердце.
Я ехала молчание, опустив голову, пока мы не подъехали к городу.
Наши лошади прошли по утоптанной грязной дорожке к подъемному мосту,
и, вспомнив наставления аббата, я подняла голову, чтобы перед своим людям
казаться достойной своих родителей. Кровь застыла у меня в жилах: по обе
стороны от насыпи лежали двое мужчин без рубашек, руки и ноги которых
были привязаны к кольям. Хотя я ненавидела пытки и считала их
бесчеловечными и варварскими, я знала, что мой отец время от времени
применял такие меры к людям, которые совершали достаточно серьезное
преступление. Но сейчас пример отца не помог мне. Я похолодела от
жестокости пытки: мужчины голыми животами были привязаны к клеткам. И
теперь их вид вызывал у меня тошноту. В клетках копошились крысы.
Тощие, голодные крысы с острыми, как бритва когтями и острыми зубами.
По кровавому месиву я поняла, что крысы уже какое-то время роют себе
норы в животах преступников. Я быстро отвернулась, но картина уже
запечатлелась в моем сознании так, же четко, как гравюра на металле. Желчь
подступила к горлу, и никакая сила воли или попытки проглотить слюну не
смогли удержать ее. Я склонилась с лошади, и мой желудок стало
выворачивать. Сквозь шум в ушах я услышала, как Томас приказывает
увести замученных людей, услышала лязг спешивающихся солдат, и тихое
бормотание аббата рядом со мной. Словно сквозь туман я поняла, что меня
вели по Каменному мосту прочь от этих несчастных.
Но кошмар, свидетелем которого я стала, продолжал мучить меня.
Глава 6
Сквозь сладкий аромат роз, окутывающий меня, я не смогла избавиться
от зловония окровавленной плоти, которое преследовало меня даже в моих
покоях. Слуги разбросали только что сорванные лепестки роз поверх камыша
на полу. Лепестки лежали даже на туалетном столике. Но ничего не
помогало. Я сидела на скамейке, глядя в зеркало, но видела только крыс, сколько бы раз ни пыталась сосредоточиться на Труди, заплетающей мои
волосы в две косы.
От стука в дверь я подскочила. Несмотря на то, что я перестала
дрожать, внутри я вся трепетала от каждого шума и каждого легкого
движения. Труди поспешила к двери и на пороге появился Томас. С
серьезным лицом он шагнул в дверной проем и остановился. Я начала
подниматься, но он жестом остановил меня.
– Простите, что побеспокоил вас, миледи. Но я не мог оставаться в
стороне. Я волновался за вас.
– Пожалуйста, не волнуйтесь... – начала я.
– Я не могу видеть ваши страдания, – сказал он.
От вида напряженного от ужаса моего лица, его черты смягчились.
– Та сцена застала меня врасплох.
Меня передернуло, но я надеялась, что не выглядела слишком
малодушной. Я хотела выглядеть перед ним сильной женщиной, а не
жеманной девушкой, которая не может справиться с проблемами этого мира.
– Я поручил кое-кому из солдат расследовать это дело, – сказал Томас.
– И они сообщили мне, что шериф пытал этих двоих, потому что они
проигнорировали его приказ, нарушив карантин.
– Значит, они не были убийцами, мародерами или врагами?
Томас покачал головой, мрачно сжав губы.
– Я не понимаю, – сказала я, мое отчаяние росло. – Зачем шерифу
прибегать к таким ужасным пыткам за такое незначительное преступление?
– Может быть, он только хотел предотвратить распространение чумы и
удержать людей от неповиновения?
– Возможно, они просто искали еду для своих семей?
– Я не могу сказать, что согласен с его методами, миледи. Но я также
не могу указывать вам, как управлять вашими землями... – Его голос затих