Герцог улыбнулся мне.

– Жаль, что я не могу остаться подольше, но я должен спешить в

южные пограничные земли.

Он кивнул в сторону рыцарей, оруженосцев и сопровождавших его

слуг, которые уже садились на лошадей и готовили повозки с багажом.

Серебристый блеск его глаз в точности повторялся в серебряных нитях, пробивающихся в его волосах.

– Я понимаю, – сказала я, возвращая ему улыбку, хоть она и была

вымученной.

Я не могла сейчас участвовать в светских беседах. Только не после

откровения прошлой ночи. Я была рада, что лорд Колдуэлл и его родители

уехали на рассвете. Я боялась встречи с Томасом. Даже с герцогом мне было

тяжело прощаться.

– Ты не надумала переезжать в Ривеншир? – спросил он. – Мне

неприятно думать, что ты останешься здесь совсем одна. Ты составила бы

прекрасную компанию моей жене.

Я покачала головой:

– Вы очень добры, ваша светлость. Но я буду не одна. Аббат Франциск

Майкл будет давать мне советы и наставлять меня.

Аббат стоял в дверях, в тени просторной прихожей, давая мне время

попрощаться.

Как мой крестный, герцог был прекрасной кандидатурой для

опекунства надо мной, пока мне не исполнилось восемнадцать. Но так как он

часто воевал и защищал границы королевства, было логично согласиться на

предложение аббата отдать предпочтение ему. Его мудрые советы пришлись

как нельзя, кстати, и я нашла утешение от его общества.

– Кроме того, – продолжала я, – мне нужно время, чтобы

подготовиться к жизни в монастыре.

Улыбка герцога погасла, а серебро в его глазах стало тускло-серым.

– Как только я вернусь домой, я продолжу исследовать Древний обет.

Вчера вечером я была слишком потрясена, чтобы присоединиться к

гостям в главном зале, поэтому аббат извинился за меня. Но герцог разыскал

меня. И когда я поделилась новостями, он не удивился. Он все знал, присутствовал при моем рождении и крещении. Но, как и аббат, он полагал, что мои родители сказали мне об этом давным-давно. Как бы сильно я не

хотела отрицать легитимность обета, было бесполезно пытаться изменить

что-то. Не только герцог подтвердил, что обет был дан, но также аббат

принес из монастыря копию обета, копию той бумаги, которую я нашла в

сундуке матери.

– Обещаю, это еще не конец, – сказал герцог, сжимая мою руку.

У меня не хватило духу возразить ему. Вместо этого я вздернула

подбородок и расправила плечи, стараясь казаться храбрее.

– Не беспокойтесь обо мне, ваша светлость. Я приспособлюсь. – Я

молилась, чтобы оказалась права.

– Ты сильная, дорогая. – Его взгляд стал нежным, очень

напоминающим отцовский. – Ты такая же сильная и добрая, как и твои

родители. Я не сомневаюсь, что ты продолжишь их дело и заставишь

гордиться тобой.

Я смотрела, как Благороднейший рыцарь на боевом коне выводит

своих людей из внутреннего двора и ведет их через ворота, унося с собой

последний луч солнца. Облако заслонило солнце, и утренняя прохлада

окутала меня. Я не была уверена, что я так сильна, как он думал, и уж точно

не так сильна, как мои родители.

Костлявые пальцы легонько коснулись моего плеча. Аббат шагнул ко

мне, и в это время солнце выглянуло из облака и осветило меня. Аббату не

нужно было ничего говорить. Я черпала утешение и силу в его присутствии.

Может быть, я еще не так сильна, как мои родители, но я попытаюсь.

Если мои родители были добры и великодушны, я могла бы стать еще добрее

и великодушнее. Если мои родители были мудры и справедливы, я могла бы

стать еще мудрее и справедливее.

Чего мне еще ожидать от своей жизни? Мне придется отказаться от

мечты и желания выйти замуж, но это не значит, что я не смогу найти новые

мечты. Может это Бог призвал меня к более высокой цели – стать лучшим

правителем, который был в Эшби? Мои родители пожертвовали своими

жизнями ради своего народа, и теперь я могла сделать то же самое.

Я глубоко вздохнула и посмотрела поверх стен замка на город и земли

за ним. Да, это было именно то, что я хотела. Пока я живу и правлю Эшби, будь то из замка или из монастыря, мое призвание – стать благородным

правителем, и тогда мои родителей будут гордиться мной, и их смерть не

будет напрасной.