– Спасибо Лью, что спас мне жизнь, – я улыбнулся.

– Я не ради тебя это сделал, – Лью замолчал. – Просто меня взбесили эти имперцы. Я понял, что они решили вас кинуть. Хотя, могли бы, за такое количество тория отгрузить вам вагон лекарств. И убили, вдобавок, жениха Зети.

– Да, – согласился я. – Мерзавцы.

– Когда я понял, куда попал, то сначала, начал материть тебя, – Лью заговорил быстрее. – Вообще, попасть извне в компьютер гравитолета невозможно. Защита просто ирреальная. Но слабость была как раз в программе, обеспечивающей связь во время боя. И я смог просочиться сюда на корабль.

– И как тебе?

– Пока живу, но это больше похоже на жизнь гладиатора. Меня в любой момент могут стереть. Или могу попасться какой-нибудь бешенной антивирусной программе. Я не могу с тобой долго разговаривать, чтобы меня не засекли местные борзые.

– Я верю, в тебя Лью, – я усмехнулся. – Иначе не стал бы тебя запускать сюда.

– А как у тебя получилось?

– Я стал солдатом Шантала.

– Вот те раз. Ты в обморок-то не упал во время боя?

– Я был близок.

– Армия – это не для тебя.

– Я, наверное, с тобой последний раз разговариваю, – я понурил голову. – Я обманул Шантал. Сказал, что у меня есть записная книжка профессора. А там…одно слово, что книжка. Просто рвань.

Раздалось молчание. И даже звука ламп не было слышно.

– Чпок.

– Да.

– Я горжусь, что рискнул жизнью ради тебя.

***

Часы показали шесть утра, когда дверь открылась, и меня усатый сержант повел меня в шлюп. Вокруг простирались бурые горы. На горизонте возвышались горы, покрытые снежными пиками.

Меня посадили внутрь. Через некоторое время дверь шлюпа открылась, и солдаты начали заносить ящики с лекарствами. Всего три ящика. Но казалось, они заполнили почти весь салон. Наконец, дверь закрылась и шлюп взлетел.

Он приземлился перед воротами Пещерного города. Мужчины Шафранового города выстроились полукругом. Некоторые держали в руках ружья. Увидев меня с ящиком в руках, Хару обомлел.

– Я привез лекарства, разгружайте, – я показал на шлюп. Парни тут же сорвались с места.

– Как Фью? – спросил я.

– Она болеет, – Хару застыл, открыв рот. – Что это значит? Где самолет? Где Баньян?

Я покачал головой. С ящиком в руках, я проследовал внутрь. За воротами стояла Зети в окружении женщин. Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза.

– Баньяна нет, – сказал я.

– Как нет, – упавшим голосом спросила Зети.

– Его убили работорговцы.

Раздался вскрик. Женщина в платке – мать Баньяна закричала истошно и жалобно. И упала на землю. Зарыдала и Зети, закрыв лицо руками. Из толпы вырос Эгн который, растолкав других, тут же начал потрошить ящик, дрожащими руками.

Рядом со мной вырос Хару.

– Как это случилось?

– Нас обманули, они забрали наш торий, – я вздохнув. – Рабовладельцы.

– Откуда эти лекарства?

– Я продал Шанталу кое-что.

– Что?

– Себя. Я продал им себя.

Я побежал в свою пещеру. Навстречу мне попадались самые разные люди. Меня останавливали и обнимали. Женщины, старики и дети норовили коснуться меня. Я забежал в пещеру и бросился к своей подушке. Пес наклонил голову и смотрел на меня. А затем бросился стремглав ко мне.

– Отвали Шопик, – я пнул собаку в сердцах и достал из подушки остатки записной книжки профессора. Только я сейчас смог оценить размеры бедствия. Не хватало страниц. А затем побежал обратно. По пути я забежал к Фью. Девочка лежала на полу под балдахином. Покрасневшая и потная. Около нее уже сидел Эгн.

– Как она?

– Вот сейчас, проверяю, постараюсь быстрее всем дать лекарства, – он улыбался. – Там все что надо. Вы молодцы, вы справились. Жалко Баньяна. Он герой.

Я, кивнув, подошел и поцеловал в потный лоб девочку, а затем вышел прочь. Все так же, с сопротивлением преодолевал людей, которые хотели меня остановить и обнять, я шел в сторону шлюпа. Каждый шаг давался с большим трудом. Он словно отнимал у меня жизнь. Я оглянулся. Бежать. Просто бежать. Но оглянувшись перед собой, я увидел горящие глаза людей. Женщины улыбались, мужчины хлопали по плечу. Это дало мне сил, все также мрачно продолжить шествие назад. Туда, где меня ждала смерть.

Словно из ниоткуда возник Ука и обнял меня. И прижался головой к груди. Не отпуская, мальчик проводил меня до самого шлюпа.

– Держись Ука, – сказал я, перед тем как сесть в шлюп. – Наверное, ты меня больше не увидишь. Но, передай мудрецу, что я обманул этих людей. Скажи, чтобы он принял меры. И ни в коем случае не соглашайтесь уезжать с ними, если они вам предложат. Понятно. Это очень опасные люди.

– Я понял брат, может, останешься, – Ука посмотрел на нас. – Плевать на них. Мы горцы, мы им задницу, надерем, если что.

– Я знаю. Прощай Ука.

В ответ Ука ударил себя в грудь и скрестил руки на груди. Я повторил этот жест, означающий братство.

***

– Что это? – поинтересовалась генерал Жиль, держа лохмотья записной книжки. Она сидела на белом кресле в рубиновом мундире.

– К сожаленью, собака в моё отсутствие потрепала книжку, – я наклонил голову. – Страниц не хватает, наверное, ветром унесло. В племени, где я живу, нет такого слово понятия как воровство.

– Что? Собака? В жизни не встречала более безумного объяснения, – теперь она встала, и, приблизившись, встала напротив меня. Глаза ее горели. Сексуальный айсберг пошел на сближение с кораблем, чтобы протаранить его и пустить ко дну.

– Ты в своем уме?

– Простите госпожа, я облажался.

– Ты не облажался, ты понимаешь, что с тобой будет? Ты знаешь, что я с тобой сделаю? Ты представляешь, на что ты себя обрек?

Глаза ее горели таким огнем, что впору было отложить в штаны кирпич и начать строить дом.

Я, задыхаясь, покачал головой, пытаясь выдавить слезу. Но груди было тесно от предчувствия того, что Жиль меня задушит прямо сейчас.

Она, впрочем, развернулась и начала ходить по рубке взад-вперед.

– Есть ли шанс найти страницы?

– В…в…вряд ли.

– Ты знаешь, что это значит?