– Бум Чпок, – прочитал он у себя на дисплее. – Участник битвы за Дарфу. К сожаленью, служба организованного спасения поставила значок, что вы проходите свидетелем по важному делу. Вам нужно посетить допрос.

– Комиссар, – я вздохнул, – Если я получу гражданство, могу ли я рассчитывать на эвакуацию членов своей семьи и получение медицинской помощи.

Комиссар пожал плечами.

– Вы военный, такое возможно, – он впервые внимательно посмотрел на меня. – Я сделаю звонок. Подождите снаружи.

Я вышел из палатки и отвернулся, подставляя свое лицо теплому морскому ветру.

– Солдат, – окликнул меня комиссар. – Срочно к генералу. Садитесь на ближайший шлюп.

Шлюп оказался гигантским дроном. Я приложил свой значок, и компьютер просканировал мое лицо. Дверь открылось, и я сел на скамью, где уже сидел с десяток солдат. Через некоторое время капсула поднялась и полетела.

За окном замелькал спокойный океан, подсвеченный солнцем. Машина задрожала. В окне показалась палуба гравитолета. По серебристой палубе бежали строем солдаты. Сверкали на солнце стальные дула пушек. И темная взлетная полоса сливалась с горизонтом.

Палуба очень быстро приближалась и, наконец, мы сели. Дверь открылась, и солнце в салон запустил усатый майор. За спиной у него маячило два солдата.

– Бум Чпок, – рявкнул он.

– Я.

– За мной живо. Оружие сдать.

***

Авианосец-гравитолет казался бескрайним. Люди на другом конце палубы выглядели маленькими точками. Огромные корпуса с бесчисленными иллюминаторами. Некоторые дула орудий проваливались внутрь и стальные створки захлопывались за ними. Гравитолет, оставаясь военным кораблем, приводил себя в мирный вид.

У входа дежурили солдаты, которые еще раз проверили наши документы через устройство. Белые мягкие полы проглатывали ступню. Свет лился из стен, хотя непонятно было где стоят фонари. В огромных иллюминаторах размером с человека сверкал голубой океан.

В гравитолете были лифты, но пользоваться ими в военное время запрещалось. Герметичные входы обеспечивали судну водонепроницаемость в случае падения в воду.

В рубке было светло. Прозрачное окно на всю стену открывало вид на прибрежный город, который лежал как на ладони. Генерал Жиль стояла, сложив руки за спиной, и смотрела в окно.

Усатый сержант подошел и доложил ей по форме. А затем меня подвели к генералу. Она была облачена в зеленый мундир без единого знака отличия с закрытым воротом. Ткань сверкала и переливалась каким-то потаенным сиянием. Штаны с лампасами туго впивались в необъятный зад, созданный как подобие самого громкого барабана в мире. Волосы ее черные как смоль были уложены очень туго. Широко раскрытые глаза внимательно смотрели на меня. Губы ее приоткрылись при виде меня.

– Беглец пожаловал, – он вновь посмотрела в окно.

Я опустил голову.

– Как погиб профессор?

– Жиль, – я оглянулся. Майор Дор глубоко вздохнул.

– Я хочу сказать, что это мой парень, и я его службе спасения просто так, не отдам.

– Это все зависит от него самого, – Жиль начала ходить взад-вперед, издавая хрустальное цоканье каблуками. Она все ближе приближалась ко мне. И скоро я начал чувствовать барбарис, исходящий от нее. Пол в рубке отражал всех присутствующих.

– Захочет ли он сотрудничать? Итак, как погиб профессор?

– Это все произошло в долине Феса, – я шмыгнул. – Долина кишела роптами. Нам нужно было в обсерваторию. И на обратном пути мы побежали к самолету…попали в засаду. Профессор остался и принял бой с роптом.

– Оставил ли он что-нибудь после себя? – Жиль все ближе подступала ко мне. Алый ее рот открывался все шире. Взгляд становился все более хищным.

Я заметил, что голоса других людей в рубке смолкли. Каждый член экипажа с головой ушел в свою работу.

– Он оставил записную книжку, – я шмыгнул. – Там чертежи этого гравитолета. В том числе и описание дефекта, который он заложил в его конструкцию.

– Что это за дефект?

– Профессор мне сказал гравитолет рано или поздно сломается, – я разлепил мокрые ладони, сложенные за спиной.

– Почему он заложил этот дефект?

– Он считал, что человечество не заслуживает своего изобретения, – я наклонил голову.

– Где эта записная книжка?

– Она у меня. Я готов ее продать.

– Ты солдат Шантала, – теперь Жиль была напротив меня. Никогда еще она не была так близко. И это придало мне сил.

– Да, солдат, но речь идет о лекарствах для больных детей, – я сжал зубы. – В общине в горах, где я живу эпидемия резинового тифа. Это дети, которые заболели уже после вторжения. Они не привиты. Поэтому я готов продать Шанталу эту записную книжку в обмен на лекарства. Я думаю, это стоящая цена. Вы получите победу в войне, а дети в горах вылечатся. И все рады. По сути Шантал получит записную книжку бесплатно. Я отдам вам книжку и останусь в горах. Мне не нужно ваше гражданство. И проливать кровь, в этой глупой войне, я больше не намерен.

– Ты приехал для этого? – Жиль, протянула руку и подняла мой подбородок. В голове у меня начали щелкаться разряды. Очевидно, ее рука обладала каким-то током.

– Да, но я поначалу хотел провернуть сделку с помощью тория.

Жиль кивнула. Теперь она ущипнула мой подбородок и держала напротив себя. И смотрела в глаза, словно что-то читала в них.

– От имени Шантала я принимаю условия вашей сделки.

– Но, постойте, – раздался голос офицера позади. Это был полковник Иеркей, которого я сразу узнал – Служба спасения будет крайне недовольна. У них есть вопросы к этому парню.

– Если мы получим записную книжку, то выиграем войну, – огрызнулась Жиль. – Какие еще могут вопросы? Заприте мальчика в каюте и не спускайте с него глаз. Если он нас надует, я его спущу в унитаз.

***

Я сижу в тесной каюте с двухъярусной кроватью. Но я в комнате один. Наверху горит часы. Судя по всему, уже ночь. Впрочем, я все еще одет как солдат. В серой тунике и таких же штанах с ботинками. Вот только личный значок у меня забрали. Так же как и ремень. Поэтому штаны еле висят на бедрах.

– Бум, как у тебя дела? – утробный голос из стены, заставил меня вздрогнуть. Спустя мгновение я сообразил, что он доносится из колонок в потолке.

Я привстал.

– Это ты Лью?

– Да, честно говоря, мне не до тебя, сражаюсь с местными антивирусами. Они здесь просто черти.