Становился понятен масштаб резни. После обеда пришлось ставить во дворе белые полотняные палатки со склада, в них людей укладывали прямо на брезентовый пол. Было много детей с рублеными и колотыми ранами. Часто жертва теряла сознание от шока и убийцы проходили мимо, некоторым порой удавалось убежать и спрятаться. Экипажи машин КК проверяли груды трупов, отыскивая выживших.

По ТВ, стоявшему в холле, крутили обычные программы, в европейских и атлантисских новостях никто словом не обмолвился о происходящем.

Ближе к вечеру в ворота въехал их внедорожник, который вчера позаимствовали Брюс и Джанет, а за ним армейский грузовик. Из машин вылезли атлантисские морпехи. Вид у солдат был усталый. «Но не такой усталый, как у нас», машинально подумала Илзе. Она вышла встретить их во двор.

– Кто у вас главный? – спросил у Илзе сержант, приехавший на джипе КК.

– Главный в операционной. Сейчас я за него, – ответила сестра-хозяйка.

– О’кей. Мы возвращаем вашу машину. – Облик морпеха напомнил Илзе образы ковбоев из атлантисских вестернов. Седеющие волосы, стальные глаза и обветренное загорелое лицо с белозубой улыбкой располагали к доверию.

– Спасибо. – Илзе присмотрелась к сержанту, отметив темные круги под глазами. – Что слышно в посольстве? Кто-нибудь собирается остановить бойню?

– Сожалею, мэм. Никто не хочет брать ответственность. Все боятся второго Могадишо, жирные трусы. Утром мы эвакуируем посольство.

– Значит, войска вводить не будут?

– Нет, мэм. Сожалею.

– Что ж, тогда езжайте, сержант. Счастливого пути. – Илзе повернулась, чтоб уйти.

– Простите, мэм. – Сержант придержал ее за руку. – Мы оставляем здесь много добра, негоже бросать его на разграбление. Если вы покажете место, мои люди выгрузят сухпайки и лекарства. У нас полный кузов.

Илзе была так утомлена, что даже не удивилась.

– Хорошо. Складывайте под северную стену.

Морпех дал знак своим подчиненным, и солдаты принялись разгружать машину.

На пороге здания показался Филипп. Видимо, ему сказали о происходящем. Халат его был в брызгах крови, с рук глава миссии стягивал хирургические перчатки.

– Что это? – спросил он сестру-хозяйку.

– Морпехи Атлантиса решили помочь с продуктами и лекарствами, – ответила Илзе.

Фил подошел к сержанту – поблагодарить.

– Нам это ничего не стоило, сэр. – Морпех протянул Филиппу руку. – Я восхищён вашим мужеством. И вашим. – Он легко поклонился Илзе. – Жаль, что мы больше ничем не можем вам помочь.

– Спасибо, дружище. – Филипп крепко пожал протянутую ему руку. – Спасибо, парни! – Он помахал солдатам, занятым разгрузкой.

– Да пребудет с вами сила господа нашего. – Взяв под козырёк, сержант проследил, чтобы бойцы забрались в опустевший кузов грузовика, затем сам залез в кабину, и машина выехала за ворота.

– Помощь господа нам точно не помешает, – буркнул Фил.

– По чашке кофе? – спросила его Илзе.

– Да. И сигарету. Есть минут десять свободных. – Филипп устало вздохнул. – До чёрта работы.

Вечером, когда закрыли ворота, Фил убрал оружие в сейф и отменил ночное дежурство на крыше, оставив только обычных дежурных врача и двух сестёр.

– Людям нужно спать. Наши красные кресты защищают лучше пистолетов, – сказал он. – А если туху решат нас убить, то два пистолета не помогут.

Эти дни затянуло в памяти Илзе кровавым мутным туманом. Изувеченных, искалеченных людей всё везли и везли – детей, женщин, стариков, только мужчин почти не попадалось – боевики лишь по случайности оставляли их в живых. Женщины часто были зверски и многократно изнасилованы. Сотрудники больницы валились с ног от усталости, но работу никто не бросил.

Однажды в ворота попыталась прорваться банда полупьяных отморозков, вооруженных мачете, но врачи и медсёстры стали живым заслоном перед входом в больницу. После этого, как ни странно, попыток нападения на делегацию КК не было. Илзе вечером краем уха услышала разговор Филиппа по телефону с кем-то из местных шишек. После этого она немного больше стала знать о нелегальных каналах поставки лекарств в развивающиеся страны.

Через неделю после начала резни на одну из машин Красного Креста напали прямо на блокпосту урандийской армии. Боевики интерахамве зарубили шестерых раненых на глазах у военных, так как Радио Тысячи холмов заявило, что везут не раненых, а скрывающихся врагов Республики. Взбешённый Фил дозвонился в Женеву. И КК выступил с заявлением, которое цитировали Би-Би-Си, Радио Франс Интернасьональ, другие СМИ. Впервые прозвучало слово «геноцид». После этого нападения на машины скорой помощи прекратились.

Урандийский Патриотический Фронт – армия хутси, двинувшись на выручку соплеменникам, быстро дошел до Тигали, и на три месяца завяз в позиционных боях. Как потом поняла Илзе, они ждали, пока туху вырежут местных хутси, чтобы под этим соусом расправиться с туху. И провести во власть своих людей, а не местных, которые стали бы мучениками в глазах всего мира. Мученики годились только мёртвыми. Все это было очень жуткой, грязной и чертовски паршивой игрой.

В середине мая Фил подошел к Илзе.

– В Мьямирамбо, километрах в пяти от нас, есть приют Хисимбы. Мне сейчас сказали, что там около четырёхсот сирот хутси и большое количество беженцев. Тамас Хисимба, содержатель приюта, даёт убежище всем, кто просит. Сможешь съездить, проверить?

Илзе кивнула.

– Возьми тогда машину Мукабе. Прикинь, что можно отвезти из продуктов и лекарств, думаю, у них там всё плохо.

– И то верно, – пробормотала Илзе.

Они с Мукабе загрузили в «лендровер» четыре мешка риса, двенадцать коробок с разными медицинскими припасами и выехали.

Пять километров тащились почти час. Их проверили на четырёх блокпостах, дважды боевики звонили по телефону, сверяясь с каким-то списком. Илзе решила прикрутить громкость безостановочно говорящего радио, но Мукабе остановил её руку:

– Если нас объявят врагами, я хочу знать это раньше них, – он кивнул на слоняющихся с мачете в руках «стражей порядка».

Метров за триста до приюта Илзе увидела странную возню в проёме ворот одного из домов.

– Останови-ка, – сказала она.

Двое чумазых детей лет десяти тащили за руки через двор грузную женщину. Её ноги волочились по траве. Илзе подошла к ним почти вплотную, прежде чем они её заметили. Мальчик выхватил нож из кармана брюк, а девочка спряталась за ним.

– Спокойно, дети, – сказала Илзе по-франкски. – Я хочу вам помочь.

Мальчик медленно убрал нож.

– Что вы можете? – хмуро спросил он.

Илзе присела и пощупала пульс женщины. Голова и платье были в крови, но сердце билось.

– Это ваша родственница?

– Наша бабушка, – ответила девочка.

– Мы отвезём вас в приют, – Илзе поднялась и помахала Мукабе. Тот медлил, делая ей непонятные знаки. Тогда она выглянула из ворот.

По улице поднималась группа интерахамве – человек пятнадцать. Один из них крикнул непристойность, и остальные засмеялись. До них оставалось метров сто пятьдесят.

– Быстро сюда! – страшным шепотом закричала Илзе и замахала руками водителю, спрятавшись от незваных свидетелей за стеной.

Мукабе решился, и джип задом въехал во двор.

– Помоги же! – рявкнула Илзе.

Кое-как они уложили женщину на мешки с рисом и влезли в машину. Дети примостились рядом с бабушкой. Мукабе газанул и выехал на улицу перед самым носом у боевиков. Они были буквально в сорока-пятидесяти шагах.

– Эй-эй-эй-эй! – загалдели те.

– Газу!

Водитель не заставил себя упрашивать. Через несколько секунд он был перед воротами приюта, давя на клаксон. Бойцы интерахамве трусцой приближались к ним, сердито вопя. Ворота приоткрылись, и машина въехала во двор приюта, опередив боевиков секунд на десять.

Илзе облегченно вздохнула. Дверцу с её стороны открыл высокий пожилой урандиец в очках с толстыми стёклами.

– Ничего лучше придумать не могли? – осведомился он, указывая на заднее сиденье. В ворота затарабанили.