– Не могу решить. То ли к себе на квартиру, то ли к родителям поехать.

– Если родители в будущем помогут перевезти твой рюкзак, то лучше к ним. Родители – это святое. Про них не надо забывать. И не надо откладывать встречи с ними.

Бросив взгляд на заднее сидение, где валялась моя огромная сумка (из которой за всё время мне довелось вытащить только косметичку), я определилась:

– Тогда к родителям.

Мне крайне не хотелось на своих плечах тащить этот неподъёмный груз от набережной реки Смоленки до метро. Пока не восстановили мою банковскую карточку, я могла позволить себе только общественный транспорт, а никак не комфортное такси. А потому назвала нужный адрес и не то, что успокоилась, а даже обрадовалась, что так вышло. Макс понятливо кивнул мне головой и повернул на улочку, мысленно уже составив маршрут. Кажется, город он знал как свои пять пальцев. Во всяком случае, мои разъяснения, как ему лучше доехать, не понадобились, ни в какие пробки мы не попали. Ехали быстро и с ветерком. Меня так и подмывало приоткрыть окошко и высунуть на улицу руку. Солнышко светило, и день был прекрасным.

– А ты сам когда-нибудь мунтов видел?

И отчего мне вспомнилось про эту мерзость?

– Да, видел. Даже вблизи.

– Правда? – я заинтересованно повернула голову к собеседнику.

– Мне часто приходится работать под прикрытием. Всё внешность. Она такая, что никто не видит во мне разведчика.

– И какие они мунты? Такие же как на фотографиях?

– Да. Они намного выше людей. У них средний рост это два метра двадцать. Сами по себе большей частью щуплые, вытянутые, но сложены пропорционально. Кожа красноватого оттенка. Разница по полу размыта, хотя она есть. Просто тут мы их культуру плохо знаем. А самое неприятное в них – это тёмно-серые перламутровые глаза без белка, – Макс вдруг нахмурился и исправил себя. – Нет, вру. Самое неприятное – это их манера себя вести. Они почти не используют мимику, говорят и действуют как роботы. Только что двигаются плавно и размеренно.

– И о чём ты с ними разговаривал?

– Насть, – скосил на меня предупреждающий взгляд мужчина и помотал головой.

– Ладно. Молчу, – печально вздохнула я, но ему показалось необходимым напомнить мне.

– У нас режим секретности. Я не просто так держу язык за зубами.

– Я знаю. Но мне порой так интересно!

– Тогда просто включи голову, – он ненадолго прикоснулся пальцем к виску. – На высший уровень разведки я не тяну. Поэтому все мои задания с мунтами связаны с их карательными пунктами. И о чём мне там с ними говорить? Ну, подумай?

– Э-э-э. Напомни, карательные пункты это?

– Тебе про них ещё ничего не показывали разве?

– Мне столько всего за эти три дня показали, что я уже ничего не помню!

– Даже не знаю, завидовать мне тебе или ужасаться, – приподнял один уголок рта Макс. Другая часть его лица так и осталась серьёзной. Та, которую обожгло. Внешне я не видела никаких шрамов. Видимо, медики постарались на славу. Но, не иначе, процедуры вышли ощутимо болезненными, раз он до сих пор старался сохранять неподвижность мышц.

– Лучше объясни.

– Обычно людей забирают на космические станции и там уже преобразовывают. Однако по всей планете разбросана сеть карательных пунктов. Там также занимаются трансформацией, но большей частью в «призраков», в «глаза» и тому подобных тварей для слежки и вынюхивания. Самая сильная единица, что там создаётся, это «пузатые». Знаешь, кто это?

– Нет. У меня все названия в голове перемешались.

– Они очень опасны. Могут жечь огнём хлеще напалма. Даже камни плавят только так. Эффективны на расстоянии до трёхста метров, но обычно больше пятидесяти им не требуется. Обладают абсолютной устойчивостью к физическому урону. Их можно либо пытаться гранатами рвать, либо по ключевым кристаллам стрелять.

– Ключевым кристаллам?

– Да. Это кристаллы управления. «Пузатые» почти не имеют своего разума. Если разрушить их связь с оператором, то пропадёт сигнал, дающий команду поддерживать стойкость к повреждениям.

– А почему их «пузатыми» прозвали? Выглядят, типа, как мешки что ли? Чтоб огненную жидкость в себе держать?

– Нет. Огонь они благодаря вживлённым кристаллам генерируют. И как – это ты к нашим умникам иди спрашивать, но принцип очень похож на лазерное излучение. А прозвали их так потому, что все они внешне ещё женщины и у них раздут живот. Некогда они беременных баб кому-то напомнили, вот и прижилось.

– Ничего себе бабы… До трёхста метров огнём палить!

– Обычно расстояние куда как меньше, – напомнил Макс. – Их точечно перемещают на нужную позицию. Ту, откуда удобнее по какой базе нашего Сопротивления вдарить. «Призраки» всё разнюхивают, «пузатые» жгут. Думаю, ты поняла цель карательных пунктов? Это наша самая большая головная боль. Они не дают нашему брату набрать силу.

– Я одного понять не могу. Почему вы действуете тайно? И почему эти мунты уничтожают вас тайно? Я думаю, нашествие таких «пузатых» новости бы осветили! Значит, всё под маскировочным полем, да?

– Верно. А тайно всё по простым причинам. Мунтам нужны человеческие ресурсы. И, находясь в тени, им проще их добыть. Мы же боимся, что если раньше времени всколыхнём планету, то нас просто-напросто грубо обратят в рабов. Всё человечество. И потому, нет. Сначала надо добыть сведения как противостоять этим гадам. Нужно стать с ними на один технологический уровень. И для этого первое дело разведка, для которой важно что? Тишина. Так что всё, что мы можем из активных действий, так это организовывать партизанские вылазки. Ударить то здесь, то там. Дать врагу понимание, что он не лишил нас зубов.

– Ударить здесь, ударить там, – вслух задумалась я. – И много уже получилось сделать?

– Достаточно, чтобы дожила до своих лет и думала, что вокруг тебя мир во всём мире.

Я решила попросить Макса остановить машину на углу дома по одной причине и нескольким соображениям. Отсюда детскую площадку хорошо скрывала дворовая растительность. Из окон родительской квартиры местность не обозревалась. Идеальное место для высадки. Самое то, если цель не только вернуться домой, но и не нарваться на близких раньше времени. Даже обоснование, почему надо высадить меня именно здесь, а не у подъезда, выглядело простым, понятным и совершенно логичным.

– Как из кармана повернёшь, сразу и тормози где, – своевременно попросила я. – Не надо вглубь ехать. Там машина на машине, разъехаться проблематично, а расстояние в два подъезда я и сама пройду.

– Ладно, – не стал спорить Макс. Он как раз повернул во двор и смог по достоинству оценить плотность парковки. Высотные хрущёвские дома, сжатые со всех сторон бюджетными новостройками, казалось, находились в осаде и едва позволяли протиснуться между собой. Узенькая улочка, петляющая между ними, была переполнена транспортом.

– Сюда давай, – я указала на пространство, чудом оставшееся свободным. Не иначе совсем недавно его кто-то освободил. Так бы стоять на аварийке, а водителю за нами нетерпеливо сверкать глазами, а то и на сигнал жать. Мне всегда не нравились такие ситуации.

– Угу. Сюда встать как раз получится.

Он в два приёма ловко разместил машину на пригодное для парковки место и уставился в боковое стекло. Красный седан, что ехал за нами, уже пытался разъехаться с чёрным джипом. Женщина за его рулём нещадно тупила.

– Вот видишь, какой ужасный двор? Правильно, что именно здесь встали, – довольно заключила я.

Как говорится, на воре шапка горит. В другое время я или внимания не обратила бы на эту ситуацию, или пошутила на тему талантливого вождения. Однако в этот момент мне бессознательно требовалось добавить нотку убедительности к ранее сказанным словам.

– Да, согласен. И погоди выходить. Пусть сначала закончат, а то там зона боевых действий. Пешехода и не заметят.

– Ладно.