К счастью, за пару минут автомобили разъехались и каким-то чудом даже соседние машины не задели. Так что вскоре Макс скомандовал:

– Всё. Теперь можно.

Я давно расстегнула ремень, а потому нетерпеливо ступила на асфальт. Макс тоже вышел на улицу. Он мимоходом осмотрелся и начал открывать заднюю дверцу, чтобы достать мой походный рюкзак. Я подошла ближе к нему, и вдруг услышала знакомый звонкий детский голосок:

– Мамочка! Уря! Мама!

Похолодев, я обернулась и увидела, как вдоль соседнего дома, держа Вадика за руку, идёт мама. Во второй руке она несла продуктовую сумку, а потому я моментально поняла, что эти двое возвращаются из магазина привычной дорогой.

Вот свезло же!

Вадик меж тем вырвался и побежал мне навстречу. Обидеть сына я не могла, а потому присела на корточки и развела руки, чтобы заключить радостного мальчишку в объятия.

– Мама, баба мне бибику купила. Красную. Поехали кататься? – он раскрыл ладошку и показал дешёвую маленькую машинку. Такие, как эта, регулярно покупались, ломались и выкидывались в мусор.

– Конечно, поедем, – уверила я ребёнка и, взяв его за руку, поднялась в полный рост.

Мама как раз подошла совсем близко и, судя по её широко раскрытым глазам, лошадиная внешность Макса произвела на неё впечатление. Затем женщина окинула оценивающим взглядом машину, рядом с которой я стояла, и смягчилась. Однако прежде чем на её лице появилась приветливая улыбка, она, переведя взгляд на моего спутника, непроизвольно вздрогнула всем телом.

– О, Настенька, ты вернулась, – с непривычно ласковыми интонациями произнесла мама, останавливаясь возле Вадика. – Чего не позвонила?

– Да, как-то, – замялась я, но, видимо, маму ответ на этот вопрос совсем не интересовал. Она как можно доброжелательнее поглядела на Макса и, стараясь улыбнуться ещё шире, осведомилась:

– А вы и есть Саша?

Макс перевёл взгляд на меня, и я, проявляя чудеса кретинизма, утвердительно кивнула ему головой. Дельная мысль о том, что его можно выставить таксистом, пришла ко мне парой секунд позже. А слово не воробей.

– Да.

– Здравствуйте, Саша.

– Здравствуйте.

– Я Мария Сергеевна. Настенька мне о вас столько хорошего рассказывала.

– Да? Это приятно.

– Как вы с ней отдохнули? Хорошо сейчас загородом, должно быть? Редко, когда апрель столь солнечный и тёплый выпадает.

– Мам, там шикарно оказалось. Турбаза хорошая, чистая, озеро рядом. Мы шашлыки делали, уток покормили. Около Приозерска природа клёвая, – пришла на выручку я.

Разумеется, я рассказала Грачу свою «легенду для родителей». Но меня терзали большие-пребольшие сомнения, что он такими несущественными подробностями с другом поделился. Во всяком случае, во время посиделки в баре, где был и Макс, Грач ни разу не обмолвился об этом. Да и остальная компания обсуждала вполне определённые вещи, мне пока не особо понятные. Моей личной жизнью никто не интересовался.

– Вот и хорошо, что съездили, – заключила мама и, доказывая, что не просто так она по молодости умудрялась в день на три свидания с разными парнями сбегать, пихнула мне в руки сумку с продуктами. – Донесёшь, Насть? Что-то я не могу. Сердце в последнее время пошаливает. Возраст.

Нет. Вот уж кому-кому, а моей маме не в бухгалтера надо было идти, а в актрисы! Она, тяжело вздыхая, прижала руку к груди и, словно до этого и не замечала огромного рюкзака в руках Макса, встревожилась.

– Саша, вы же поможете Настины вещи к нам занести?

– Да, конечно.

– Вот, спасибо.

Макс вынужденно закинул себе за спину мой рюкзак и, закрыв машину, поставил её на сигнализацию. Мама ещё раз окинула любовным взглядом автомобиль и взяла за руку Вадика. После чего мы все вместе двинулись к дому. И вот тут мудрая женщина спутника моего ни о чём уже не спрашивала. После того, как она расписала какой золотой мальчик Вадик, все её вопросы достались исключительно мне. Причём дурацкие, раздражающие вопросы. Как там на турбазе кормили? А можно ли туда с домашними животными? Много ли было детей? Борются ли там с клещами, а то сейчас самый сезон?

Я отбрехивалась как только могла потому, что видела мамину задумку насквозь. Она элементарно не желала дать мне перекинуться с Максом и словом, чтобы…

– Вот спасибо, Саша. А теперь не стесняйтесь, проходите.

– Простите, но у меня ещё дела.

– Да, мам. Ему ехать надо.

– Ой? Ну какие дела? Вторая половина дня, – искренне изумилась женщина.

– Я обещал другу с ремонтом машины помочь. Он меня ждёт.

– Тогда тем более проходите, – мама умудрилась встать в маленькой прихожей так, чтобы своим телом потеснить Макса внутрь квартиры. – Ремонт дело долгое, кропотливое. На пустой желудок им никак нельзя заниматься. А я как раз домашних пельменей налепила.

– Мы сметану купили! – бодро вставил своё слово Вадик, которого я раздевала резкими порывистыми движениями. Меня раздражала ситуация и раздражало то, что в столь тёплую погоду мама надела на ребёнка кипу вещей. Мальчик вспотел. Футболка под свитером была мокрой насквозь.

– Да, я налепила, а смотрю – сметаны то и нет. Но теперь есть, так что давайте, Саша, проходите. Полчаса ваш друг подождёт.

            Мамина настойчивость выглядела не особо вежливо, но Макс ей поддался. Он не рискнул хамить пожилой женщине, а иначе уйти из квартиры становилось настоящей проблемой… А, может, ещё подумал, что до вечера у него действительно уйма свободного времени, которое надо куда-то деть. И почему бы взаправду не перекусить?

– Хорошо.

– Вот это правильно. Молодец! Настя, ты покажи гостю, где можно руки помыть. А я сейчас воду для пельменей поставлю.

            Я согласно кивнула головой и продолжила стягивать с Вадика ботинки. Мама тем временем, забывая про "больное сердце", подхватила тяжёлый пакет с продуктами и умчалась на кухню с грацией балерины. И едва она там исчезла, я виновато посмотрела на Макса.

– Прости. Она бывает такая назойливая.

– Ей просто интересно с кем её дочь дружит, – равнодушно пожал он плечами и перешёл к более важным вещам. – Мне сейчас знать надо. Ты этого Сашу себе для легенды выдумала или он настоящий?

– Был настоящий. Мы с ним уже расстались.

– Ясно. Тогда хорошо, что я здесь оказался.

Голос Макса звучал спокойно. Мужчина ничуть не выглядел злым или смущённым. И мне до его душевного равновесия было далеко. Я смогла только брюзгливо спросить:

– Чем же хорошо?

– Если я сейчас создам у неё благоприятное впечатление, то тебе проще будет выполнять свою работу.

            Я, недовольно поджав губы, отвернулась от собеседника, желая скрыть свои эмоции. Но он всё равно понял, что творится у меня на душе.

– Хочется, чтобы вместо меня здесь Грач стоял?

– Да, – не стала скрывать я.

– Он бы не стоял. Ему светиться нельзя. Так что всё равно кого другого попросил бы.

Объяснять, почему вместо Макса меня бы устроил не только Грач, но и вообще любой другой агент, я не стала. Во-первых, некрасиво отражением в зеркале попрекать. Парень же и правда не виноват, что таким родился. А, во-вторых, моё нежелание донести до Грача весть о существовании Вадика чем-то правильным даже мне самой не казалась. Я просто боялась этого. Боялась и всё. И мне виделось, что нынче же вечером Макс встретится с другом и всенепременно растреплет, в какой анекдот я его втравила.

Ужас! Даже представлять себе страшно! Сразу сердце болезненно сжимается.

Вдруг ведь бросит, а?

– Всё. Раздела, – заключила я, глядя ребёнка, и сурово потребовала. – Теперь идём руки мыть.

На базу Макс вернулся только под утро. Он добыл нужные сведения, но на обратном пути на него сработал датчик кого-то из «питонов». Шустрая тварь, похожая на помесь мужчины и многоножки, обладающей конечностями в виде человеческих ладоней, оказалась той ещё пронырой. Радар показывал, что скорости автомобиля недостаточно, чтобы сбить её со следа. Предстояло либо избавляться от артефактов, либо экстренно что‑нибудь предпринимать. Макс предпочёл второе. Он остановил машину на обочине леса и, на ходу собирая оружие из разбросанных по карманам деталей, выглядящих обыденно и просто, постарался устроить засаду.