Я недовольно поджала губу и откинулась на сидение.

– Теперь можно ехать?

– Да. И мы поедем на базу. Поэтому в какой-то момент тебе придётся надеть повязку для сна и сделать вид, что решила подремать.

– Без проблем. Мне это не ново.

Мы начали движение и легко пристроились к ряду автомобилей. В салонах различных марок машин сидели люди, спешащие по своим делам. Абсолютно не знакомые друг для друга горожане и гости города волею судьбы оказались именно на этой улице. В одном и том же месте. В одно и тоже время. Мне хотелось проникнуть в их мысли, узнать, чего они могу желать, к чему стремиться. Или, например, какое имя у той маленькой девочки, что, шагает по тротуару, глядит на поток машин и весело машет ладошкой? Может, Ира? Или Настя, как и ни я?

– А как Грача на самом деле зовут?

– Не спрашивай. Он успел всю базу обежать и предупредить, чтоб тебе никто не говорил.

– Почему?

– Я его друг, а потому не стану говорить о нём плохо за глаза.

– А что хорошего сказать можешь?

Он пожал плечами и больше не сказал ни слова. Стало понятно, что лёгкая беседа у нас не заклеится. Я элементарно не знала, какую ещё тему начать, чтобы Макс не напоминал о режиме секретности. А на банальную, вроде «Как настроение?», мне не хотелось общаться самой. Он не был другом и приятелем, чтоб такую ерунду обсуждать. Да и видно было, что ему нравится говорить по существу. Трепаться сродни Грачу мой нынешний спутник не любил. И в подтверждение этого за всё время дороги задал лишь пару вопросов, услышав ответы на которые, сразу умолкал. Так что я была рада оказаться в ангаре и тут же с надеждой заозиралась по сторонам, надеясь увидеть Грача.

Мужчина моей мечты действительно спешил встретить меня. И, смею сказать, серо-синяя военная форма ему очень шла. Он преобразился до совершенства. И потому я стояла, невольно гордо задирая нос, потому что шёл он не к кому-то, а ко мне. Его размеренный быстрый шаг и улыбка на лице являлись для меня лучшим знаком судьбы, что всё у нас с ним будет хорошо.

– Наконец-то ты приехала в нашу обитель добра и коварства, – сказал Грач вместо приветствия и, фривольно приобнимая меня, повёл внутрь здания. – Я аж заждался.

– Обитель добра и коварства? Это как?

– Цели у нас добрые, но добиваемся мы их коварством.

Я хихикнула. В обществе Грача мне даже секретная военная база унылым и грозным местом не казалась. Он умел создавать вокруг себя лёгкую дружелюбную атмосферу.

– Эй, а мне спасибо за доставку сказать? – возмутился Макс, кидая на сиденье машины парик и начиная отклеивать бороду.

– Давай я тебя лучше выпивкой угощу? У меня остались талоны в бар. Посидим, поговорим. Хочешь, приводи кого с собой.

– Когда?

– Может сегодня? Если кой-какой проект утвердят, то завтра меня уже перекинуть могут.

– Затёрли.

– Ну-с, – это Грач уже ко мне, – ждёт тебя Настя нынче целое приключение…

– Эй! – снова раздался голос Макса у нас за спиной, и мой мужчина недовольно обернулся.

– Что ещё?

– Лови!

В сторону Грача полетела моя тяжёлая сумка. И уж не знаю как, но он успел убрать с меня свои руки и поймать её. При этом, правда, крякнул.

– Это ещё что? Твоё, Насть?

– Да.

– У тебя там кирпичи что ли?

– Не, но самого необходимого хватает.

Грач закинул рюкзак через одну лямку себе на плечо да, на прощание махнув Максу рукой, повёл меня дальше. И при этом уже не обнимал. Это было обидно.

– Нет, судя по весу там кирпичи.

– Да зачем мне кирпичи? – удивилась я.

– А чего? Вещь удобная. Металлоискатель не обнаружит. В тёмной подворотне, как подмога, тоже сгодится.

– Угу. А если кавалер решит сумочку вежливо пронести и удивится весу с вопросом: «А у тебя там кирпичи не лежат?», то завсегда можно этот кирпич показать.

– Ха! А что? Последующую оживлённую беседу кирпич вызовет.

– Это уж точно, – я едва не рассмеялась, представляя себе изумлённое лицо вероятного кавалера. – А ещё они цветов разных бывают. Можно по дизайну и цвету подобрать.

– Вот видишь, какая полезная вещь кирпич, оказывается, – лукаво посмотрел на меня Грач.

– Теперь я в этом не сомневаюсь.

– Вот и хорошо. У тебя в этом рюкзаке что из техники есть?

– Нет. Там только одежда, запасная обувь и косметичка. А с телефоном Макс разобрался.

– Хорошо. Тогда досмотр проще пойдёт.

– Досмотр?

– Конечно. Без этого никак. И по поводу нового телефона. Изначально все твои сообщения будут просматриваться модераторами, поэтому не чуди. И со звонками аккуратнее… Но, да это тебе всё на инструктаже объяснят. С него всё и начнётся. А там будь готова. С тебя три шкуры сдерут, чтоб узнать, к чему ты приспособлена лучше всего.

– А мы сегодня ещё увидимся?

– Да. Я рассчитываю заняться грязным соблазнением. Сначала поведу тебя в бар, там напою, а после этого обязательно затащу в постель, где научу парочке новых поз.

Я аж едва не споткнулась на ходу от таких откровенных слов, но… не скажу, что они мне не понравились.

– Хочешь знать, что я думаю об этом плане?

– Ну?

– Если ты его не исполнишь, я поставлю тебя к стенке и расстреляю.

– Ой, – не сдержалась я.

Укол был чрезмерно болезненным, а, будучи шестым по счёту, ещё и невмоготу противным. Однако пусть он и не стал последним, облучение «луча небес» не нанесло непоправимого урона моему здоровью. А потому повод для радости имелся. Да и в целом, если быть честной, я была счастлива. Пожалуй, никакая турбаза не смогла бы привести меня в такой восторг. А всё потому, что кроме нескольких психологических тренингов в обязанности мне ничего не вменили. Я могла в полной мере наслаждаться своим внезапным бурным романом.

Правда, подобная свобода появилась у меня не в самый первый день. Он то стал по‑настоящему напряжённым. Целая команда профессионалов бесполезно изыскивала во мне скрытые таланты. Но я оказалась не пригодной к чему-либо значимому. Мой гуманитарный склад ума мало подходил для технических специальностей и научных изысканий. Плохо сросшаяся после детской травмы кость ноги и общая физическая подготовка не позволяли встать в ряды бойцов передовой. Память и логика жирной линией перечёркивали путь к карьере разведчика и шпиона. Экзамен на водительские права я тоже в своё время не на ровном месте завалила. На это меня даже тестировать не следовало, я бы прямо сказала, как есть. Пожалуй, единственное хорошее, что во мне имелось, так это сострадание. Но переучиваться на медсестру никто из начальства не предложил. А я к этому и не стремилась по причине панической боязни уколов.

– Ой, – повторила я, стараясь удержать руки от того, чтоб почесать заболевшее место.

– Всё. Можете идти.

– Спасибо.

Поблагодарила я скорее по привычке. Это удобное слово, чтобы поспешный уход из кабинета выглядел хоть немного вежливо. Негоже сверкать пятками и при этом просто хлопать дверью.

– Чего-то долго тебя там держали, – заметил Грач и, зевая, прекратил прислоняться к стене, расположенной напротив входа в медблок.

– Да им надо было до конца мою медкарту заполнить. Поэтому заодно недостающие анализы собрали и процедуры какие-то провели. Даже шапочку из проводов мне на башку надели. Чего-то там считывали, а мне теперь волосы от геля отмывать.

– Энцефалограмму, наверное, делали.

– Ну, вот что за воспитание? Так грязно ругаешься в обществе дамы, – я сурово поглядела на мужчину и прыснула со смеху. – Как ты такие слова выговариваешь только?

– Скороговорки чаще произносить надо, – поучая произнёс он и, поглядев на часы, грустно вздохнул. – Ну, вот. Я думал, что у нас будет больше времени на расставание. Теперь в мою берлогу нет смысла идти.

– Почему нет? – возмутилась я. – Мне надо в ангаре быть только… Сколько там времени? Только через сорок минут!

– Детка, это как-то не по-взрослому. Я понимаю, что мы не в восемнадцатом веке, когда за полчаса женщина могла расшнуровать только ботинки, а никак не корсет. Но лучше я подожду пару дней, чем буду приказывать: «Раз, два, три, кончаем!».