— Да, всё благодаря ей, — Энн усмехнулась, — Я так и не сказала «спасибо» по-человечески, и это гнетёт гораздо больше, чем какие-то люди.

— А мой отец… Ты помнишь его?

— Мы ни разу не встречались. Похоже, он сильно доверял Учителю, раз позволил мне попробовать. Улицы по-своему неплохо учат драться… Забавно, те улицы, где я жила, были самым худшим местом на земле, но я вряд ли выбралась бы без их помощи.

— Он умер там, на этих улицах. Он хотел изменить их, но они, похоже, изменили его. Тоже иронично, правда?

— Не говори так. Я уверена, твой отец был хорошим человеком.

— В том и дело. Его больше нет.

— Твои сомнения его не вернут. Виноватых…

— Виноватых нет. Как всегда, ты в самую точку. Жаль, что фабрику потеряли. Остался только с этим, — он аккуратно провёл наполненной жаром магии рукой по её спине, прогоняя последние остатки холода кошмаров, — И… с тобой.

— Я… — Энн прикусила губу, поняв, что не может ничего сказать, не может произнести то, что хочет.

— Я тоже, — уже полушёпотом ответил он, — Я…

Слов было недостаточно, но этих — этих вполне хватало.

***

Наверное, он боялся — и этот страх, который так глубоко сидел внутри, заглушал и голос энергии, и голос разума. Он боялся Энн, нет, скорее их странной связи, пронесённой через годы тренировок, так долго, что Энью просто перестал считать и задумываться об этом. Он боялся, что всё, что соединяет их судьбы, что они оба копили и собирали по крупинкам бессонных ночей, все отношения были всего лишь необходимостью, средством спасения, и что каждый — только заменимая деталь или просто уникальная таблетка. Но ещё больше он переживал насчёт того, что думает об этом сама Энн, и думает ли вообще. Энью поджал губы: «не время», сейчас нужно было думать о битве, а остальное потом, остальное подождёт.

Энергия свободно прошла по кровотоку, как будто мысли пробили заторы на её пути, ударив наркотиком в мозг, и почему-то в этот момент он всегда представлял ту самую, первую ночь и странно нерушимую связь, возникшую между ними. Сломанный, тут же восстановившийся палец неприятно сухой, даже приглушённой камнем, но всё же болью отдался в голове, но Энью стерпел, как жизнь научила его терпеть, как Энн научила. Он почему-то был уверен, что такая вещь, как сломанные кости, не оказывает на бой ребёнка улиц вообще никакого эффекта, в отличие от него, сына богатых родителей, научившегося контролировать силу, но не реакции собственного тела. Левард любил повторять, что бой выигрывает не талант, Энью же каждый раз проверял это на практике, хоть и ни разу не видел, как сражается учитель.

Эннелим начала первой, и он сразу узнал эти движения — первый бой — так же медленно, выжидающе и осторожно, но от этого не менее опасно. Похоже, она специально придумала эту технику боя против магии, тогда что будет теперь, когда она использует её вкупе со своей энергией? Зато теперь Энью знал, как ей противостоять. Только, что заставило Энн использовать её именно сейчас, может, ей тоже не дают покоя те мысли? В любом случае, сейчас сражение и нужно выиграть — это всё, что должно заботить, главное — не терять контроль. Левард незаметно кивнул обоим, мол, можно начинать.

Энью дважды разрешать не пришлось, и как только она подошла на нужное расстояние, он быстрым, лёгким боковым шагом отправился в обход, заставляя её оборачиваться, постоянно меняя стойку, планируя атаковать как раз в мгновение смены, когда она максимально неустойчива. Так и получилось — в какой-то момент ноги Энн неудачно заплелись — может, случайно, может, нарочно, он не думал, решив не упускать момент — и он атаковал, понимая, что не сможет попасть по телу, поэтому целясь в блок. Она сразу поняла его задумку и не стала медлить: блок осторожно, чтобы не напороться на выпады, отступал вместе с остальным, прикрывая отход и иногда знакомыми движениями отводя прямые удары, но Энью на это и рассчитывал. В несколько широких шагов он приблизился настолько, чтобы соперница никак не успела увернуться от удара, но, в то же время, хоть риск и был оправдан, он жертвовал силой и размахом, и сам открывался для атаки. Магия Энн был на уровень ниже, и ей всё-таки пришлось немало потратить на оборону, прежде чем, запыхавшаяся и избившая в кровь предплечья, она смогла отступить дальше и продолжить то, что задумала. Она тыльной стороной ладони стёрла со лба выступивший пот и приготовилась продолжать. Раны на руке защипало от соли.

Энью повторил свой трюк и в мгновение ока снова оказался слишком близко, но теперь она была готова — Энн слишком хорошо знала движения своего соперника и теперь, как и тогда, решила сыграть на природных рефлексах. Расстояние между ними было слишком маленьким, чтобы уворачиваться, тем более для медлительного Энью, и как только он нанёс следующий удар, метя в бок, она начала действовать — наверняка, потому что прекрасно знала о скорости реакции и умениях врага. Мгновенный удар в руку немного озадачил его, но только на миг — в следующую секунду Энью уже разгадал одновременный обманный удар ногой и успел защитить и то, и другое, но Эннелим на этом не остановилась. Вместо того чтобы ударить по бедру, она поменяла положение, метя в уязвимое колено и нанесла прямой удар пяткой. Он разгадал и это, успев поставить защиту, но вместо того чтобы попасть, Энн перенаправила поток и направила удар мимо, в то же время разворачиваясь и метя в подколенную ямку. Это Энью предсказать не успел, и сильный толчок заставил тело рефлекторно откинуться назад, теряя равновесие и контроль. Энн только этого и ждала: быстро, с невероятной скоростью приняв совсем другую стойку, она направила большую часть магии в правую руку и изо всех человеческих сил впечатала его в каменный пол. Магия гулко отразилась от камня, пройдя трещинами по старым надписям и лёгким дуновением раскиданного в стороны ветра по кронам зашелестевших листвой деревьев. Энн впервые нанесла настолько сокрушительный удар, но почему-то вместо радости пришло беспокойство и… вина.

Энью громко откашлялся и смахнул пошедшую из носа кровь, но сдаваться пока не собирался. Воспользовавшись замешательством, он выплеснул все остатки накопленной силы, и, еле поддерживая изломанную спину, схватил не успевшую сориентироваться Энн за стопу и подкинул вверх, лишая стойки, затем поднялся на руках, используя их вместо покалеченных от удара по позвоночнику ног, и, кинув всё, что было в правую голень, не успев даже подумать ни о тактике, ни о том, что делает, ударил по импровизированному, некрепкому блоку, отбросив её настолько далеко в сторону, что даже не смотря в сторону удара, услышал, как осыпаются ветки от удара тела о широкий ствол. Боль накатила слишком резко, заменяя собой выплеснутую магию, и он вскрикнул, второй раз падая, не успев подставить руки, на побитые кости. Даже эта последняя неудачная попытка никак не отменяла его первого поражения.

— А я надеялась добраться до поединка на мечах, но ты уже выдохся, — усмехнулась Энн, прихрамывая и держась за раненую руку возвращаясь на поле.

— Да не выдохся я… — Энью тоже попробовал подняться, но получилось только протянуть руку. Тело не слушалось. — Зато я позволил тебе выиграть.

— То есть вот это ты называешь «позволил», да?

— Ну, если бы не тот твой трюк, я бы…

— Не трюк, а просто использование твоих слабостей, — перебила она.

— Всё-всё, признаю, прекрати издеваться, — Энью покачал головой, принимая протянутую в помощь руку, и опёрся на подставленное плечо подруги, поднимаясь и прихрамывая, — Давай, тащи меня обратно.

***

Лорд Теровин ненавидел, когда ему врали. Но ещё больше ненавидел правду, которая ему не по душе. И когда маги зашли для обсуждения плана — особенно тот парень, прихрамывающий на одну ногу и слишком довольный для этого дня и этого места — он чуть не сорвался на них всей скопившейся злобой и усталостью за последние бессонные ночи и дни неудовлетворительных отчётов, но вовремя сдержался. Нужно было сохранить лицо, достоинство и даже в сложившейся плачевной ситуации — спокойствие. Он сухо поприветствовал их кивком головы, на что трое ответили тем же, и, достав из шкафа карту, разложил её на широком столе у окна.